Перману люди из города заглядывали, в шляпах и макинтошах. Пили, шашлыки жарили, на охоту ездили с председателем. Три «виллиса» приобрел для правления Перман. Иногда сразу на трех выезжал с гостями поохотиться на джейранов...
Вспомнил Ашир-ага о первой ночной охоте на такырах. Неслись с зажженными фарами, обходя стадо джейранов слева, и палили из ружей по беззащитным животным. К утру, когда стащили всех застрелянных джейранов в кучу, получилась целая горка туш. Перман счастливо похохатывал и приговаривал: «Говорят, Тимур из черепов башни строил. Мы тоже могли бы! Не так ли? Но нам не надо башен. Мы заложим это мясо в котлы. Верно, снайпер Ашир?» — «Нет, не верно, — возразил Ашир. — Это была не охота, а мясорубка. Вы ожесточились, Перман-ага, на войне до неузнаваемости! Вы потеряли уважение к родной природе. Разве так можно?» Перман похмыкал, поулыбался сердито, раза три носком сапога песок ковырнул и отошел от Ашира. Больше его на ночные охоты не приглашал. Назначил бригадиром хромого Егора, а позднее, в отместку Аширу, сына его, Байлы в охотники «записал». Мальчишка сначала тайком выезжал с председательской ватагой на такыры, а потом обнаглел, дерзить стал, отец ему не помеха... Однажды, когда Байлы привез домой с охоты двух застреленных джейранов, Ашир прогнал его со двора. Крикнул вслед: «Иди к своему кровожадному Перману!» — «Ну и пойду!» — отозвался Байлы...
В сорок седьмом, кажется, а может, чуть позже, Егора и Байлы задержали в песках егеря. Отобрали у них больше двадцати джейраньих туш. Дело передали в суд. Браконьерами заинтересовался райисполком: вызвали на беседу председателя Пермана. К вечеру вернулся он с проработки, и собрание сразу в клубе назначил. Сошлись сельчане. Долго вели толки о том, как охотиться и пришли к выводу, что надо брать пример с Ашира: честнее охотника в селе нет. «Ну что ж, если так, то будем брать пример с Ашира», — согласился Перман.
Через несколько дней заехал в село корреспондент республиканской газеты. Ходил с председателем, смотрел хозяйство, с Аширом встретился, задал несколько вопросов об охоте. А потом появилась статья «Властелин природы». И показан был в ней Ашир непревзойденным охотником. Он и следопыт, он и кормилец сельчан, он и гроза природы, его, мол, боятся все дикие животные. И, конечно же, занимательная история из его охотничьей жизни появилась тут же. Не история даже, а прямо-таки красивая легенда. Будто бы, подстрелил Ашир-ага девяносто девять архаров — оставался еще один для ровного счета, и тут ему люди говорят: «Ашир-мерген, никто не сомневается, что и сотого ты подстрелишь так же легко. Но хотелось бы, чтобы сотый архар был особенным, не таким, как остальные». Рассказали сельчане Ашир-аге: ходит, мол, по горам одинокий старый архар. Никто к нему не может подойти-подступиться. Любого зверя он за километр чует, а человека тем более. Одинокий этот архар раньше был вожаком стада. Много лет он водил по Копетдагу свое семейство — охранял маток и детенышей. И не знал старый вожак — откуда ему грозит опасность. Остерегался он зверей и охотников, но самым страшным врагом оказался молодой, незаметно подросший рогаль в стаде. Однажды осенью молодой рогаль вызвал старика-архара на бой за право называться вожаком стада. Долго бились они, и дрогнул старик — попятился и позорно бежал, куда глаза глядят. Скитаясь по горам в одиночестве, он не раз пытался взять реванш у своего врага-рогаля, но все так же оставался битым... Вот за рогалем, который обидел старика-архара и отправился Ашир-ага. Долго он подкрадывался к стаду, но наконец-то пристрелил. Этот рогаль и стал сотым архаром на охотничьем счету Ашир-мергена...
Взбунтовался Ашир-ага, прочитав эту галиматью о себе. Собрался в редакцию ехать, чтобы газета дала опровержение, но Перман остановил его:
— Зачем ты нервничаешь? А еще фронтовик! Не строй из себя глупца. Я тебя к правительственной награде представил, а ты со своим опровержением носишься!
Сдался Ашир — рукой махнул. А тут и в самом деле — вскоре наградили Ашира медалью за доблестный труд. И почти следом скульптор из города приехал. Высокий, с длинными седыми волосами. В гости пришел.
