— Командир! Иди сюда! Я тут с одним человеком тебя познакомлю…
Стеснительный парень робко поздоровался, уважительно поглядывая на мои ордена и медаль.
— Вот, командир, знакомься! Игорь, испытатель с завода. У него на заводе и отец и мать работают. Он нам поможет аппарат подобрать. Поможешь, Игорь?
— Ага, — кивнул паренек, — а что вам, собственно, надо?
— Чтобы полегче был, мотор чтобы зверь, ну и отделка, в общем… Сам понимаешь.
— Вот этот посмотрите… — он подвел нас к стоящему в конце строя самолету. — Его готовили как именной истребитель для одного Героя Советского Союза, да двигатель забарахлил, а пока с ним возились, Герою другую машину отдали. А на этот новый двигатель поставили, машина — зверь! И чуть-чуть полегче остальных будет — в ней больше дюралевых частей. Рация с передатчиком. Переднее и заднее бронестекло, бронеспинка 9 мм, зеркало для задней полусферы в кабине, что еще…
— А как оружие? Мне ведь и стрелять еще надо, сам понимаешь.
— О-о! Оружие — класс! Ну, пушка, тебе знакома, боезапас — 140 снарядов. А вот пулемет УБС — универсальный синхронизированный, конструктора Березина, 12,7 мм. Почти что пушка, честное слово. 220 патронов. С двухсот метров пробивает броню в 20 мм, безотказно стреляет в глубоких виражах, боевых разворотах, петлях, бочках и на пикировании. Зажигательно-разрывные пули — просто чудо, с дистанции 200 метров дырки делают — голова пройдет, поражение осколками до 40 сантиметров от точки попадания! Говорю тебе — еще одна пушка у тебя будет, во как. Огонь ведешь кнопкой и спусковым крючком на ручке управления. Стреляешь только правой рукой, левой управляешь мотором при маневрировании. Перезарядка оружия пневмоэлектрическая, не надо надрываться и тянуть трос, как раньше. Обещаю — попробуешь, останешься доволен! Для вас ведь все делали, как говорится — все для фронта, все для победы!
— Ну, спасибо тебе, Игорь! Удружил! Здорово ты нам помог. — Влез в разговор Антон. — Вечерком, если не улетите домой, забегай к нам. Выпьем по капле, поговорим. Интересно же, как там, в тылу? Девчата-то на земле еще есть? А то здесь — одни мужики вокруг, глянуть не на что. Одни сапоги да пистолеты на задницах. А хочется чего-то мягкого, нежного…
— Гм-м-м! — прервал я закрывшего глаза, как тетерев на току, Антоху. — Ты, Игорь, верно — заходи к нам вечерком. Поговорим, пообщаемся в мирной обстановке. А помог ты нам действительно здорово. Спасибо тебе большое. Передавай нашу фронтовую благодарность работникам завода, большое дело они сделали! А теперь будет и наш черед. Теперь мы будем знакомить немцев с вашим изделием. Думаю… да нет, уверен, что им ваши истребители понравятся.
***
Здесь, на фронте, регулярно платят зарплату. Помню, когда я об этом узнал, сначала несколько удивился. Ведь на всем готовом живем. Как-то этот момент выпал у меня из памяти. Да и мой любимый Симонов об этом не писал, и в мемуарах летчиков про деньги особо не говорилось. Наградные платят — это да. За сбитый истребитель — 1000 рублей, за бомбардировщик — 2000 тысячи. Даже за сожженные автомашины немцев, за паровозы и вагоны, и другую муть тоже полагаются деньги. Все имеет свою цену на войне. У лучшего друга физкультурников и железнодорожников все схвачено. Мудрый все же мужик! И на войне народ к боевым свершениям рублем стимулировал. Правда, как я прикинул, фронтовым Абрамовичем мне стать не суждено. На тысячу за истребитель, я легко мог купить пару бутылок водки. Если добавить еще рублей 600–800. Вот их я и добавил и послал Антошу в мастерские на разведку и за наводкой, где можно взять лучшее средство межнационального общения, а именно — водку советскую, обыкновенную, под которую так легко катится любой разговор по душам.
