я понимаю, в здании напротив?
– Именно! – оживился вейн, явно обрадовавшись авторитетной поддержке пришельца. – Вам покажут… Дронт! – подозвал он лейтенанта, приведшего гравиплатформу. – Отведи на позиции наших гостей. Устраивайтесь там и ждите. Огонь по моему сигналу, а мы с господином полковником займемся инструктажем штурмовой группы.
– И каков же сигнал? – осведомился, приподняв брови, Дитц.
– Три зеленых свистка, – пробормотал для себя Валерка, но вейн услышал – машинка на груди исправно перевела слова ростовчанина.
– Это как? – обескураженно спросил он.
– Шутка, – пояснил Валерка. – Не обращай внимания, братишка.
– А… – Длинный попытался улыбнуться, но у него не очень получилось. – Нет, не свисток. Я пущу ракету прямо над арсеналом. Вы знаете, что такое ракета?
– Знаем, знаем, – успокоил его Дитц. – Давайте не будем терять времени. – И он хлопнул по плечу данного им в провожатые вейна. – Веди, боец!
– Вот он, – негромко сказал Грапп, сбрасывая скорость почти до нулевой относительно СП.
Впереди сиял, залитый светом, овальный вход в гигантский ангар.
– Сюда, пожалуй, и «Невредимый» войдет, а не только наш катерок, – прокомментировал откуда–то сзади Курт Шнайдер.
– Вперед! – как бы почувствовав нерешительность капитана, подбодрил Граппа сидящий в соседнем кресле Велга. – Смелее, капитан, весь Имперский флот смотрит на вас!
Грапп хмыкнул и вернул ногу на педаль тяги.
Космокатер вплыл в ангар, будто шмель в бальный зал, повисел, словно раздумывая, и мягко сел на брюхо.
Самортизировали посадочные опоры.
Катер качнулся и замер.
Они прибыли на место.
Зигзагообразная щель зазмеилась по стене, створки шлюза разошлись в стороны, и первое, что они увидели, была широкоплечая коренастая фигура Руди Майера, шагнувшего им навстречу.
– С прибытием! – приветствовал их пулеметчик. – Вы как нельзя кстати – здесь у нас жарковато… Кого я вижу! Принцесса Стана собственной персоной! Ваше Высочество, тут вообще–то стреляют, а лично мне ваша жизнь дорога в качестве гарантии моей. Как это вы согласились взять ее с собой, господин лейтенант?
– По–другому не получалось, – попробовал пожать плечами Велга – в скафандре это у него не очень вышло. – Рассказывай, что тут у вас. И кто это с тобой, кстати?
– Это наши союзники. Они, видите ли, подняли восстание против узурпатора Улстера Каты, и сейчас тут началось нечто вроде небольшой гражданской войны.
– А где остальные? – спросил Грапп.
– Остальные штурмуют арсенал – у ребят маловато оружия. А меня вот послали встретить вас.
– Так, – захотел поскрести подбородок Велга и чертыхнулся, наткнувшись рукой на забрало шлема. – Послушайте, капитан, может, снимем скафандры?
– Насколько я понимаю, нам предстоит драка? – осведомился Грапп.
В шлемах были включены внутренние и внешние микрофоны, так что все прекрасно слышали друг друга.
– Если вы не против помочь, – вежливо наклонил голову один из вейнов.
– Ну, раз уж наши товарищи ввязались в вашу войну, то и нам деваться некуда, – проворчал Грапп. – Я к тому, что если будем драться, то скафандры лучше не снимать – пулю они выдержат.
– Но ведь остальные без скафандров! – своенравно возразила Стана.
– Остальные меня не волнуют. Кстати, действительно, почему вы без скафандра? – строго посмотрел на Майера капитан.
– С нас их сняли, пока мы валялись в отключке, а куда потом дели – хрен его знает. Мы их не нашли. Да, впрочем, и не искали особо, честно сказать.
– Ладно, – вмешался Александр. – Я так понимаю, что времени у нас маловато Кто мне может внятно объяснить боевую задачу?
