цель. У вас же, насколько помню, ПУГ, ПУР, УМТ (установка глубины, режима, маневрирования) – на аппарате нет; механические, где шпеньки от коробки в вырезы на торпеде входят, появились лишь на 613х, ну тут я могу ошибаться – у вас же вся связь с торпедой, это курковый зацеп, при старте откидывается, запуская мотор. Может и можно, теоретически – но никак не подручными средствами, тут завод нужен. И стрельбы – на торпедном полигоне.
А вот товарищ старший майор, такое впечатление, больше смотрел по верхам. Запомнить цифры – максимальную дальность, точность, скорость – и ограничения, по условиям применения., что и насколько. А как детально это работает, на то спецы есть, разобраться. Может, это и правильно – для руководителя.
Зато, проходя через столовую, он задержался на минуту, возле плаката на стене. Того самого, где толкиеновские орки, со шмайсерами и в немецких касках.
– Замечательно схвачено – звериная суть немецкого фашизма. Притворяются людьми – а подлинно, обезьяньи хари. И если эту суть вывести наружу, маски человекоподобия сорвать – остается вот это! Это кто-то из экипажа рисовал – или в вашем времени, такая память о Гитлере осталась?
– В нашем времени – отвечаю.
Не пересказывать же сейчас, товарищу старшему майору, 'Властелина Колец' Толкиена!
Заглянул он, конечно, и в медсанчасть – и сразу обратил внимание на вооруженный пост у дверей изолятора.
– А это что у вас там?
– Пленный с самой первой потопленной нами лодки – лениво ответил Князь, оторвав взгляд от книжки, которую читал, развалившись в кресле – особо опасный: уж если сам главный убивец наш, который немецкий аэродром на воздух поднял, приказал – стеречь, чтоб он весь экипаж, голыми руками, не перебил. Потому и охраняем неусыпно, вдвоем – а то еще вырвется.
Действительно, кроме дежурившего Рябова здесь крутился и Юрка-Брюс, зашедший по какому-то своему делу. И фразу такую Большаков произносил – и говорил сейчас Князь, абсолютно серьезным тоном. Ну, приколист наш – ведь ни единого слова лжи, высший класс!
– А ну-ка, покажите мне его!
Ребята подыграли: встали у двери с таким видом, словно оттуда сейчас выскочит голодный лев-людоед. Майор однако не оценил, решительно вошел, и хмыкнул, обозрев немца, вскочившего с испуганным видом – будто сейчас его будут пытать и убивать.
– И в самом деле, опасный. А ну!
И сказал что-то по-немецки. Фриц вскочил, вытянулся. Майор еще спросил его о чем-то, фриц ответил, йя! Майор махнул рукой, и вышел. Сказал Князю:
– Правильно делаете. Если он вырвется, проблемы не у вас будут – у всего Советского Союза. Охраняйте так и дальше.
Через три часа, все осмотрев, а также согласовав и обсудив – план действий, в первом приближении, способы связи, над и под водой – все ж хорошо, что на Щ-422 хоть 'Сириус' стоял, установка ЗПВ (звукоподводной связи), примитивная конечно, но в одну сторону сойдет, от них к нам, ну а нам к ним придется, лишь сонаром на их корпус, и морзянкой, демаскировка конечно страшная – но лодок-охотников нет, ну а 'Шеер' – что сделает, если и услышит, нет на нем даже РБУ, не достанет, и удрать не успеет. Напоследок, гостей угостили обедом – а как иначе? – и кок, расстаравшись, с согласия Петровича и Сидорчука, выделил предкам каких-то деликатесов, мешок с которыми за Видяевым тащил матрос. Кириллов, конечно же, оставался с нами – а Федору Алексеевичу, пора было уже к себе.
Мы вышли на палубу 'Волка'. Наша боцманская команда, к которой присоединились и кто-то из свободных от вахты, живо болтала с предками, которых также было явно больше, чем нужно было для отдачи швартов – ясно, что там тоже, вылезли наверх все желающие, поглазеть на это чудо. Секретность? – ну во-первых, об этом пусть у предков голова болит, их люди, а во-вторых, как сказал старший майор, этот экипаж по возвращению в базу и так получит по-полной – подписки со всех, о неразглашении, и перевод куда-то подальше, в тылы; и хорошо, ребята, если вам в Северодвинске дослуживать – а если где-нибудь в Тикси, или на Новой Земле?
