собой борьбу за верховенство.
– Моя цель – это убедиться в том, что в этой борьбе победим мы, – заявил Дэнни, когда обсуждение подошло к концу. При этих словах я рассмеялся, потому что Дэнни вновь стал таким, каким был прежде, а Венди с задором в голосе сказала:
– А, так вот к какому виду людей ты теперь принадлежишь. Ты ими руководишь, да, Дэнни? Ты знаешь, Дэнни, я слышала обо всем этом миллион раз и поверь – это навевает
Прежний Дэнни, услышав такое, рассмеялся бы, но сейчас его ответ был совсем иным:
– Если люди, не обладающие чувством юмора, притворяются, что оно у них есть, они тем самым признают важность обладания этим чувством, что и подтверждает их неполноценность. Поэтому в соответствии с законами естественного отбора такие люди вымрут. Как вы думаете, почему люди наводняют шутками Интернет? А вы заметили, что среди них не найти ни одного, кто обладал бы здоровым чувством юмора? Нет! – сказал Дэнни и с торжеством посмотрел на нас. – Два – ноль в мою пользу. Совокупление хомячков – вздор, а вот люди без чувства юмора – это сегодняшние приматы. Еще по пиву, Кит? Я думаю, нам надо заказать что-нибудь еще.
Когда официант, приняв заказ, ушел, Венди сказала: «Дэнни, я переслала тебе эти бородатые шутки, которые сама получила от кого-то, – ты ведь их имел в виду? Мне просто хотелось дать тебе несколько горошин. Ну с чего ты так завелся сегодня? Честно говоря, я даже и не знаю, нравишься ты мне еще или уже нет.
К концу вечера Дэнни помрачнел. К тому времени мы пропустили по меньшей мере по восемь кружек пива, и пока Венди и Люси беседовали между собой, он сообщил мне, что, когда получил свою первую прибавку к жалованью, первое, что пришло ему в голову, было то, о чем говорилось на собрании христадельфианистов. А услышал он вот что: проповедник, ведущий занятия в группе по изучению Библии, сказал Дэнни, что, если он появится на каком-либо собрании и окажется, что на нем никто не присутствует, это не повергнет его в расстройство – это будет просто означать, что всех изгнал Иисус и что всеобщий апокалипсис неотвратим. Еще проповедник сказал, что перед тем, как это случится, настанет «время изобилия». Я слушал Дэнни, а он, рассказывая мне это, выглядел донельзя взволнованным, причем волнение его было абсолютно искренним. Я спросил, верит ли он во все это, ни на мгновение не сомневаясь, что он ответит «нет», а он снова сжал челюсти и заиграл желваками.
– Прибавка к жалованью, которая мне положена за работу в Германии, составляет что-то около семи тысяч фунтов в год, – сказал он после минутной паузы, как бы подтверждая этим предсказание проповедника о «времени изобилия».
Все стало еще хуже, когда мы вернулись в квартиру Дэнни. Венди вся в слезах из-за чего-то, сказанного Дэнни, улеглась в постель, а когда Люси пошла к ней, намереваясь ее успокоить, Дэнни, склонившись над перилами балкона, сказал, обращаясь ко мне:
– Венди спросила, было ли мне весело сегодня. Когда вы с Люси выходили впереди нас из ресторана, она вдруг пожелала выяснить, почему мы никогда не занимались любовью, когда куда-нибудь ездили. Ну как, черт возьми, можно серьезно относиться к такой особе?
Мне следовало хоть что-то ответить, но тут неожиданно появилась Люси.
– Ну что ты творишь, Дэнни? Иди и поговори с Венди. Она думает, что ты относишь ее к низшему сорту людей, и все из-за этих шуток, что она послала тебе по Интернету.
На следующее утро мы уехали очень рано потому, что Венди необходимо было вернуться к назначенному часу из-за каких-то срочных дел, и надо сказать, что нас и не задерживали.
6 декабря 2000 года
Тема: друзья, и как они относятся к тебе
Кому: Тому Ферли [email protected]
От: Кита Ферли
Дорогой Том!
