– И вы тоже не уйдете, Чарльз. – Это было сказано довольно категорически.
– Почему?
– Мы оба зашли слишком далеко. Мы с вами, так сказать, люди военные: не здесь, так в другом месте придется служить. Так ведь?
– Железная логика!
– И в другом месте тоже будет футбольная команда, верно?
– Можете не продолжать, – с досадой сказал Чарльз. – Я готов согласиться со всем, что вы говорите, но имею же я право просто уволиться, хотя бы из какого-то чудачества!
– Я восстановил мистера Солмона в должности преподавателя, он принял мои извинения. Это лишает вас повода уйти.
– Я знаю.
– В таком случае вы также знаете, что мы каким-то чудом вывернулись на сей раз. Спаслись, и без потерь.
– Если не считать одного студента, сгоревшего на костре.
– Не шутите так. Я отношусь к этому очень серьезно. Очень. Но то был несчастный случай, не имевший никакого отношения к делу.
– Зато символический, – хмуро сказал Чарльз. – Символический!
– И все же при всем нашем безрассудстве мы вышли без потерь. Правда, матч мы проиграли, но будут другие матчи. Ведь это всего лишь игра.
– Кстати, – спохватился Чарльз, наклоняясь к своему пальто, лежащему на полу у кресла, и вытаскивая конверт с деньгами, – я хочу учредить стипендию имени Реймонда Блента, – важно произнес он, – стипендию для футболиста. Можете использовать основной капитал на приобретение лучшего защитника из числа выпускников средней школы, если для этой цели хватит двух с половиной тысяч долларов.
Они в упор посмотрели друг на друга. Ректор отвел его руку с деньгами и сказал:
– Вы знаете, что я их не возьму. Это глупый жест, и при вашем окладе вы не можете себе его позволить.
– При чем тут мой оклад? – Чарльз рассмеялся. – Хотите знать, откуда эти деньги?
– Вам, по-видимому, хочется об этом рассказать. Что ж, пожалуйста, если без этого нельзя.
– Эти деньги ниоткуда. Свалились с неба. Я и сам не знаю их происхождения. Между тем именно эти деньги должен был взять себе один благородный молодой спортсмен за то, чтобы наша команда проиграла.
– Должен был взять? Но, значит, не взял, раз деньги у вас? Вы имеете в виду Реймонда Блента? – осторожно осведомился Нейджел.
– Я вам никого не называл. К тому же, как вы сами только что изволили заметить, он их не взял. Но, насколько я понимаю, другие игроки взяли.
– Чарльз, у вас имеются доказательства?
– Решительно никаких.
– В таком случае не надо так говорить.
– Но вы мне верите, Хармон, правда? После долгого размышления ректор ответил :
– Да, верю. Но что делать, Чарльз?
– Ничего. Абсолютно ничего, разве только принять от меня эти деньги и учредить стипендию. На худой конец она может даже называться именем Чарльза Осмэна.
– Я уже вам сказал, что это невозможно, – ответил ректор, беспомощно разводя руки. – Вы знаете, я к этому не имею никакого отношения. Официально я ни о чем не ведаю, для меня футбол в нашем колледже – чисто любительский спорт.
– Что же мне с ними делать?
– Оставьте у себя, мой вам совет, – убежденно сказал Нейджел. – Видит бог, вам изрядно досталось всяческих хлопот с этим делом.
– Ха! А в какую графу подоходной ведомости вы мне прикажете их занести?
– Ни в какую. Спрячьте их под матрац или еще куда-нибудь. Если хотите, можете сказать, что это дар колледжа за исследовательскую работу в области истории.
Чарльз не нашелся, что ответить, и молча допил виски.
– Вы в самом деле собираетесь жениться на дочери Сэйра? – спросил Нейджел. – Вы говорили это всерьез?
– Нет, – сказал Чарльз. – Вернулся Урия Хеттеянин.
– Как это понимать? А-а, догадываюсь! – Ректор откашлялся и сказал торжественно-официальным тоном: – Могу ли я считать, профессор Осмэн, что вы остаетесь в числе наших преподавателей?
– Вероятнее всего, да, – проворчал Чарльз. – Теперь уж я сам забыл, из-за чего мы с вами повздорили. Каждый на этом деле что-то заработал: Блент – невесту, я – деньги, вроде как выкуп за невесту, футбольные гангстеры – полные карманы долларов, вы – свой колледж. Даже отец и мать Блента решили снова сойтись. А мне что же остается делать, как не читать лекции по истории?
– И все-таки конец благополучный, – сказал ректор. – Мы, как ваши англичане, несмотря на все беды, движемся вперед…
– В Долину Смерти, – пробурчал Чарльз.
– При всем своем безрассудстве, преступной глупости и ужасающем эгоизме, – настойчиво продолжал Нейджел, – мы выпутались из беды, и похоже на то, что все стали счастливее или по крайней мере благополучнее, чем были прежде. Если вы позволите мне, Чарльз, как учителю, тряхнуть стариной, я напомню вам, что говорит Сократ в диалоге «Горгий» насчет капитана корабля. Мне это только что пришло в голову. Капитан сходит на берег и…
Но тут на Чарльза напал необоримый приступ смеха, и он минут пять не мог прийти в себя.
– Старый мошенник! – наконец с трудом выговорил он.
– А-а, вы тоже знаете о капитане? – Хармон Нейджел помолчал. – Я действительно старый мошенник. И не знаю, как можно быть чем-то другим. Весь мир того и гляди разлетится на части, а пока что каждый стремится загрести побольше денег. Я не знаю, кому под силу это изменить – да и кто бы посмел, если бы даже смог?
Через несколько минут он проводил Чарльза в прихожую и предложил отвезти его домой на машине.
– Нет, спасибо, я лучше пройдусь, – сказал Чарльз.
– Ну, будьте здоровы. И сразу ложитесь в постель. У вас начинается грипп, а может, и что-нибудь посерьезнее.
Они распрощались, и Чарльз пошел домой.
«Итак, много шуму из ничего», – думал Чарльз, медленно двигаясь от фонаря к фонарю, то попадая в круг света, то выходя из него, как бы шагая по шахматной доске. Его знобило, и болела голова. К утру болезнь, наверно, разыграется по-настоящему.
Он вдруг представил себе, что рвет эти деньги на мелкие куски и бросает их на землю, оставляя за собой длинный-предлинный след – мимо своего дома, мимо колледжа и дальше, дальше в горы. Появились бы великолепные газетные заголовки: «ПОТЕРЯВШИЙ РАССУДОК ИСТОРИК РАСШВЫРИВАЕТ ДЕНЬГИ. ИЩЕЙКИ ИДУТ ПО СЛЕДУ БАНКНОТОВ».
Он и в самом деле вытащил бумажку в двадцать долларов и, отрывая от нее тонкие полоски, стал разбрасывать их на ходу.
– Эй, вы там, – услышал он громкий голос, – стойте, эй! А, это вы, профессор Осмэн!
Перед Чарльзом стоял постовой полисмен Генри. Он учтиво козырнул Чарльзу, но все же преградил ему дорогу.
– У вас что, карманы дырявые, профессор? – спросил он дружелюбно. – Позвольте, я вам помогу. – Он опустился на четвереньки и стал подбирать обрывки. Чарльз беспомощно следил за ним.
– Вот все, что я нашел, – сказал полисмен, поднимаясь на ноги. – Как же они так у вас порвались? – спросил он вежливо, но с оттенком подозрения. – Мне кажется, профессор, вы хватили сегодня лишнего. Если хотите, я вас провожу домой.
– Генри, вы славный малый! – сказал ему Чарльз.