– Мля! Сука! Убью! Федор Алексеевич, …..! …. ! Ты .. .куда глядел??
И чего тащ старший майор орет? Ну, вылезли матросики воздухом подышать – на дизелюхах, святое дело! Противника тут нет и не предвидится – так что, внезапного нападения бояться не надо. Но на всякий случай – взглянул на небо. Чисто теоретически, 'Кондор' от Норвегии мог сюда долететь. Так его бы радар наш засек, это не Ф-111, с режимом огибания на сверхмалой, пока долетит, чаю напиться успеем, а вон и боевая вахта с 'Иглами' наготове, как положено. Лодка неучтенная подкрадется, не замеченная нашей ГАС – ой, не смешите!
А вот Видяеву – было не до смеха. Потому что он – увидел и понял.
На палубе 'Щуки', среди матросов, стоял немец, также вылезший наверх. Тот самый, командир U-209, Генрих Бродда. И естественно, выпучился на 'Волка', во все глаза.
– ..так вы же сами сказали, тащ капитан-лейтенант, 'кто не работает – то не ест', ну и мы фрицам: вот ветошь, отдрайте, что чисто было, как .. у кота – мы проследим, примем, тогда и жрать дадим. Ну, духарили, фашисты ведь! Недосмотрели – вот и вылез.
– …! …! А если бы он клапан затопления открыл? Ты бы что сделал – если на фашистской подлодке?
Видяев давал взбучку своим орлам, те вяло оправдывались, признавая вину. Старший майор, как-то незаметно возникший на палубе 'Щуки', пока лишь стоял и смотрел – замечая все: выйдет после кому-то его оценка, и последствия. Немец, о котором будто забыли, тоже смотрел – с видом заносчивым и высокомерным, как человек в зоопарке – не дерущихся обезьян. Что – меня и взбесило.
Я ведь сошел сюда, лишь за одним – взглянуть в лицо этому, убежденный фашист он, или просто мразь? Он же выглядел, единственным белым человеком среди туземцев – не раскаиваясь ни в чем. Здесь он не успел совершить свое преступление? Неважно – был к этому готов.
В общем, я, вспомнив курсантские годы, подошел к нему, и со всей силы влепил в морду. Наверное, все ж отвык – потому что немец не упал, а лишь отшатнулся. И заорал, размазывая кровь.
Меня тут же оттер плечом один из 'большаковцев'. А я и не видел, что наш главдиверс приставил ко мне двоих, как бы чего – вот и второй, у меня за спиной, ситуацию контролирует. Молчание, немая сцена. Все смотрят. Даже немец – заткнулся.
– Ну зачем вы так, товарищ капитан первого ранга – произносит наконец старший майор – это все ж пленный.
Тоном таким, что не понять – издевается, или говорит всерьез. Ладно.
– Этот пленный приказал утопить триста наших мирных – отвечаю я, громко, чтоб слышали все – в их числе, женщин и детей. В воде расстреливал, из пулеметов.
Судя по виду 'щукарей' – сейчас немца порвут на ленточки для бескозырок. Как в ящике видел, в две тыщи восьмом – грызуны в Цзинвале мирных танком давили, и тут в них кто-то из РПГ, они выскочили, прям в толпу тех, кого только что.. Лежат, тушки- головы- руки- ноги, все по отдельности, как сами под танком – вот и немца, сейчас так.
– Назад все, твою.. !! – орет Кириллов.
И уже спокойно:
– Не беспокойтесь – за все он получит. По закону, и справедливости. Пока же, его надо, в разведотдел. Командир лодки – а вдруг он знает что-то, что вам или товарищам вашим, жизнь спасет? Федор Алексеевич, распорядитесь!
Видяев отдает приказание – подскакивают двое матросиков, и без церемоний ссыпают немца в люк. Старший майор пишет что-то на листке блокнота, отдает бумажку Видяеву, и обращается ко мне:
– Пошли, Михаил Петрович – и нам, пора уже.
И первым лезет по трапу на 'Волк'.
Через два часа. Москва, Кремль.
– Значит все жэ наши потомки, Лаврэнтий?
– Так точно, товарищ Сталин. Кодовый сигнал от Кириллова, однозначен. Встреча состоялась, наши
