даже в желудке заурчало. А уж в штабе, наверное сейчас места себе не находят, мы же пропали три недели назад. Как нас сейчас, всем флотом ищут – гадают, куда исчезла атомная подводная лодка, таких размеров – и наверное, думают про второй Курск. Или С-80, что пропала без вести в шестьдесят первом. Ее долго искали – а нашли случайно, через семь лет. Всего пятьдесят миль от берега, лодка лежала на грунте, с затопленными четвертым и пятым отсеками – а остальные, были сухие, люди жили там еще не меньше недели. Тела еще можно было узнать в лицо, воздушные резервуары торпед и баллоны ИДА были пусты. Двести метров глубины – выброситься через аппараты наверх, можно было максимум со ста двадцати. Лодку подняли тогда же, в шестьдесят восьмом. И семьдесят восемь могил – на кладбище в Оленьей Губе.
Ладно – не будем о плохом. Может мы вернемся к себе, в тот же день и тот же час, и никто не заметит нашего исчезновения в будущем.
И как тогда отчитаемся – за потраченный боезапас?
Кок не подвел, приготовил отличный торт, и не один, чтоб по маленькому кусочку, досталось всему экипажу, да и остальные блюда тоже хороши, настоящий праздничный обед, с обязательной рюмкой красного вина. Были поздравления, пожелания, и даже подарки. Как без подарков.
И вдруг – сообщения из центрального. Сначала – о двух воздушных целях, кружащих над выходом из фиорда. И почти сразу после – о множественных шумах винтов. Причем не транспортов – а боевых кораблей.
– Боевая тревога!
Сначала я подумал, что это – по нашу душу. Обозленные немцы взялись за нас всерьез – сформировав корабельную поисковую группу. Как поступил бы я сам – на месте немецкого адмирала. Четыре-пять эсминцев, с гидролокаторами, и полным запасом глубинных бомб, при поддержке базовой авиации – мы бы конечно уклонились, ушли – а то и сделали бы, одного двух. Но это было бы уже настоящее дело – когда добыча пытается показывать зубы охотнику.
– Цели! Первая, вторая..
Ого! Больше двадцати штук! Глянем – уйти успеем всегда!
Показались. Впереди, гребенкой, сразу четыре 'противолодочных тральщика', все те же восьмисоттонники. За ними – крейсера? Нет – два эсминца типа Нарвик, это у них была такая характерная двухорудийная башня на полубаке, шестидюймовый калибр! Еще эсминец, тип Маас – орудия в обычных, одинарных установках. За ним, уже точно крейсер, тип Кельн, – или Лейпциг? – три трехорудийных башни, причем две в корме. Кельн – Лейпциг вроде в сорок втором был на Балтике, а вот Кельн отметился здесь. И еще дальше – Лютцов! Уж его-то силуэт я изучал, готовясь к этой атаке, много раз! Около него, еще кто-то непонятный, опять минзаг, или плавбаза, и замыкает – еще один эсминец. И целый рой всякой мелочи – тральщики, траулеры, еще кто-то, с такого расстояния не разобрать. И самолеты – два, нет, три, крутятся чуть впереди, и в сторону моря – но до нас не достают.
Эскадра. Сила. Моща.
А для нас – дичь.
– Сережа! Готовь две 65х, и четыре 53х – полный залп! Цели..
БИУС принимает данные. Эскадра уже несколько впереди нас – но нам это лишь на руку, потому что меньше помех между нашими главными целями, и прочими. Лодки времен войны должны были атаковать с носовых курсовых углов, и с относительно малой дистанции, которую сейчас и контролируют эсминцы. Ну а дальноходным управляемым торпедам – по фигу!
В последний момент решили чуть сменить приоритеты – так как Саныч, взглянув, заявил, что это что-то, плетущееся рядом с Лютцовом, уж больно смахивает на штабной корабль! Разумно – разместиться там штабу перехода!
– Ну а крейсер что тогда тут делает?
– Могли придать для охраны, от надводных кораблей англичан. Еще писали, что у них обитаемость была, спартанская – если Чину да со штабом, то там тесно и некомфортно будет.
Одиннадцатиметровая дура, весом 5 тонн, выскальзывает из аппарата. За ней, с положенным интервалом – вторая. И четыре поменьше, 53-сантиметрового калибра. Идут, повинуясь заложенной в головки программе – каждая на свою цель, игнорируя мелочь.
Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел – снова всплываем под перископ.
Кажется, торпеды заметили? Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Поздно!
Первой дошла 65я – по Лютцову. И это выглядело – как если бы по хрупкой фарфоровой вещи врезали кувалдой, причем снизу. В воду быстро погружалось уже что-то бесформенное, разъятое на фрагменты – похоже, что в дополнение к боеголовке, на броненосце рванули погреба – но и без этого, говорить после о подъеме и вводе в строй, будет издевательством над здравым смыслом. Затем 53я, разорвала пополам концевой эсминец. Почти одновременно с попаданием в штабной корабль – или плавбазу – плевать, пусть черти в аду сортируют! У крейсера, после взрыва второй 65й, просто исчезла кормовая половина, вместе с орудийными башнями – здесь точно, артпогреб рванул! – а то что осталось, быстро валится на борт и задирает форштевень. И последними взлетают – оба Нарвика, в голове конвоя.
А мелочь – ну прям, тараканы на кухне, где включили свет! Последний уцелевший эсминец разворачивается в сторону предполагаемого места атаковавшей лодки, даже стреляет куда-то – но снаряды ложатся с большим недолетом. И обгоняя его, мчатся катера – так вот это кто, 'шнелльботы', они же стотонники, торпедные, но также и сторожевые, если взять бомбы вместо торпед! И самолет – идет в нашу сторону!
– Влево, курс норд, пять, глубина двести, мощность семьдесят процентов!
Заметил нас самолет, или бросал абы куда – не знаю. Бомба упала кабельтовых в полутора от нас – но мы уже прошли стометровую отметку, и быстро уходили на глубину, так что ущерба никакого не понесли, только тряхнуло, правда, довольно прилично. Затем наверху и в стороне начали во множестве рваться бомбы, очевидно с эсминца и катеров – но это тем более, не могло никак нас достать.
Через час – все стихло вдали. Рыбы же немцы наглушили! А сколько потратили бомб?
Однако – десять штук! Кто из наших подводников-североморцев, в реальности имел такой счет? Выходит, я уже сравнялся с такими по жизни героями, как Колышкин, Котельников, Видяев, Фисанович – с которыми надеюсь, познакомлюсь в Полярном, вживую? А еще ведь – и половина БК не потрачена, и Граниты, и Водопад! И если дальше будет так идти, одна цель – одна торпеда..
Вот уж – как мало нужно человеку для полного счастья! Всего лишь осознание себя на своем месте, при своем деле, которое ты делаешь хорошо!
– Теперь, в Мурманск, командир?
– Пока – держать курс норд! Есть еще одна задумка..
от Советского Информбюро 22 июля 1942
В районе Воронежа наши войска теснили противника и наносили удары по его переправам через реку Дон. На одном из участков гитлеровцы упорно защищали шоссе. Наши танкисты сломили сопротивление противника и, уничтожив 17 танков и до батальона немецкой пехоты, овладели этим шоссе. На другом участке артиллеристы товарищи Шеметов, Фесин и Иванов, выдвинувшись вперёд, прямой наводкой разбили 10 вражеских автомашин с пехотой и разрушили дорогу к переправе. Наводчик т. Куликов захватил немецкое орудие и, повернув его в сторону противника, расстреливал отходящих немцев. Красноармеец т. Сокол из противотанкового ружья подбил три немецких танка.
На других участках фронта никаких изменений не произошло
– Подведем общий итог – говорю я – с одной стороны, результат впечатляющий. Броненосец, крейсер, три эсминца, минзаг, плавбаза, три транспорта, две подлодки – сколько помню, ни у кого их наших подводников в реале, такого не было. С другой стороны, извините, занимаемся полной херней! Тот же Лютцов, в реале, не сделал по нашим ни одного выстрела, как впрочем и Кельн. Так же и эсминцы – в реале, последние боестолконовения их с нашими кораблями, были на Севере весной сорок второго, когда торпедировали Тринидад – и все. Я к тому – что наши потрясающие успехи, не оказали ни малейшего влияния на советско-германский фронт, на общий ход войны!
– Погоди, командир, так ты хочешь сказать, что весь наш Северный флот, наши подводники, всю войну херней занимались!? – едва не вскочил Сан Саныч.