Антоха не подвел, все узнал, и даже попросил водилу с хлебовозки привезти необходимый в труде и на отдыхе продукт. Так что, когда вечером пришли саратовские ребята, у нас было, что налить, и было, чем поперхнуться. Посидели, поговорили хорошо, рассказали, как воюем, послушали, как нелегко приходится в тылу. Наши ребята особенно напирали на вопросы дружбы с противоположным полом, на танцы там, вечеринки всякие. Однако быстро обломались, когда узнали, что девчата стоят у станков по 12–13 часов, носят легкие и воздушные ватные штаны, заправленные в кирзачи, и элегантные фуфайки. А тоненькие и стройные они от элементарного недоедания. Морды у них просто-таки закаменели. А немцы получили еще по паре пунктов в графу 'Почему мне надо убить фашиста'.
Так что особого веселья не получилось. В конце нашей встречи мы катали желваки и глотали водку без закуски, благо — завтра не летать.
А завтра секретчики выдали нам пронумерованные и прошнурованные тетради для записей ТТХ новых самолетов, и учеба понеслась. Учили нас жестко и интенсивно. Технари в это время копались в новых самолетах, постигая навыки их обслуживания и подготовки к полетам. Всем было весело и интересно. Настолько, что засыпали мы, не успев упасть на подушку. Немного отживели мы лишь к тренировочным полетам, ну, это для летчика святое!
Капитан Россохватский сумел сделать так, что все восемь выбранных нами машин оказались с приемниками РСИ-4 'Малютка' и передатчиками РСИ-3 'Орел', а две машины имели установленный радиополукомпас РПК-10 'Чаенок'.
Когда об этом узнали другие претенденты, был небольшой скандальчик, из которого комэск вышел несколько взбледнувшим, но твердым и непреклонным. Поскольку технари успели отобранные нами машины закатить в ангары и раскидать чуть ли не на запчасти, менять, что либо, было уже поздно, но до самого отлета в полк комэск ходил, как волк, вжав голову в плечи и зыркая на всех окружающих исподлобья.
Но дело того стоило. Мы получили полностью радиофицированные машины. Что это значит, многим еще предстояло узнать. Радиосвязью наши были неизбалованны.
Короче, зачеты по матчасти мы успешно сдали, отлетали тоже успешно, неплохо отстрелялись по конусу и по наземным мишеням. Я едва удержался, чтобы не похулиганить и не сжечь дотла трофейные машины, стоящие на полигоне. Но удержался. Вечером наши технари проверили и подготовили самолеты к перелету в полк, их закрыли брезентовыми чехлами под пломбы, и поставили часовых. 'Черную силу' отправили на том же разболтанном автобусе, а мы потянулись в люлю, на сохранение.
Ранним утром предпоследнего дня последней декады октября 1942 года группа из восьми 'Як-1б' вылетела домой, в полк.
Глава 6
Долетели мы мигом — что там лететь-то на новых, скоростных самолетах. При подходе к аэродрому капитан Россохватский связался с землей по рации, мы с шиком зашли на посадку и сели. Народ сбежался смотреть на новые машины. Тут же на эмке подлетел командир полка, и, что-то воркуя, моментом отжал себе, хомяк воздушный, новенький Як. Ну, да ладно! Командир у нас молодец — считай, почти каждый день на боевые задания летает. Для него не жалко. Техник командирской машины уже бежал с трафаретом и банкой с краской, чтобы перенести на новый самолет звездочки по числу сбитых командиром немецких машин.
— Виктор, а мы что не рисуем звездочки? — задал мне вопрос Антон.
— Видишь ли, Тоха, всю эту возню с рисунками, крестами по числу сбитых, и прочей живописью, французы с немцами придумали, еще в первую мировую. А тогда асом считался пилот, сбивший пять самолетов противника. У нас же с тобой — всего четыре. Вот собьем пятого, тогда и звездочки рисовать будем. Кстати, подскажи-ка мне, у нас в полку кто-нибудь рисовать умеет?
— А как же, Витя! Помнишь, Толя Рощин, картограф? Молоденький такой, тощий солдатик, в штабе все крутится? Он в Москве на художника учился… Не знаю только — закончил он свое обучение или нет. А тебе зачем?
— Да так… Есть одна мыслишка. Тем более что имею официальное разрешение из дивизии украсить новую машину художественным полотном. Но это все потом. Принимай аппарат, Тоха!
Наш комполка был не только сам жаден до полетов, он и нам спать не давал. Оказывается, он нас уже велел внести в плановую таблицу полетов, правда — с обеда. Мне показалось, что майор поторопился, ведь ни слетанность, ни взаимодействие пар мы еще не отрабатывали, но — война ведь идет… Нет у нас времени
