есть не знаю! Только вот возились подле уборной, как есть возились! Может, там?
– Может, и там… Хамек, возьми пару местных, пусть покопаются!
Вислоносый ухмыльнулся, показав свежую дырку на месте зуба, напялил чужие сапоги, довольно крякнул и отправился куда-то в глубь трактира. Вскоре там раздались крики и бессвязные мольбы. Хамек вернулся, волоча за ухо грязного мальчишку с подбитым глазом.
– Говорит, знает, где зарыли.
– Ну, знаю, – пацан шумно шмыгнул носом, утерся полуистлевшим рукавом рубахи не по росту, – его в сортире не топили, прикопали рядышком. Из сортира вонять будет, постояльцы заругаются, да и трактирщикова жена не одобрит…
– Молодец трактирщикова жена, – кивнул Роннен. – Сходите, поглядите, там ли.
Пацан не соврал. Коротышку нашли во дворе, возле пресловутых удобств. «Прикопали» его основательно, метра на два, но Хамек обладал удивительным талантом мобилизовывать работоспособное местное население. И условно работоспособное – тоже. Вскоре труп пованивал на свежем воздухе, а трактирщика трясли за грудки, пытаясь выяснить, кто же так приголубил покойничка. Выходило, что уехавшие люди Маркинуса Уртама.
– Туда собаке и дорога, – сплюнув, сообщил Джуран – парень с ясным, открытым лицом и веселыми глазами. Шулера и мошенники из людей с подобными физиономиями получаются просто отменные. Естественно, он торчал в трактире, пока бельмастый с племянником стерегли дорогу. Довериться такому молодцу легче легкого, видно же – свой человек!
Нен-Квек хмуро оскалился.
– Йему д’рога, а Т’льв’сса кто убьил? Нье уззнайем…
– А что, неясно? – пожал плечами Джуран. – Он и убил, с подельничками. Ограбил, а затем сюда побежал – докладываться.
– Зачем убивать было? – вздохнул Роннен.
Я влезла в разговор:
– Возможно, решил, что его люди прикончили самого лорда Крима, хотел получить награду?
– Убивал не он, – упрямо покачал головой мой работодатель. – Я его допрашивал. Да и не мог он – сама говорила, мол, Тельвиса высокий человек рубанул.
– Говорила. Но те парни, которые с ним были, достаточного роста.
– Ладно, – подвел итог Роннен. – Сейчас гадать без толку. Берем телегу, припасы – и с рассветом убираемся отсюда.
– С пленными что делать? – прищурился Хамек.
Лорд Крим неопределенно махнул рукой в сторону леса. Впрочем, дружинники прекрасно его поняли. Хамек, Джуран и бельмастый отправились исполнять распоряжение.
А я опять промолчала. Да и что тут можно было сказать? Женевские конвенции все-таки не для местных писаны.
Дальнейшее путешествие запомнилось плохо. Скрип телеги смешался в моем сознании с резкими щелчками кнутов, мир качался, бока лошади следовало сжимать ногами, а поводья – руками. На привалах я поначалу валилась без сил, хорошо хоть миску держать могла без посторонней помощи. Немного отдыхала – и плелась чистить лошадь.
Седло все еще собиралось под присмотром – детали путались и пытались поменяться местами. Но проклятая животина уже усвоила, что на ней сидит редкостная гадина, которая не дает баловать. В конце концов, механизм управления у кобылы ненамного сложнее, чем у автомобиля, а на водительские права я сдала с первого раза!
Через несколько дней меня впервые припрягли собирать хворост. Пошла без звука, хотя очень хотелось материться. Кто-то, помнится, хотел стать для здешних «своим парнем»? Так вперед, дорогая! Еще десять тысяч ведер – и золотой ключик от суровых мужских сердец у тебя в кармане!
