все просто. — Он брякнул чайник на плиту и пренебрежительно махнул освободившейся рукой. — Я вообще не понимаю, чего наши торчат на вокзалах и рынках, когда любого дурака под белы рученьки заводят на такую работу.
— Рома, у меня облом! — ухитрился-таки закончить фразу Леха.
— Что у тебя? — Мухо застыл с ножом и батоном хлеба в руках.
— Облом у меня, — повторил Леха. — Я ж сегодня ходил на это собеседование...
— Ну-ну. — На Ромином лице выражение легкого испуга сменилось недоумением.
— Так вот. Надавали мне там анкеток, загадок этих...
— Тесты.
— Ну, тесты эти. Стал я заполнять... — Леха развел руками.
— И что?
— Ничего. Почти ни на что не ответил. — Незадачливый покоритель столицы опустил голову.
— И что?
— Как что? Все.
— А облом-то какой? В чем?
— Как какой? Я ж не ответил на их вопросы. Меньше половины там... значит...
Рома расхохотался, словно услышал самый смешной анекдот в своей жизни.
— Не ответил, значит? Мрак! Потоп, понос и золотуха!
— Чего ты? — Леха воспринял этот приступ веселья на свой счет. Еще бы, только что его приятель разглагольствовал о том, что попасть в штат «Конторы» проще простого, и тут же его земляк сообщает, что ему это не удалось. Как тут не рассмеяться? Как не посмеяться над непутевым дурнем, проколовшимся на ровном месте?
— Да тебе наплевать! — воскликнул Рома, отсмеявшись. — Ответил, не ответил. Думаешь, они эти анкетки читают? Фигня все! Они их складывают в шкаф для солидности. Придет начальник: чем занимаетесь, за что бабки получаете? А они из шкафа папочки с досье на каждого сотрудника. А в досье одни закорючки да графики, кроме них самих, никто не разберется. Но выглядит солидно.
— И меня?..
— Ты глухой или по пояс деревянный? Я ж тебе сказал: гладься, брейся, сморкайся впрок, чтобы завтра не оконфузиться!
— А это... Правда? Откуда ты узнал?
— Из пруда! Зашел к ним и спросил, как успехи у земляка. Да не парься ты! Приняли тебя. С испытательным сроком, правда, но этот испытательный срок — такая же фигня, как и их анкеты.
Леха был нокаутирован новостью. Напрасно он спешил поставить на своей горемычной жизни большой жирный крест. Жизнь-то улыбается ему своим зубастым ртом. От волнения он начал отламывать кусочки хлеба от брошенного Ромой на стол батона и крошить их на стол.
— Ты чего, голубей кормишь? — заметив это, поинтересовался Мухо.
— Так они что же... Правда, всех берут?— очнувшись, выдал возникший в голове вопрос Леха.
— Шутишь? Не всех, конечно. Но тебя взяли бы, даже если бы ты не ответил ни на один вопрос. А достигается все личным участием в судьбе товарища. Зашел накануне, закинул им конфеток, трали-вали. Сказал, что приедет мой земляк, почти родственник, хороший парень. И все, с песней по жизни! Они бы с тебя, может, и тесты эти не потребовали, но им тоже отчитываться. Так что гладься, брейся и что?
— Сморкайся впрок! — радостно ответил Леха. Рома укоризненно покачал головой:
— С тебя коробка конфет! Будешь должен, пока не разбогатеешь...
Борис проскучал первую неделю и начал скучать вторую, когда ему посчастливилось познакомиться с неформальной стороной жизни «Конторы». У одного из сотрудников, дизайнера Никиты Былинского, приключился день рождения, и он пригласил всех сослуживцев на небольшой фуршет в баре для клиентов. Разумеется, по окончании рабочего дня.
Понятно, что никто не отказался. Кто-то из секретарей пробежался и собрал деньги на подарок. С Бориса тоже взяли установленную сумму. Кстати сказать, в кармане у него осталось пять тысяч да проездной на метро. Мама, разумеется, не даст помереть ему с голоду, но клянчить деньги на карманные расходы в его возрасте поздновато.
