за супруга, она позволила себе черт знает что! И черт знает с кем!» Мысль вильнула в другое русло. А с кем, собственно, она вообще позволила себе это самое «черт-те что»? Кто соперник-то? Хоть поглядеть, чего им, бабам, не хватает!
Ноги в легких, остроносых ботинках совершенно одеревенели, и Слава принялся подпрыгивать, как теннисный мячик, по которому с равными промежутками лупили ракеткой.
Мужчины – странные существа. Фраза «что имеем – не храним, потерявши – плачем» точно подходит к алгоритму их поведения. Как часто они замечают жену, когда она уже почти выскользнула из рук и вот-вот будет подобрана кем-то другим. Ревность – чувство примитивное, но действенное. Она пробуждает в самце инстинкт собственничества, и он вцепляется даже в то, что собирался выбросить. Если он пыхтя и сопя тащит на помойку старую тахту, то в его голове болтается лишь одна мысль – избавиться от пыльного старья. Пусть увезут на свалку! И вот он, с вытаращенными от напряжения глазами и багровой физиономией, добирается до лифта. А там – сосед.
– Слушай! – деловито говорит сосед. – Давай я твою тахту на дачу заберу! У нас там такой хлам! А твоя еще ничего! Или хоть поролон из нее вырежу, для сарая. Чтобы утеплитель не покупать!
И тут у нашего самца включается задняя скорость. Это же что получается? А у него самого сарай! И на даче кровать, доставшаяся от тещиной прабабки! Нечего соседей обогащать! И он молча волочет тахту обратно домой.
Правильно – такая корова нужна самому!
В данный момент Лиза как раз являлась той самой коровой, которая, может, еще и нужна. Во всяком случае, отдавать ее просто так было жаль. Да и с какой стати? Вот потом, когда у него все срастется с Данаей, не имеет значения, что будет с супругой. А сейчас – накася выкуси! Адюльтер у нее! У нее адюльтер, а у него – рога? Где справедливость?
Вячеслав медленно закипал, как чайник, поставленный на слабый огонь. Пока он доходил до кульминационного момента с подпрыгиванием крышечки и воем свистка, из отеля выпорхнула оживленная Лиза, деревянно хохотавшая и хватавшая за локоть гладкорожего очкарика в стильном, дорогом пальто. Тот довольно похрюкивал и норовил придержать Лизавету за талию. Супруга не возражала и даже специально прислонялась к спутнику, гордо и надменно, как казалось Славе, озираясь по сторонам. Наверное, хотела повыпендриваться, вот, мол, какой у меня мужик, еще и не по-русски говорит!
«Неужели не пришел? – волновалась Лизавета. – Или он у служебного?»
Как затащить Танненштока к служебному входу, она понятия не имела.
Решив, что затея провалилась, Лиза поскучнела и перестала хохотать. Кавалер, разумеется, сразу забеспокоился, приняв ее перепад в настроении на свой счет. Он даже руку с талии убрал, предположив, что приличную девушку смутила скорость их сближения.
А Лизавета шевелила бровями и стимулировала извилины в попытках получить от ситуации максимум пользы. Раз Слава лишен возможности поревновать на месте, надо явиться домой в таком виде, чтобы сразу стало ясно: адюльтер состоялся!
«Одежду, что ли, порвать? – размышляла Лизавета. – Или без трусов прийти? Ага! И заорать с порога, мол, караул, трусы у любовника забыла!»
– Лизхен, ты обворожительна, – гудел тем временем Танненшток.
Она принялась мучительно вспоминать, как его зовут. Все настолько привыкли величать его шефом, боссом и по фамилии, что имя испарилось из памяти. Не спрашивать же, в самом деле! Здорово было бы, отработав столько времени в гостинице, вдруг признаться в том, что не в курсе, как зовут директора, который ведет тебя ужинать и танцевать.
– Лизхен, – промурлыкала Лиза, бросив прощальный взгляд в темноту. Муж так и не выскочил из засады и не устроил ни дуэль, ни мордобой. – Красиво. Меня так еще никто не называл.
– А я буду, – приободрился Танненшток, галантно подтолкнув спутницу в салон и захлопнув двери автомобиля.
