колледже мы проходили ее книгу. У меня был курс по английской литературе.
— Понятно. Большое спасибо, сэр. Мы больше не побеспокоим вас.
Пока не предъявлено официального обвинения, в полиции Кингсмаркхэма ко всем обращались «сэр» или «мадам», или по имени. Так соблюдались вежливость и одно из правил Уэксфорда.
Если молодой человек походил на девушку в мужском одеянии, то Биб вполне могла бы быть мужчиной, во всяком случае, природа обделила ее женскими признаками. Возраст ее также оставался загадкой. Ей могло быть и тридцать пять, и пятьдесят пять. Темные короткие волосы, красноватое блестящее лицо, словно только что тщательно вымытое мылом, ногти на крупных руках подстрижены лопаткой. В одном ухе поблескивала маленькая золотая сережка.
Когда Вайн объяснил, зачем они пришли, она кивнула и затем добавила:
— Я видела по телевизору. Невозможно поверить.
Голос был хрипловатый, ровный, на редкость невыразительный.
— Можно пройти?
Вопрос этот не показался ей обычной формальностью. Прежде чем медленно кивнуть, она, казалось, обдумала его с разных точек зрения.
Велосипед ее стоял в прихожей у стены, оклеенной обоями горохового цвета, выцветшими до бежевого. Своей обстановкой гостиная напоминала обиталище очень старой женщины, в ней стоял специфический запах камфоры, тщательно сохраняемой и не очень чистой одежды и чего-то сладкого; чувствовалось, что окна открываются редко. Войдя в комнату, Уэксфорд ожидал увидеть в кресле ее древнюю мать, но ошибся — в гостиной никого больше не было.
— Для начала скажите, пожалуйста, ваше полное имя, — сказал Вайн.
Если бы вдруг Биб предстала перед судом, вынесшим ей окончательное и безапелляционное обвинение в убийстве и у нее не было бы адвоката, то вряд ли можно представить себе более осторожное поведение. Она взвешивала каждое слово. Свое имя произносила медленно и как бы неохотно, запинаясь перед каждым словом.
— Э-э-э, Берил, э-э-э, Агнес, э-э-э, Мью.
— Берил Агнес Мью. Насколько мне известно, вы работаете неполный рабочий день в Тэнкред-хаусе и были там вчера днем, не так ли, мисс Мью?
— Миссис. — Она перевела взгляд с Вайна на Уэксфорда и повторила еще раз, с ударением: — Миссис Мью.
— Извините. Вы были там вчера днем?
— Да.
— И что вы делали?
Последовала такая реакция, как будто на нее обрушился удар. Или ей выразили абсолютное недоверие и подозрение в преступлении против человечества. Вопрос Вайна ошеломил ее, и, окаменев, она несколько секунд смотрела на него, прежде чем пожать большими тяжелыми плечами.
— Что вы там делаете, миссис Мью?
Женщина снова задумалась. Она сидела неподвижно, двигались только ее глаза, и то как-то странно, не как у всех, но после этого вопроса они и вовсе начали вращаться. Затем прозвучало нечто невразумительное:
— Они называют это черной работой.
— Значит, вы делаете уборку, миссис Мью, — произнес Уэксфорд. — Понятно. Моете полы, стены и тому подобное?
Утвердительный кивок.
— Кажется, вы мыли холодильник?
— Холодильники. У них три. — Она покачала головой из стороны в сторону. — Видела по телевизору. Не могу поверить. Вчера все было хорошо.
Как будто, подумал Уэксфорд, обитатели Тэнкред-хауса подверглись нашествию чумы.
— Когда вы ушли домой?
Если произнесение даже собственного имени вызвало у нее некую задумчивость, то, как ожидал Уэксфорд, ответ на такой вопрос потребует нескольких минут глубокого раздумья, но Биб ответила быстро:
— Они начали обедать.
— Вы хотите сказать, что мистер и миссис Копленд, миссис Джонс и мисс Джонс уже были в столовой?
— Я слышала, как они разговаривают, а дверь закрыта. Я задержалась с холодильником, а потом снова включила его. Руки очень замерзли, и я немножко подержала их под горячей водой. — Она приложила усилия, чтобы произнести такую длинную фразу, и потому на минуту замолчала. Казалось, она восстанавливает силы. — Взяла пальто и пошла за велосипедом, туда, за дом, где кусты, таким полукругом.
Интересно, подумал Уэксфорд, она когда-нибудь разговаривала со своим соседом-американцем, а если разговаривала, то понимает ли он ее?
— Вы заперли за собой заднюю дверь?
— Я? Нет. Запирать двери не моя работа.
— Так, значит, это могло быть в котором часу? Без десяти восемь?
Раздумье.
— Наверное.
— Как вы добрались домой? — спросил Вайн.
— На велосипеде. — От его глупости она просто пришла в негодование. Мог бы и знать. Все знают.
— Как вы ехали, миссис Мью? По какой дороге?
— По проселочной.
— Подумайте хорошенько, прежде чем ответить.
Но она и так постоянно думала. Поэтому дело продвигалось медленно.
— По дороге домой вам не попадалась машина? Вы кого-нибудь встретили? Вас кто-нибудь обгонял? На проселочной дороге? — Вопрос явно нуждался в пояснении. — Машина, или фургон, или что-то вроде того, что стоит у соседнего дома?
Уэксфорд испугался, что вопрос Вайна наведет ее на мысль, что в преступлении может быть замешан сосед-американец. Биб встала и посмотрела в окно в ту сторону, где стоял «форд-транзит». Лицо выражало замешательство, и она прикусила губу. Наконец произнесла:
— Вот эта?
— Нет-нет, любая машина. Просто какая-нибудь машина. Вчера вечером, когда вы ехали домой, вам попалась какая-нибудь машина?
Она задумалась. Кивнула головой, потом покачала из стороны в сторону и сказала:
— Нет.
— Вы в этом уверены.
— Да.
— Сколько времени вам надо, чтобы добраться домой?
— Я еду домой вниз по холму.
— Да. Так сколько времени у вас на это ушло вчера?
— Минут двадцать.
— И вы никого не встретили? Даже Джона Гэббитаса в «лендровере»?
На лице появились проблески выражения. Оно отразилось в ее беспокойных глазах.
— Он так говорит?
— Нет-нет. Вряд ли вы его встретили, если вы вернулись домой, скажем, в восемь пятнадцать. Большое спасибо, миссис Мью. Покажите нам, пожалуйста, дорогу, по которой вы едете до проселочной.
Длинная пауза.
— Я не против.