Мы все еще в Эль-Пасо. У меня для тебя важная новость: я был прав – у них что-то назревает. Карлос постепенно склоняется к тому, чтобы прямо, без иносказаний и намеков, попросить меня оставить их. Точкой воспламенения наших отношений можно считать ругань, разгоревшуюся из-за того, какой сыр выбрать для сегодняшнего пикника. Я сказал, что не буду есть нарезанный ломтиками оранжевый сыр («Интересно, как ты можешь определить вкус сыра по цвету?» – спросила Доминик). Она в свою очередь сказала, что не будет есть моццарелла, потому что он вязнет на зубах («Ну а как ты можешь определить вкус сыра по его виду?» – спросил я). И пошло, и пошло, сразу вспомнились постоянно увеличивающиеся расходы на арахис, а затем, когда мы остановились на берегу и она снова стала звонить своему бывшему мужу, между Карлосом и Доминик вспыхнула ожесточенная ругань, закончившаяся тем, что Карлос бросил Доминик в озеро Ли поплавать и остыть.
Сидя за столом для пикника, я просматривал путеводитель «Одинокая планета», стараясь найти что- либо подешевле из еды на вечер, когда он подошел и, сев рядом, обратился ко мне со словами:
– Ты, наверное, так или иначе скоро отправишься домой, – когда он говорил, его губы все больше становились похожими на автомобильную камеру. – Я думаю, нам надо разделиться. Ты согласен?
– Что ты имеешь в виду? – спросил я, думая что он, возможно, хочет провести нынешний вечер вдвоем с Доминик, дабы сгладить то, что произошло между ними.
– Разделиться здесь, в Америке. Сейчас, ну, может быть, завтра, – ответил он. – Я считаю, что нам надо продолжить путешествие порознь.
Он сказал, что парикмахер в торговом центре «Айлворт» предупреждал его о том, что такое может случиться: «Возможно, – сказал парикмахер, – все кончится тем, что вы потеряете и девушку, и приятеля», – а на следующий день, когда мы поругались из-за того, как он вел машину, его вдруг осенило, что слова парикмахера начинают сбываться. Они с Доминик ругаются постоянно. А теперь и мы с ним ругаемся тоже.
– Мы довезем тебя до ближайшей автобусной станции здесь или в Тусоне и возместим тебе твою долю оплаты за прокат машины. Тебе с лихвой хватит и на чипсы. Извини меня, друг. Но я так решил. И никто не повлиял на мое решение.
Карлос встал, обошел вокруг стола, крепко обхватил меня руками; такая бесцеремонность и развязность мне не понравились. Оскалившись в улыбке, он несколько раз приподнял меня и снова опустил на скамейку, приговаривая «Кит, мой мальчик», а потом отправился к озеру поделиться новостью с Доминик. Я чувствую себя в дерьме по самую макушку.
Тема: ну а кому нужны такие друзья, как он?
Кому: Тому Ферли [email protected]
От: Кита Ферли
Том!
Прошел час, а мы все еще на озере. Я все время думаю о произошедшем, и мне кажется, что со мной обошлись также, как ты обходился с девушкой, которая переставала тебя интересовать, – начинал относиться к ней настолько пренебрежительно, что она уходила от тебя, то есть делала все сама, а ты был как бы ни при чем. Все время, пока мы ехали по Америке, Карлос не переставая твердил, что уж в следующем-то городе мы оттянемся как следует: «Вот уж в Атланте, Кит! Вот уж в Далласе, Кит!..в Эль- Пассо, Кит». И его не сильно тревожило то, что Доминик делала при этих словах пренебрежительные гримасы: одиночество она переносит более спокойно, чем мы. Видимо, дело в том, что он не хочет оставаться со мной наедине, а почему? Потому что он думает, что я изменился. А чего ради я должен меняться? Возможно, из-за Дэнни. Тогда интересно, какие именно дружеские побуждения заставляют его так поступать?
Но тем не менее изменился-то Карлос. Он уже не смеется по-прежнему. Что-то он утратил после того, как снова сошелся с Доминик. Где его чувство юмора? Ведь раньше мы смеялись до колик, и всегда над собой и над тем, какие мы недотепы и раззявы. Теперь он над этим уже не шутит. Если я напоминаю ему какую-либо забавную историю, произошедшую в школе или на Тринг-роуд, он вспоминает ее совершенно по-иному, а может быть, просто прикидывается, поскольку Доминик рядом. «Какими идиотами мы тогда были», – со вздохом говорит он, а я думаю: «Шел бы ты в задницу со своими томными вздохами. Кем-кем, но
