Причем — в самое тяжелое и страшное время.
Жесткий, прямой мужик. Как он там говорит в приказе, где это… а, вот…'…отдельные летчики-трусы, предатели, дрожащие за свою шкуру… попадая в воздух, лязгая от страха зубами, при первой же отдаленной встрече с врагом бегут с поля боя…'
Сейчас, в 21-м веке, на моей земле нет руководителей, которые осмелятся так рубануть. Президент, этот мальчик-юрист с крупной головкой, узкими плечиками и вечно отсутствующим взглядом, хорошо себя чувствует только на форумах, с которых, собственно, и не вылезает, а говорит гладкими, обтекаемо- западными корректными периодами. Премьер… тот мог бы, но, как мне кажется, он изо всех сил старается забыть, что когда-то был офицером и коммунистом. Ну, да и бог с ними… Теперь мне как-то не до них, в Сталинграде-то.
Теперь война пошла несколько иная. Авиация противника сейчас полностью утратила свое превосходство в районе Сталинграда. По данным всех видов разведки, в начале декабря перед Сталинградским фронтом у противника осталось около 100 истребителей и до 200 бомбардировщиков, из которых до сотни Хе-111 использовались для транспортировки воинских грузов и в боевых действиях не участвовали. И, главное, наши летчики повыбили много опытных, подготовленных фашистских пилотов, я бы сказал — надломили им хребет.
Наша 8-я воздушная армия имела примерно 190 исправных истребителей, чуть более ста бомбардировщиков, причем, надо помнить, что половина из них — это По-2. Не Пе-2, а именно По-2!
Фильм 'Небесный тихоход' помните, ну, Крючков там играет, Меркурьев еще…
Песню там летчики поют:
— Потому, потому, что мы пилоты,
Небо наш, небо наш родимый дом,
Первым делом, первым делом — самолеты…
Ну, и так далее… Так вот — 53 бомбардировщика По-2, представляете такой могучий весь из себя бомбовоз? На нем в фильме майор Булочкин корреспондентку катал. Да, и еще 140 штурмовиков. Более 300 самолетов было раскидано по армейским авиаремонтным мастерским.
В авиации всегда так. У вас сколько самолетов? Тысяча!!! А в строю? Ну-у, сотня-другая, может, и наберется…
А немцы за внешним кольцом окружения нагнали уже более 500 транспортников, только транспортников! Как же их жечь-то, такую толпу?
А просто: вокруг окруженной группировки и в сторону от нее в направлении наиболее вероятных полетов транспортных самолетов немцев приказом устанавливались четыре зоны уничтожения: за внешним фронтом, между внешним и внутренним фронтами, перед внутренним фронтом и в районе окружения.
Основной являлась вторая зона. Она была круговой и делилась на пять секторов. Два сектора территориально располагались севернее и северо-восточнее района окружения. Они были закреплены за 16-й воздушной армией. Три сектора находились южнее и юго-западнее, прямо со стороны направления полетов транспортных самолетов немцев, за них отвечала 8-я воздушная армия. В обеих зонах были организованы специальные пункты управления воздушным боем. Части были отмобилизованы, люди подготовлены, мы ждали приказа…
Как это будет работать? А вот мы и проверим…
***
А неплохо, в целом, работало. С утра и до темноты в воздухе висели пары разведчиков, которые отслеживали попытки немцев протолкнуть транспортники к своим окруженцам. По замеченным одиночным самолетам и группам работали поднимаемые на перехват истребители. Более того — успешно сбивали немецкие транспортные самолеты и Илы! А что им не сбивать — две чудесные 23 мм пушки ВЯ крошили фрицев в мелкий фарш, уж вы мне поверьте!
Были дни, когда летчики 8-й армии уничтожали до двух десятков вражеских машин. 7 декабря 1942 года, например, было сбито 27 транспортников, в том числе Ю-52, в котором находилась большая группа гитлеровских старших офицеров. Еще через несколько дней — 24 сбитых самолета. Такие результаты были доложены Сталину. Верховный поощрил летчиков своей благодарностью.
