произносил слова медленно, словно испытывая боль в горле и стараясь контролировать голос.
— Мы ничего не слышали. Буквально ни звука. — И затем, как будто удивляясь собственным словам, добавил: — Здесь никогда ничего не слышно. Отсюда невозможно услышать, что происходит в доме.
Остальные, похоже, давно осознали и приняли случившееся. Миссис Гаррисон — мгновенно. Ее замкнутый мир изменился, но она продолжала сопротивляться, муж же вел себя так, словно только что узнал о трагедии.
— Все мертвы? Вы говорите — все мертвы?
Для Уэксфорда его вопрос прозвучал как слова из «Макбета», хотя он не был до конца уверен. Многое сегодня напоминало «Макбета».
— Молодая девушка, мисс Флори, Дэйзи, она жива.
Жива ли, мелькнуло у него в голове. Может, еще жива? Следующие слова Гаррисона потрясли его. Он думал, что такое уже невозможно, но оказалось, что возможно.
— Странно, что они ее не прикончили, правда?
Бэрри Вайн кашлянул.
— Еще чашку чаю? — поинтересовалась Бренда Гаррисон.
— Нет, спасибо, уже поздно и нам надо идти. Ведь вам пора спать.
— Значит, вы закончили с нами, так?
Возможно, это было его любимое слово. При этом
Кен Гаррисон как-то остекленело-задумчиво посмотрел на Уэксфорда.
— Закончили? Никоим образом. Мы с вами еще поговорим. И не дадите ли вы мне адрес Биб? Как ее полное имя?
Никто не знал. Адрес у них был, но фамилию они не знали. Просто Биб.
— Спасибо за чай, — произнес Вайн.
В дом Уэксфорд вернулся на машине. Самнер-Куист уже ушел. Арчболд и Уилсом работали наверху.
— Забыл сказать: после того как поступило известие, я дал распоряжение расставить посты на дорогах, ведущих отсюда, — сообщил ему Берден.
— Как? Еще до того, как вы все увидели?
— Понимаете, я знал, что… много крови. Когда девушка позвонила по 999, она сказала: «Они все мертвы». Считаете, что я перестарался?
— Нет, — медленно проговорил Уэксфорд, — совсем нет. Думаю, вы поступили правильно, насколько вообще есть возможность перекрыть дороги. Я хочу сказать, что отсюда должна быть масса путей.
— В действительности, нет. Та, что они называют проселочной, идет к Помфрет-Монакоруму и Черитону. Основная дорога выходит прямо на шоссе В-2428, ведущее в город, и там, в километре от нее, как раз оказалась дежурная полицейская машина. В другом направлении, как вы знаете, дорога идет на Кэмбери-Эшез. Нам просто повезло. Двое полицейских в дежурной машине знали о случившемся уже через три минуты после звонка девушки, но они поехали туда другим путем, должно быть, по проселочной дороге, и потом на удачу вряд ли приходилось рассчитывать: у нас не было ни хотя бы приблизительного описания, ни номера машины, и вообще неизвестно, что и кого искать. Мы и сейчас не знаем. Я больше ни о чем не мог ее спросить, разве не так, Редж? Я думал, она умирает.
— Конечно, не могли. Конечно.
— Молю Бога, чтобы она не умерла.
— И я тоже, — ответил Уэксфорд. — Ей только семнадцать.
— Естественно, надо надеяться, что она выживет, но я думал о том, что она может рассказать нам. Практически все. А вы как считаете?
Уэксфорд ничего не ответил, только посмотрел на него.
Глава 5
Девушка могла рассказать им все. Дэвина Джонс, которую звали Дэйзи Флори, могла сообщить им, когда приехали убийцы и как они проникли в дом, как они выглядели и даже, вероятно, что они хотели и что взяли. Она их видела и, может быть, разговаривала с ними. Она также могла видеть и их машину. Уэксфорд считал такое вполне возможным, поскольку девушка из интеллигентной семьи и, как он предполагал, наблюдательна. И он очень надеялся, что она выживет.