– Я, – шагнул вперед молодой вейн с широко посаженными зеленоватыми глазами на узком остром лице – Только давайте я расскажу по дороге – времени действительно совсем в обрез.
Сигнал!
Ослепительно оранжевая ракета взвилась над плоской крышей, зависла там, как бы раздумывая о своей дальнейшей судьбе, на пару секунд и, вспыхнув напоследок, погасла. И тотчас голубоватые разряды четырех импульсных излучателей с шипением и треском прошили воздух и вонзились в двери и окна арсенала.
Оперев ствол о подоконник, Хельмут Дитц сосредоточенно и хладнокровно, словно на стрельбище, всаживал голубые молнии в заранее намеченные окна–цели.
Из двух расстрелянных им окон уже рвалось наружу пламя – что–то там внутри горело охотно и бездымно. Рухнули прожженные по периметру двустворчатые двери, и Хельмут увидел, как с двух сторон, из устьев улиц, вливающихся в площадь перед арсеналом, двумя колоннами, рассыпаясь в цепь и стреляя на ходу, ринулись в атаку восставшие вейны.
Только один пулемет спецназовцев попытался огрызнуться на эту атаку из крайнего правого окна второго этажа, но тут же был замечен и уничтожен согласованным залпом излучателей.
А первые ряды штурмующих уже достигли стен, и Хельмут с одобрением наблюдал, как сначала полетели в окна первого этажа и открытый проем главного входа немногие имеющиеся у восставших гранаты, а затем, подсаживая и прикрывая друг друга, вейны полезли внутрь через окна и главный вход. Тут же внутри началась совершенно дикая и беспорядочная стрельба и раздались чьи–то истошные крики – дело, видимо, дошло до ближнего боя и рукопашной.
Хельмут слегка расслабил мышцы, машинально похлопал по нагрудному карману комбинезона в поисках сигарет и с сожалением опустил руку – курево кончилось еще на Пейане, и это, пожалуй, было одним из самых трудных испытаний, выпавших за последнее время отряду. Сварогам сия дурная привычка была неизвестна, и ничего даже отдаленно напоминающего табак они не выращивали и не производили.
Курящих вейнов он тоже пока не встречал. Что ж, в сотый, наверное, раз вздохнул про себя Дитц, придется потерпеть до Земли. Да, Земля…
Перекопанная вдоль и поперек траншеями и ходами сообщения, изрытая минами, снарядами и авиабомбами, выжженная, пахнущая сгоревшим порохом, опасным железом и разлагающейся человеческой плотью, а попросту – мертвечиной.
Родная земля, прогретая ласковым летним солнцем, щедро родящая, вся в рощах и лугах; земля, несущая на себе прекрасные города и великолепные дороги; надежная земля, над которой светится нежной голубизной бескрайнее небо с белоснежными островами облаков… Боже всемогущий, что он здесь делает? Здесь, опершись локтями о подоконник и баюкая в руках чужое смертоносное оружие, за непредставимые миллиарды километров от дома, опять нажимая на спусковой крючок и опять убивая!
Брось эти мысли, солдат. Дома – смерть, не забывай. И пусть война когда–нибудь кончится, но путь домой, как видишь, тоже лежит через смерть. Видимо, это судьба, и ничего тут нельзя поделать, кроме как контролировать то, что можно контролировать. В данном конкретном случае – вот эти шесть окон: три на первом этаже и три на втором, чтобы никто оттуда и носа не мог высунуть, потому что… Эге, а кто это там внизу руками машет, никак полковник? Точно, он. Что, уже всех врагов перебили? Быстро что–то, хотя стрельбы действительно уже не слыхать.
Он высунулся из окна и крикнул, направляя звук вниз ладонью:
– Как наши дела, господин полковник?!
Пожилой вейн повертел перевязанной головой в поисках источника звука, заметил Дитца и призывно махнул рукой – сюда, мол. После чего повернулся и поспешно скрылся в здании арсенала.
Выждав еще несколько секунд, обер–лейтенант подхватил тяжелый излучатель и спустился