— Ашир-ага поздравляю вас. В вашу честь я должен соорудить достойный вашего имени постамент. Я думаю, будет очень хорошо, если, перед колхозным правлением, на площади поставим каменного архара.
— Как ты приехал сюда, так и уедешь, товарищ скульптор, -разозлился Ашир-ага. — Не надо мне никаких памятников. Не было никакого сотого архара. Легенда выдумана газетчиком, чтоб ему пусто было!
— Ну, зачем же так, Ашир-ага, — принялся успокаивать скульптор охотника. — Я же к вам с открытым сердцем, а вы...
Скульптор пошел к председателю Перману, рассказал обо всем. Перман лишь лукаво ухмыльнулся:
— Скромничает мерген. Скромный он очень. А если разобраться, то скромность его показная. По- моему недоволен он тем, что архара мы собираемся поставить возле конторы. Давай-ка, товарищ скульптор, лепите своего архара, да поставим его на вершине горы, у въезда в наше село!
Вот так и оказался каменный архар высоко над ущельем, на вершине горы. С той поры прошло больше тридцати лет, а о том, что каменный архар поставлен в честь Ашир-мергена все, даже малые дети знают. Но, шайтан побери, до каких же пор будет торчать на глазах у всех эта позорная статуя?!
Утром чуть свет Ашир-ага встал с постели, опоясался патронташем, бросил за плечо ружье и отправился к шоферу Аману. Разбудил его. Парень спросонок не мог понять, чего от него хотят, и недоуменно смотрел на старика.
— Куда ехать в такую рань? Зачем? Никуда я не поеду!
— Да ты не шуми, Аман, — уговаривал его Ашир-ага.
Твое дело подвезти меня к ущелью, а там без тебя я управлюсь. Этот чертов архар жизни мне не дает, понимаешь?
— Какой архар?! — принялся смеяться Аман. — Вы в своем уме, яшули? Здесь и духу козлиного нет, на сто километров ни одного козла не сыщешь!
— Найдем! — нетерпеливо и грубо отозвался Ашир-ага. — Давай, вези.
— Ну, ладно, — согласился шофер, потешаясь. — Посмотрю, как это вы покажете охотничью удаль в свои семьдесят три года.
Аман посадил старого охотника в машину, и спустя полчаса были они в ушелье. Ашир-ага вылез на дорогу, посмотрел вверх, где красовался каменный козел, и пошел в гору. Он поднимался и приговаривал: «Нет, дорогой Перман, я не хочу, чтобы после меня жила на земле дурная слава. Снайпер-мерген никогда не был врагом природы...» Он прошел в гору метров сто, не больше, и почувствовал слабость в ногах... Почувствовал, как часто и с незнакомым доселе страхом бьется сердце. «Вот ты каким дряхлым стал, снайпер, - с жалостью подумал о себе Ашир-ага.— Когда-то ты бегал по этим склонам, не уставая, а что же теперь от тебя осталось?» Ашир-ага, отдохнув немного, снова встал и пошел вверх. Склон горы стал круче, но чтобы выбраться на вершину, где красовался архар, надо одолеть еще метров триста. И тропа туда поднимается почти вертикально. С лица старика ручьями лил пот, сердце уже не стучало, а панически шумело, словно речной поток на перекате. И в глазах у него несся шумный поток, сливаясь с желтым светом, восходящего солнца-
Он отдохнул немного и полез вновь, цепляясь за выступы скал. «Только бы подойти на выстрел, — с упрямством маньяка говорил сам себе Ашир-ага. — Подняться еще хотя бы на пятьдесят метров...» И он лез вверх, цепляясь за камни и раздирая до крови пальцы, пока окончательно не выбился из сил. Упал лицом вниз и долго лежал неподвижно, словно мертвый.
Все это время Аман стоял внизу возле машины и, сначала с любопытством, а потом со страхом, следил за стариком.
— Ашир-ага!— позвал он, увидев, что старый охотник лег на тропу. Старик не шевельнулся, не подал никаких признаков жизни.
— Ашир-ага, что с вами! — панически закричал Аман и бросился в гору.
Старый мерген приподнялся на руках, посмотрел на каменного архара, гордо стоявшего на вершине, снял с плеча ружье, прицелился и выстрелил из одного, затем из второго ствола. Аман увидел, как отлетело полрога у каменного красавца и совсем уже ошалело заорал:
— Вах, люди, да он же сошел с ума!
Но нет, Ашир-ага был в полном рассудке. Приговаривая: «Вот тебе, дорогой Перман, вот!» он загонял