Кажется, пару раз мы прыгали между мирами. Тогда мне становилось на редкость паршиво, и покидать телегу ради прелестей верховой езды организм отказывался наотрез. Вроде бы в те дни рядом валялось еще несколько тел, но точно уже не вспомню.
Хворост все равно исправно собирался – куда деваться, нету дров – нету костра и похлебки! Или чем там меня кормили в те дни…
В основном Роннен для прыжка выбирал мир, в котором был примерно тот же сезон, что и в прежнем. Но пришлось и помокнуть, а однажды загремели прямиком в снежную бурю. Быстро же мы из этого негостеприимного места удирали! Но потом валялись на лесной полянке чуть ли не весь день – силы поползти за топливом и разогреть еду нашлись только к вечеру.
На одной из стоянок Илантир решил потренировать Айсуо. Еще раз убедилась, что не с нашим рылом в здешний калашный ряд… Мальчишку было жалко до слез. Удары справа, слева, подсечки, обводы – и все это щедро приправлено оскорблениями. Айсуо кривил губы, упрямо вставал, снова падал… Потом Янтарный Лед угомонился и принялся втолковывать несмышленышу азы воинской науки. Тот внимал, приоткрыв рот. Вдруг удивленно взмахнул ресницами, переспросил… Так выяснилось, что обычные живые мечи не умеют перемещать в пространстве свой материальный носитель. Грубо говоря, превратиться в ребеночка Илантир мог запросто, уйти погулять призраком – тоже, а вот забрать у хозяина ножны с мечом и махнуть куда- нибудь на рыбалку уже не удавалось.
Настал черед Айсуо демонстрировать собственную крутизну. Роннен о чем-то советовался с Илантиром, а счастливый малец появлялся и исчезал где попало. Я морщилась. Подросток, блин! Обязательно нужно выпендриться. А потом как получит задание из серии «миссия невыполнима»…
Впрочем, пока обошлось. Мальчишку захвалили сверх всякой меры и обязали тренироваться на каждом привале, поскольку уникальность – это хорошо, а драться уметь нужно. Сияющий ребенок возражать не стал.
Потихоньку я входила в походный ритм. Ноги и задница перестали болеть – так, ныли в конце дня немного. Отряд иногда даже пускался рысью, и выяснилось, что пресловутое «облегчаться под ногу лошади» всего лишь означает подниматься и опускаться на стременах в такт движению. Увы, реальность всегда скучнее фантазий.
А затем на одной из ночных стоянок Хамек вдруг вспомнил, что я баба. И радостно сообщил присутствующим об этом несомненном факте.
– Ну и? – Всегда подозрительно относилась к таким заявлениям. Они могут означать невыразимое разнообразие вариантов: от предложения заняться сексом прямо здесь и со всеми до помощи в чистке лошади. Хотя последнее вряд ли: не тот Хамек тип…
– А вот! – вислоносый радостно протянул мне походный котел. Я взяла, критически осмотрела. Ну, днище прикопченное…
– Кашу свари, дура!
Стоянка притихла, с интересом наблюдая за бесплатным шоу. Лорд Крим, штопающий плащ (уважаю мужика!), оторвался от своего занятия, хотел что-то сказать, но передумал. А Хамек разорялся:
– Любая баба может кашу сварить! Это их такое дело по жизни. Ишь, расселась, цыпочка, пока на нее парни горбатятся!
Я задумчиво уточнила:
– То есть в твоем понимании искусством варить кашу женщины овладевают… эээ… в силу факта рождения?
– Чего? – опешил бедолага.
– Родилась бабой – значит, умеет стряпать. Так, что ли?
– Точно! Ну сама ж все понимаешь…
Бельмастый Крюйлен неопределенно фыркнул. Видимо, обладал достаточным жизненным опытом для опровержения этой формулы.
– Хорошо, – кивнула я, – принеси мне плиту, кастрюлю…
– Издеваешься?
Есть немного. Но не говорить же это взбешенному мужику!
Роннен сделал последний стежок, откусил нитку и лениво обронил:
