разобраться по-существу, то старый Петровский проект еще до революции был предан забвению. По новому проекту еще до Октября несколько экспедиций работало. Инженеры Ермолаев и Моргуненков, американская компания Кноп... Собственно, это ведь они первыми наметили трассу от аула Мукры через Келифские озера и Обручевскую степь в Мургабский оазис. Да и сам Обручев не зря там со своими людьми лазил. И даже степь его именем названа. Нынешняя трасса, намеченная Карашем и его людьми, в немногом отличается от Ермолаевской. Точно не скажу, в чем именно, но географический маршрут один и тот же. Разве что с небольшими отклонениями...
— Папа, о каком это ты Караше сказал? Об Иомудском что ли?
— О нем, конечно. А ты его знаешь?
— Нет, пока не знаю. Только по твоим дневникам.
— А! — смеется отец. — Ну конечно! Я и забыл. Он ведь тоже в Реутове, в ФЗУ больше года учился. Потом поступил на московский рабфак, а оттуда уже в гидро-мелиоративный институт. Вот этот самый Караш Николаевич и усовершенствовал трассу. По ней сейчас и идет разработка русла канала. Все правильно. Но я возмущаюсь: как же этот Караш и другие мелиораторы не могли доказать кому следует, что Келифский вариант канала более целесообразен со всех точек зрения? Нецелесообразен лишь с одной точки: не увидишь его с Марса.
— Увидишь и этот с Марса, — возражает Чары. — Почти на полторы тысячи километров протянется по тридцать восьмой параллели. Это же канал-гигант: таких больше на земле нет. Сколько людей надо! Сколько техники, чтобы его построить! Два дня назад захожу в дирекцию канала к Аманову, спрашиваю: как обстоят дела с кадрами? А он сделал кислую физиономию и говорит: «Мало людей. А те, что есть, почти все приезжие. Свои туркмены пока что в колхозах, на тракторах пашут». В общем-то, и в ЦК партии, и в комсомоле знают об этом давно. Вот вызвали на совещание: будем решать, что делать, чтобы местных ребят привлечь на строительство. Канал должен стать кузницей местных механизаторских кадров.
— Правильно мыслишь, Чары, — поддерживает отец. — Именно они должны постепенно брать стройку в свои руки.
— Я уже бывал в двух колхозах, у председателей,— говорит Чары. — Там на это дело смотрят так: «Если руководство скажет — выходи на хошарные работы, строить канал, — мы все бросим и выйдем!» А что толку от такой постановки вопроса? Это же не арык. Это же целая река. Тут лопатами работать, все равно что иголкой колодец копать.
— В училище механизации надо посылать сельскую молодежь! — подсказывает отец. — Уже через год оттуда можно получить огромную армию механизаторов.
— Именно об этом и будет в понедельник у нас разговор, — уточняет Чары.
Беседа длится долго. Я успел побриться, а они все еще решают насущные проблемы. За завтраком тоже говорим о канале. Уходя, слышим вслед:
— Печать! Печать на это дело надо мобилизовать. В газетах надо что-то в виде призывов помещать!
— Ну, разбередил ты его больное место, — говорю Чары — Он же у вас в Мары раньше работал. Весь Мургабский оазис пешком исходил.
— А ты — не в отца, — замечает Чары. — Уже четыре года мы с тобой в «гражданке», и все время ты сидишь за столом. Хоть бы в гости к нам наведался. Я-то к тебе уже третий или четвертый раз приезжаю.
— Скоро надоем, выгонять будешь, — обещаю я. — Думаю податься к тебе туда, на канал, собкором. Там буду жить постоянно.
— А разве можно так? — спрашивает Чары.
— Почему ж нельзя. У всех солидных газет есть свои собкоры. Только у нас пока нет. Предварительно я уже говорил с редактором. К тебе тоже просьба, Чары. Будешь у секретаря, замолви за меня слово, чтобы ускорили дело. Скажи ему: храбрейший сержант авиации и так далее и тому подобное желает поселиться в зоне сыпучих песков, дабы превратить их в цветущий, плодоносный сад!