Вернувшись домой в полночь, он было подумал позвонить в больницу и справиться о ней. Но что это даст, если он узнает, жива она или нет?
Если ему скажут, что она умерла, он не уснет, потому что будет думать о том, как она была молода и что впереди у нее была вся жизнь. Не уснет еще и (лучше быть честным до конца) по той причине, которую имел в виду Берден: если она умерла, то дело сильно осложнится. Но если он узнает, что она жива и поправляется, то он начнет продумывать будущий разговор с ней.
В любом случае этого ему не скажут, скажут, что она либо скончалась, либо «в том же состоянии», либо «удовлетворительно». И потом с ней женщина, полицейский констебль Розмари Маунтджой, она до утра будет дежурить у палаты, а в восемь ее сменит другая женщина-констебль Энн Леннокс.
Он тихо поднялся наверх посмотреть, не легла ли Дора. Через открытую дверь в спальню проник свет. Он упал не на ее лицо, а широкой полосой высветил лежащую поверх одеяла руку, маленькую, аккуратную руку с закругленными розовыми ноготками. Она спала, и дыхание ее было медленным и ровным. Да, она засыпала легко, даже после того, что произошло вечером. Тем самым вечером, когда они обедали с Шейлой и этим четвертым, в отношении которого он уже употреблял эпитет «отвратительный». Он чувствовал какое-то необоснованное раздражение. Уэксфорд тихо прикрыл дверь и, спустившись вниз, прошел в гостиную, где на полке для газет принялся искать выпуск журнала «Индепендент он санди» двухдневной давности.
Страницы с обозрениями, рецензиями и критикой еще были на месте, засунутые между «Радио таймс» и каким-то журнальчиком фривольного содержания. Он искал интервью Уин Карвер и большую фотографию, занимавшую, насколько он помнил, целый разворот. Усевшись в кресло, он развернул газету на нужной странице. На него смотрело лицо, которое час назад он видел уже мертвым, когда Самнер-Куист бесцеремонно, как палач отрубленную голову, приподнял ее со стола, схватив за волосы.
Комментарий представлял собой единственную колонку текста с левой стороны разворота. Уэксфорд перевел глаза на фотографию. Это был такой портрет, спокойно смотреть на который могла лишь женщина, достигшая ошеломляющего успеха отнюдь не благодаря своей молодости и красоте. Лицо было покрыто даже не морщинами, а скорее шрамами, которые оставляют только время и возраст. Нос похож на клюв, а изогнутые в полуулыбке губы говорили об ироничности характера и доброте. Из-под морщинистых век на Уэксфорда смотрели молодые темные глаза с удивительно чистыми, без малейших склеротических покраснений белками; казалось, что эти глаза видят человека насквозь.
Заголовок гласил: «Дэвина Флори. «Маленькая негодница большого семейства»[1]. Первый том автобиографии. Издательство «Сент-Джайлз пресс». Цена 16 фунтов». Уэксфорд перевернул страницу и увидел ранние фотографии Дэвины Флори: маленькая девочка в бархатном платьице с кружевным воротником, через десять лет — молодая девушка с лебединой шеей, загадочной улыбкой, короткой стрижкой, одетая в прямое по тогдашней моде платье с поясом по бедрам.
Шрифт поплыл перед глазами, и Уэксфорд широко зевнул. Он слишком устал, чтобы читать, и, оставив газету на столе, поднялся в спальню. Прошедший вечер был необыкновенно долгим, как и вереница событий, начавшихся с обеда с Шейлой и этим отвратительным типом. Но это, казалось, было уже очень давно.
Пока человек читающий искал нужное ему в журнале, человек нечитающий обращался за помощью к книге.
Берден вошел в дом под пронзительные крики своего сына. К тому времени как он поднялся наверх,
