Сорби метнул на него взгляд, полный ненависти. И ответил:
— Как я уже говорил, это капиталы, предоставление которых гарантирует мой банк и местные банки. Это результат объединенных финансовых усилий Сицилии и материка.
В зале раздались жидкие аплодисменты. Эллис, стоящая рядом с Каттани, тоже захлопала в ладоши, проговорив:
— Когда я слушаю папочку, то меня просто оторопь берет: он всегда говорит о миллиардах. Ты его знаешь, моего папочку?
— Кого? Того, что выступает? — спросил Каттани. — Нет, не знаю.
— Это я его так называю: мой папочка. Он ко мне замечательно относится.
«Папочка» уже отвечал на вопрос другого журналиста, пожелавшего узнать, где именно будет строиться го-од электроники.
— Этот городок находится близ Трапани. Город предоставил земли, на которых возникнет промышленный комплекс. Кстати, пользуюсь случаем, чтобы выразить благодарность находящемуся среди нас мэру Трапани господину Салеми.
В третьем ряду поднялся массивный мужчина с воловьими глазами и шляпой в руках и отвесил легкий поклон, как бы благодаря за раздавшиеся нестройные аплодисменты.
Третий журналист — в маленьких круглых очках, с презрительным выражением лица — иронически прокомментировал:
— Выходит, речь идет о чисто благотворительной инициативе, направленной к экономическому развитию острова.
В первом ряду Фрэнк Карризи со злобной гримасой спросил сквозь зубы у сидящего рядом Терразини:
— Это еще что за сукин сын?
Терразини в ответ лишь мотнул головой, как бы говоря, что не стоит обращать внимания.
Однако Сорби явно не мог похвастать таким хладнокровием, как у Терразини.
— Ваша ирония совершенно неуместна, — повысив голос, ответил он. — Речь идет о предпринимателях, которые хотят, вести производство и получать доходы, а не заниматься благотворительностью.
Но журналист не был удовлетворен ответом. И продолжал наседать:
— А откуда поступают все эти деньги?
Сорби облизал губы.
— Фонд образован из денежных поступлений от группы старых итальянских эмигрантов в Соединенных Штатах. И так как все они не забывают свою прежнюю родину, то решили вложить капиталы в строительство на Сицилии.
Но на этом дело не кончилось. Поднялся еще один журналист, с зажатой в зубах трубкой, и спросил, будет ли в электронных лабораториях и цехах изготовляться продукция военно-стратегического значения.
— Вот мерзавец! — прорычал Карризи.
У микрофона Сорби нервно дернул огромной головой и сделал вид, что не понял вопроса.
— Что вы имеете в виду?
Журналист с трубкой тогда выразился еще яснее:
— В Соединенных Штатах существует закон, запрещающий вывоз за границу электронной аппаратуры военного назначения. Однако если эта сложная аппаратура будет производиться на Сицилии, вы сможете ее совершенно спокойно продавать на Ближнем Востоке,
Сорби не знал, что ответить. Он только сказал!
— Мы действуем в соответствии с законами нашей страны. Мне нечего больше к этому добавить.
Атмосфера накалилась до предела. Лица у присутствующих вытянулись. Торжественной церемонии грозил полный провал. Вместо празднования по случаю начала осуществления «проекта века» происходило нечто вроде общественного суда над его инициаторами.
Дело приняло совсем трагический оборот, когда журналистка — рыжеволосая женщина, спокойным, но резким и отчетливым голосом спросила про мэра, предоставившего земельные участки для строительства, тот ли это Салеми, который год назад был арестован по обвинению в принадлежности к мафии.
В первом ряду вскочил на ноги адвокат Терразини и стремительно подошел к микрофону. Растерявшийся Сорби был счастлив предоставить ему слово.
— С господина Салеми, — заявил Терразини, — сразу же, еще во время следствия, были сняты обвинения. Речь шла об ошибке. Даже его политические противники не сомневаются в честности господина Салеми, который недавно был переизбран на должность мэра, получив почти сто процентов голосов.
Однако журналистка не собиралась отступать и оказалась хорошо информированной.
— Два месяца назад, — возразила она, — Салеми получил новый вызов в суд. Он замешан еще в одном деле, касающемся мафии.
В зале раздался приглушенный гул. Кое-кто поспешил на цыпочках покинуть пресс-конференцию. Грузный Салеми в ярости ерзал на своем стуле и казалось, вот-вот набросится на журналистку. Терразини одним взглядом остудил его гнев, и Салеми поуспокоился, лишь хлопал своими воловьими глазами.
— Господа, — продолжал Терразини в микрофон, — здесь некоторые пытаются вынести приговор раньше, чем это сделают судьи. Сейчас ведется следствие. Посмотрим, чем оно закончится, а потом можем вновь возвратиться к этому вопросу.
Слово опять взял бородатый журналист. Он хотел знать, какая роль принадлежит Терразини в этом строительстве электронного комплекса. И когда адвокат ответил, что он является юрисконсультом, журналист громко усмехнулся и издевательским тоном добавил:
— Но ведь против вас самого было возбуждено судебное преследование — следствие вел заместитель прокурора Бордонаро, который был убит здесь, в Риме. Бордонаро полагал, что вы завешаны в деле о похищении девочки.
Стоявший в глубине зала Каттани подскочил от неожиданности. Сердце у него громко застучало. А Терразини, уходя от прямых обвинений, демонстрировал чудеса изворотливости.
Придав лицу скорбное выражение, он проговорил:
— Вы назвали имя доктора Бордонаро, воспоминание о котором наполняет мое сердце болью и горестью. С ним меня связывала искренняя дружба, и я по мере сил сотрудничал с ним при проведении расследования по делу, которое, как вам известно, в конце концов было сдано в архив. — Напыжившись, он умолк, словно воскрешая в памяти образ покойного Бордонаро, а затем добавил: — Но, дорогие господа журналисты, к чему нам все время отвлекаться? Совершенно ясно, что наш проект настолько масштабен, что кое-кому мешает, поэтому-то его и пытаются утопить в спорах, полемике и, извините, даже в сплетнях.
Со своей обычной ловкостью Терразини вновь овладел положением, которое складывалось хуже некуда. Адвокат не спеша вернулся на свое место рядом с Карризи, а Сорби, явно приободрившись, снова завладел микрофоном. Засунув короткие пухлые ручки в карманы пиджака, он пригласил выступить графиню Камастру, которая сообщит некоторые технические детали относительно строительства промышленного комплекса.
— Моя компания, — начала Ольга, установив повыше микрофон, — была выбрана для ведения строительства потому, что у нее за плечами немалый опыт и она пользуется всеобщим признанием.
Ее прервала рыжая журналистка, прямо спросив, знает ли она Фрэнка Карризи.
Графиня секунду помолчала, размышляя, не кроется ли тут какой-то подвох, потом неуверенно ответила:
— Да, конечно, знаю.
Повернувшись к мрачно уставившемуся на нее Карризи, журналистка продолжила:
— И господин Карризи представляет группу итало-американцев, готовых финансировать проект через банк Сорби?
Снова поднялся Терразини и, не подходя к микрофону, с места подтвердил:
— Да, это действительно так.