Кое-что из этого количества приходилось и на нас…
Раннее утро, мы дежурим в готовности N 1 — в кабинах самолетов, мотор прогрет, взлететь — минутное дело. Тут одновременно хлопают ракеты 'Взлет!' и начинает надрываться телефон. Ничего — есть, кому трубку взять! Я в боевом расписании, мне — взлет.
Взлетели — звено Рукавишникова и я с Васей. Высоту особо не набрать — весь декабрь стоит гадкая погода, низкая облачность, ограниченная видимость. Где немецкие транспортники? Идут за облаками или ползут на брюхе у земли? Сейчас скажут, но я бы выбрал второй вариант, он логичнее.
— Деду, Блондину — восемь Ю-52-х точка 27, высота 400.
— Понял, принял… Блондин, курс 260, я пойду выше.
А куда выше? Нижняя кромка облачности — метров пятьсот всего. Немного полетишь — уже триста, хорошо, если на четырехстах успокоится. Темновато, видимость плохая, а 'Юнкерсы' наверняка идут в камуфляже.
— Вася, оттянись немного, смотри только за воздухом, ищи мессеров. Мы будем искать коров… — так мы прозвали неуклюжие немецкие транспортники.
Недавно ребята из 1-ой АЭ сбили Ю-52 около нашего нового аэродрома, командир к нему машину с бойцами послал. Они и привезли десятка два ящиков сгущенного и концентрированного молока. Еще кофе в банках, еще что-то… Из-за этого молока мы и прозвали их коровами. Теперь наша задача — всемерно повышать удои… Или надои? Короче — сбивать их всех подряд, а там разберемся!
— Вижу цель, на 10 часов, высота 400… - это Толя Рукавишников. — Завожу своих в атаку, как понял?
— Давай, Толя, действуй. Я погляжу…
А что там глядеть? Четыре наших истребителя зашли к немцам с хвоста, пронеслись мимо них, и одна горящая и две сильно дымящих коровы пошли к земле. Да, фрицы, это вам не сорок первый! Теперь вы кровавой юшкой умываться будете! Интересно, что немецкие пилоты сейчас орут в эфир? И кому? Может, тому гаду, с зеленым питоном на капоте? Лишь бы он остался в котле. Да останется, наверняка… Опытный и опасный враг. Он спину показывать не будет.
— Скала, это Дед! Сориентируете пехоту — в точке 27 три битых юнкерса сейчас плюхнутся на землю, пусть ищут. Сейчас еще, наверное, будет, что подобрать в лукошко.
Толя, набравший излишнюю скорость, зафитилил уж больно далеко. Вверх не пойдешь — облака, цель потеряешь, звену пришлось разворачиваться 'блинчиком', терять время.
— Вася, стрельнешь?
— Ага!
Ага — вот, пацан! Сколько ему? По-моему, еще и двадцати нет.
— Подходи ко мне, крыло в крыло. Пойдем фронтом. У них могут быть пулеметчики — смотри внимательно! Если что — бей стрелка, корову проходи сверху, а то вдруг они пойдут прятаться вниз — столкнемся. Да, старайся бить по мотору — пусть падает на вынужденную, пехота товар подберет. Пошли…
Даже не интересно. Прошли — сверкнули трассами, две коровы пошли вниз. А вон и наши возвращаются… Нет! Это не наши!
— Блондин! К коровам пришли мессеры, принимаю бой!
— Сейчас, сейчас! Потерял я вас! — отчаянно заорал Толя.
— Вася, смотри за моим хвостом.
Плохо! Мы ниже мессеров, и скорость перед атакой коров мы подсбросили. А эти гады уверенно идут пологим снижением, скорость у них и для удара и для выхода из боя есть. Не лезть же нам в облачность прятаться — стыдоба, ведь. Что же придумать? Еще атаку на коров! Их пилоты заорут, мессерам некогда будет нас по науке убивать! Для них главное будет — отбить нашу атаку, не дать нам сбить транспортники.
— Вася, атакуем коров, особо не старайся сбить, задымишь — и достаточно. Пусть орут, нервы всем
