закоснела. Надо сказать, что все задуманное ему удалось, и даже слишком хорошо удалось – ему, да и нам всем во сне не могли присниться те силы, которые он разворошил и которые в результате взорвали страну изнутри.
Все началось с гласности. Газетам разрешили писать обо всем, что они сочтут нужным. Ну, или почти обо всем поначалу. И пошло–поехало. Когда людям долго, на протяжении десятилетий, затыкают рот, а затем вдруг разрешают говорить… Это, доложу я вам, страшная штука получается. Буквально за несколько лет пресса умудрилась разоблачить все и вся. Деятели партии, начиная с самого Ленина и заканчивая чуть ли не самим Горбачевым, а также деяния самой партии были раскритикованы в пух и прах. Причем все практически было правдой. Но тут ведь дело оказалось вот в чем. Об ошибках партии практически никогда до этого вслух не говорилось. Партия не могла ошибаться. Можно и нужно было говорить только исключительно о достижениях. А тут вдруг о достижениях партии и всего советского народа говорить перестали, а заговорили, наоборот, только об ошибках. Причем все ошибки, как правило, оказывались при ближайшем рассмотрении фатальными, роковыми и преступными. Представляете? Натурально, дело кончилось тем, что Коммунистическая партия утратила роль руководящей и направляющей силы, а Советский Союз в результате распался на составляющие его республики. Ох, не хочется мне рассказывать об этом периоде… Сейчас хреново, но этому имеются хотя бы объективные причины, а тогда… Каждая бывшая советская республика стала самостоятельным государством. Экономику, разумеется, тут же на хрен парализовало – резать–то пришлось по живому. А тут еще срочно принялись строить капитализм, который, как оказалось, и есть светлое будущее всего человечества… – Юрий Алексеевич закашлялся и потянулся к фляге с водой.
– Ну вы, потомки, и даете, – медленно и тихо, но так, что услышали все, сказал Валерка Стихарь. – Это что же получается? Мы для вас старались, ярмо царизма сбрасывали, помещиков и фабрикантов к ногтю прижимали, страну сберегли для вас, приумножили и сохранили. А вы, суки, что наделали? Разбазарили все да пропили… То–то я вижу, что у вас тут совсем неладное творится. Эх вы… Глаза б мои на вас после всего этого не глядели! – И Валерка сплюнул на пол.
– Тому, что сейчас творится, – ответил, глядя Валерке в глаза, Юрий Алексеевич, – имеются, как я уже говорил, объективные причины, о которых я вскоре вам поведаю. А тогда, в девяностых годах прошлого века… да, вы правы. Сплошной позор, и глаза от стыда девать некуда. Однако справедливости ради надо признать следующее. Ведь капитализм–то первыми решили строить именно те, кто еще недавно призывал активно строить коммунизм. Перевертыши, мать их… Впрочем, тогда мы не говорили слова «капитализм», а стыдливо называли это все «рыночной экономикой». Ну а рыночную экономику бывшее партийное начальство понимало по–своему: нахапать себе побольше, а народ пусть хоть подыхает с голоду. На самом деле тема эта серьезная и так сразу обо всем не расскажешь – сами постепенно все узнаете и сделаете собственные выводы; о том времени до сих пор споры идут. Особенно среди тех, кто это время хорошо помнит… Так о чем бишь я? Ах, да… В общем, стала Россия самостоятельным и независимым государ–ством. Даже праздник такой появился: День независимости России. Народ этот праздник и за праздник–то не считал, потому что никак не мог понять, от чего, собственно, Россия стала независимой, от самой себя, что ли? Такими же независимыми стали Украина, Казахстан, Армения… все, в общем, бывшие республики Советского Союза. И началась меж ними свара и полный развал. Пока играли в самостоятельность, не заметили, что из единой великой державы превратились в пятнадцать третьесортных стран. Только Россия еще как–то пыталась удержать свой авторитет на мировой арене, да и то лишь за счет обладания стратегическими ядерными ракетами в большом количестве и сырьевыми ресурсами, практически неограниченными. Эти вот ресурсы – нефть, газ, лес – и распродавали, чтобы с голоду не умереть, потому что к самому концу двадцатого века промышленность российская, что называется, на ладан дышала.