— Давно бы так! — радуется друг. — Там мы с тобой знаешь как развернемся. У меня же — машина. Вездеход. А если захочешь, даже самолетом обеспечу! Вместе полетим, вспомним старину.
— Слушай, Чары, — вспоминаю я. — Костина жена мне письмо прислала, говорит, что Ванька Мирошин на канале работает. Не встречал?
— Как не встречал? — улыбается Чары. — Встречал, конечно. На одиннадцатом пикете он, возле Захмета. Вместе с женой там. Патриоты настоящие.
— Может, еще кто-нибудь из полка есть?
— Вполне возможно. Будешь разъезжать по трассе, может быть, и встретишь.
— Ну, а насчет того, что Нина собирается в Ашхабад, как смотришь?
— Я ее уговариваю, чтобы к нам в Мары ехала. У нас ей легче будет. Мать моя все время у нас гостит. Маечку нянчит. Вот и Алешку Трошкина можно было бы матери поручить. — Чары молчит, думает, потом вдруг неожиданно спрашивает: — Ты не переписываешься с Тоней?
— С какой стати? — недоумеваю я. — Она же замужем, да и вообще...
— Не злись, я просто спросил, — оправдывается Чары и заглядывает мне в глаза. — Нельзя что ли спросить? Оле она все время пишет, приветы тебе передает, спрашивает о тебе. Вот я и подумал: может, ты сам с ней переписываешься?
— Никогда и ни за что в жизни! — кипячусь я.
— Ну ладно, ладно, — успокаивает Чары. — Что, если ваши дороги разошлись, значит и товарищами нельзя считаться?
— Можно. Только зачем?
— Я бы на твоем месте поздравлял ее хотя бы с праздниками. Открытки бы посылал, — продолжает он.
— Слушай, Чары, я не в силах на такое...
— В том-то и дело, что ты все еще неравнодушен к ней. Любишь ее. Потому и не прощаешь.
Я молчу. Конечно, Чары прав. Люблю, потому и не прощаю. Только ведь, прощу я ей или не прощу — все равно от этого ничего не изменится. У нее своя жизнь, у меня — своя.
— Давай зайдем в гостиницу? — говорю я Чары. — Навестим москвича.
— Давай, если тебе так хочется.
Подходим. У гостиницы три «Победы». Одна — вчерашняя, союзовская. Карьягды сидит на корточках возле арыка, протирает руки бензинной тряпкой. Видно, до этого в моторе копался.
— Здорово, Карик! Дома Гордеев?
— Дома. Сейчас поедут в Фирюзу. Карпов там, Аборский, Кара Сейтлиев, еще несколько человек.
— Ясно,— говорю и смотрю на Чары. Он хмурится. Тогда я ему предлагаю: — Пойдем-ка покупаемся сегодня в городском бассейне?
— Это другой разговор, — соглашается он.
5.
Чары я проводил во вторник. В пятницу получил командировочное удостоверение и письмо от ЦК ЛКСМТ председателю облисполкома с просьбой выделить М. Природину на временное жительство квартиру. Письмо вряд ли поможет. Квартиру получить не так просто даже в Мары. Ну да ладно: устроюсь. Можно в гостинице, можно у Чары. Квартирный вопрос мало меня беспокоит. Иное дело — редакционные задания. Заказов целый ворох от всех отделов. Даже спортивный заказал статью о соревнованиях на пикетах! Ладно. Попробую уважить всех. Только сначала надо разобраться, что есть Каракумский канал, как когда-то в авиации мы ломали голову: «Что есть жизнь?». Прежде всего меня интересует, чем отличается нынешняя трасса от прежних? Что нового внес Караш Иомудский? Звоню в управление геологии. Сообщают: «Иомудский, кажется, дома. Позвоните домой». Звоню. Слышу приятный мужской баритон:
— Да, Иомудский слушает.