Он рысью прогарцевал вокруг, чтобы пристроиться с противоположной стороны. Такси должно было отвезти их в ближайший ресторан. Ужинать в гостинице он не отважился, хотя мог бы здорово сэкономить.
– А как тебя дома называют? – неожиданно нашла решение задачи Лиза.
– Дани, – смущенно заалел Танненшток.
«Точно, его же зовут Даниэль!» – обрадовалась Лизавета, едва не хлопнув себя по лбу. Но это было бы неромантично.
– Ты тоже можешь звать меня так, – добавил он, призывно блеснув очками.
Глава 12
– Ах ты, морда! Ах ты, поганец! – бормотал Слава, репетируя гневную речь.
Он хотел, чтобы все получилось если не красиво, то хотя бы достойно. Ведь не мог же он выглядеть дураком в данной ситуации. Хотя куда уж глупее. Рогатый муж, счастливый соперник и пойманная с поличным жена. Фу! Мещанская мелодрама какая-то. Он вдруг задумался, а надо ли вообще выскакивать? Рогатым быть стыдно, тем более публично. А тут люди ходят. И неизвестно, насколько у них серьезно. Вдруг Лизка не испугается, а, наоборот, оставит его не только с рогами, но и с носом? Или мордатый этот окажется каким-нибудь самбистом, врежет или руку сломает. А как потом картины писать? Чем? Рогами, что ли? Вопросов было больше, чем ответов. Одно дело разбираться с Лизаветой дома, а другое – тут. Все же он – персона публичная, пусть и не очень широко, но известная. Может, ну его? А если устроить драку, возникнет скандал. Хоть какой-то пиар! В наше время пока прилюдно не опозоришься, никто про тебя не вспомнит. Именно так не только продолжают, но и начинают карьеру.
Слава даже заулыбался, представив скандальные заголовки: «Известный художник вызвал на дуэль заморского олигарха», «Скандал в семье популярного живописца», «Надежда российской живописи под угрозой»… Ну, это в том случае, если соперник устроит ему сотрясение мозга. Согласиться на сотрясение или поберечь здоровье?
Пока Вячеслав мучился, раздираемый противоречиями, такси, газанув на прощание, увезло его вероломную супругу в предновогоднюю темноту.
– Э-э-э-э-э! – заорал несостоявшийся пиарщик, выскочив из-за сугроба.
Но, как говорится, дорога ложка к обеду. Конечно, для пиара можно было просто разбить какое-нибудь ближайшее стекло, но, во-первых, придется платить, а во-вторых, дуэль – это одно, а мелкое хулиганство – совсем другое. Не тот уровень.
Желчно сплюнув вслед укатившему автомобилю, Слава побрел домой, играя желваками и злобно бормоча.
Даже мечты о Данае отошли на второй план. Он чувствовал себя как наивный деревенский мужик, которого облапошили на городском рынке. Обида и беспомощность переполняли будущего знаменитого живописца. Нет, но какова подлая женская сущность! Какое гнусное предательство! Талантливый, перспективный, красивый, а она…
Притормозив у темного внедорожника, Вячеслав внимательно посмотрел в тонированное стекло. Оно сначала равнодушно отразило встрепанного, озадаченного блондина с правильными чертами лица и потерянным взглядом, а затем медленно опустилось. Оторопевший Слава смущенно застыл, наткнувшись на доброжелательный взгляд дамы в возрасте. Она с материнским сочувствием посмотрела на него и подмигнула:
– Что? Проблемы с девушкой?
– С женой, – мрачно изрек Слава. Ему вдруг остро захотелось, чтобы его кто-нибудь пожалел. Наглость какая! На глазах собственного мужа!
– Надо же. А у меня с мужем, – усмехнулась дама. – Какое нелепое совпадение. Давайте зальем наше горе где-нибудь? А то я сейчас просто физически не могу находиться одна. Кстати, меня зовут Ксения.
Слава тупо взглянул на молодого мужика, сидевшего за рулем.
– Это водитель, – объяснила она.
– А! – коротко и озадаченно вякнул Вячеслав. – Только это, наверное, неудобно. Я сейчас плохой собеседник.
– Удобно, – заявила новая знакомая. – Общая беда очень сближает. Тем более плачу я.
– Тогда тем более неудобно, – неожиданно решил быть щепетильным Слава.