Первым и последним президентом России, всенародно, так сказать, избранным, был тогда некий Ельцин Борис Николаевич. Тоже из бывших партийных деятелей, как, впрочем, и все более–менее высокое начальство. Мужик он, в общем–то, был не такой уж плохой, да только власть любил до неприличия, делиться ею ни с кем не хотел, а сам этой громадной властью с умом пользоваться не мог. Впрочем, кто у нас в России властью умел пользоваться по–настоящему? Разве что царь Петр Алексеевич да товарищ Сталин, не к ночи будь по–мянут. И строить Ельцин не умел и не хотел совершенно. Ломать – да, всегда пожалуйста и сколько угодно. А вот строить, создавать – не получалось. За что ни брался – все у него и его окружения наперекосяк выходило. Уж он правительство и так и эдак тасовал. Одних выгонял, других назначал, потом последних опять выго–нял. Правда, не далеко, чтобы, чуть что, можно было дотянуться. В общем, веселился, как мог. Дело в матушке–России дошло до того, что миллионы людей без работы остались, а те, кто еще работал, зарплату по нескольку месяцев не получали. Вы можете такое представить? Работаете вы, скажем, учителем в какой–нибудь сельской школе или врачом, а денег вам за вашу работу просто не платят. Ваших, законно заработанных мизерных денег. Нету, говорят, терпи. Причем вы видите, что те, кто вам это говорит, живут припеваючи и катаются как сыр в масле. Как жить? Я в то время как раз учителем в школе работал и хорошо помню это ощущение обиды на родное государство и полное бессилие. Когда тебя бандит ограбил, можно хотя бы в милицию обратиться или, на крайний случай, как–нибудь самому себя защитить. А когда государство грабит? На кого жаловаться и кому? И ведь, что самое омерзительное, были деньги в стране, были. Только до простых людей они не доходили, а шли в карманы всякому ворью и сволочам, кто понаглее и похитрее. Ладно, не хочу больше об этом. Народ, однако, терпел, и до гражданской войны дело не дошло. Ельцина два раза подряд выбирали президентом, и по Конституции на третий срок он не мог оставаться. Да и стар уже стал, болел сильно. Все ждали, как это у нас обычно в России и бывает, выборов нового президента, которые должны были в 2000 году состояться. Мы ведь, русские, всегда надеемся, что новый царь–батюшка авось лучше прежнего окажется. Нового президента, однако, выбрать не удалось. И вообще никому ничего и нигде не удалось, потому что весной двухтысячного года случилась планетарная катастрофа. – Рассказчик умолк и опустил голову, как бы вспоминая события пятнадцатилетней давности.
Велга посмотрел на новенькие и удобные (ему объяснили, что их не надо заводить – сами заводятся) часы «Ориент», снятые им с убитого бандита. Двадцать три тридцать. Сложный был денек, однако и длинный. Но спать пока не хотелось – уж больно будоражил рассказ Юрия Алексеевича. Товарищ Сталин – преступник; распад СССР; всепланетная катастрофа какая–то… От любой из этих новостей можно было чокнуться, но, видно, сама война и особенно последние события здорово его закалили – Александр не чувствовал себя пока ни особо подавленным, ни ошеломленным. Хотелось только узнать, что же было дальше, и уж потом, на досуге, обсудить все досконально с товарищами и принять решение. Времени у них теперь, как он понимал, хватало на это с избытком. Еще он подумал вдруг о том, что фактически не является больше командиром ни для Валерки Стихаря, ни для Михаила Малышева и Сергея Вешняка. Здесь и сейчас другая страна, другая война и другая армия. То же самое относится и к Хельмуту, и его людям. Хотя, конечно, присягу, с другой стороны, никто не отменял… но где тот самый трудовой народ, который он клялся защищать до последней капли крови? Давно тот народ в могилах лежит по всей России, а здесь…
– Астероид, – отчетливо произнес Юрий Алексее–вич и поднял голову (Велга вздрогнул и тоже поднял голову). – К Земле приближался астероид, и астрономы вычислили, что он неминуемо столкнется с нами и уничтожит все живое. Такие случаи в истории Земли уже, кстати, бывали. Так, например, во времена динозавров на нашу планету упал гигантский астероид, после чего началась «ядерная зима», и динозавры вымерли. Во всяком случае, одна из наиболее известных теорий именно так объясняет массовую гибель этих громадных яще–ров. Теперь же наступила наша очередь. Но люди – не динозавры. Мы решили бороться. К тому времени полеты в космос стали довольно обычным делом, и две ведущие в области космических исследований державы – Америка и Россия – накопили грандиозный опыт. Правда, на Луну больше никто не летал и к другим планетам тоже людей не посылали, но мы, например, строили орбитальные космические станции, на которых экипажи работали месяцами, а американцы достигли больших успехов в создании космических кораблей многоразового использования, так называемых «шаттлов» – «челноков». В общем, было решено нанести по астероиду в нужный момент ракетно–ядерный удар и уничтожить его. Совместными усилиями многих стран один из наших космодромов был переоборудован в крупнейшую ракетную базу, откуда ракеты с ядерными боеголовками могли бы стартовать навстречу астероиду. Кстати, имя ему так и не дали, а называли просто Асте–роид. В назначенный час ракеты стартовали и нанесли удар. Однако полностью уничтожить Астероид не удалось. Взрыв расколол его на десятки частей, и, к сожалению, два