На фуршет заглянул даже один из генеральных. Оказалось, что отмечать дни рождения и всенародные праздники всем трудовым коллективом — добрая традиция «Конторы». Борису такая традиция понравилась, и он ничуть не жалел о том, что ради участия в празднике пришлось вытряхнуть последнюю мелочь.
Генеральный присоединился к поздравлениям, затем, сославшись на «я за рулем», пригубил бокал с шампанским и отбыл, на ходу набирая номер на своем «сотовике».
После ухода высшего руководства фуршет начал трансформироваться в классическое русское застолье. На полную громкость врубили музыку, из выставленной в зале морозильной камеры извлекли ящик «Смирнова». Конфеты и недопитое шампанское сдвинули на край стола, освобождая место мясной нарезке, огурчикам и шампиньонам в банках. Настроение присутствующих резко поднялось, пошли шутки, танцы и анекдоты, становившиеся с каждым последующим тостом все менее и менее пристойными, но вызывавшими все более громкие взрывы смеха.
Недурно повеселились. И закончилось все организованно и пристойно. Никто не уползал на карачках, не выяснял, как это часто бывает во хмелю, отношений. Удалось даже привести в порядок место проведения банкета, так что на следующее утро никому из клиентов и в голову не пришло, что вечор здесь прошли народные гуляния.
Кстати, об утре. Слегка охмелевший от аромата всеобщего единения и дружбы, витавшего накануне в воздухе пополам с сигаретным дымом, и еще не отошедший от него наутро, Борис уверенно подкатил к Ольге с просьбой-предложением разрешить ему наконец попробовать свои силы на торговом поприще. Увы, его дружеский, почти панибратский тон не был воспринят как должное. Старший менеджер Талльская пресекла эту попытку подмешать в профессиональные отношения досужие ингредиенты и сухо напомнила об установленном и уже неоднократно объявленном сроке: две недели. Борису осталось лишь подивиться принципиальности своей начальницы.
Но, возможно, пикник в баре сыграл свою роль. Борису предоставили шанс на девятый день испытательного срока.
Случилось это под вечер, за несколько минут до окончания рабочего дня, когда почти весь менеджерский состав, готовый рвануть по домам, сидел на стульях бара, дожидаясь лишь, чтобы минутная стрелка доползла до цифры «двенадцать». Погода на улице стояла отменная, вечером по телевизору показывали кубковый матч, настроение было уже нерабочее. И когда в зал неуверенной походкой вошел пожилой дядечка в потертых брюках, сандалиях фабрики «Скороход» и с авоськой, в которой просматривались два пакета кефира и нечто продолговатое, завернутое в газету, никто из штатных сотрудников не рванулся ему навстречу. Кому сдался этот перец с авоськой? Что он может купить? Что на нем заработаешь?
Ольга Талльская, видя такое пренебрежение своими обязанностями в рядах подчиненных, поднялась с места и с самым строгим видом обернулась к ним. Словно учительница, выбирающая несчастного, которого она вызовет к доске, старший менеджер обвела взглядом сидящих перед ней менеджеров. Менеджеры морщились, тяжело вздыхали и отводили взгляды. Ни на одном лице она не заметила и тени желания узнать у клиента, не нужна ли ему помощь. Ни на одном, кроме...
— Борис! — окликнула она новобранца и повела бровью, указывая на топтавшегося в растерянности посетителя.
Борис, не веря своим ушам, беззвучно переспросил шефа, уперев палец себе в грудь, и, получив подтверждающий кивок, поднялся со стула. Не обращая внимания на ироничные взгляды и чуть слышные реплики менеджеров, он подошел к озиравшемуся по сторонам мужчине.
— Здравствуйте, я могу вам чем-то помочь?
Борису казалось, что произнести эту фразу будет невыразимо трудно. Как ни крути, какую позу ни принимай и какую табличку на грудь ни вешай, она все равно прочертит границу между клиентом, которому придется угождать, и тем, кто эту почти магическую фразу произнес. Почти магическую? А разве нет? Вот ты идешь по залу в новом костюмчике, молодой и независимый, но стоит тебе обратиться к кому-нибудь с этим
