– Я обещал себе не спрашивать после того, как увидел профессора Биннса, правда обещал, но всё-таки – если профессор Снейп и в самом деле так ужасен, почему его не уволят?
– Уволят? – переспросил Фред.
– Ты имеешь в виду, дадут пинка под зад? – уточнил Джордж.
– Да, – ответил Гарри. – Так поступают с плохими учителями. Их увольняют. А взамен нанимают хороших. У вас тут нет профсоюзов или установленных сроков пребывания в должности?
Фред и Джордж нахмурились, точно старейшины первобытного племени, которым попытались объяснить, что такое математика.
– Не знаю, – ответил Фред через минуту. – Никогда об этом не думал.
– И я тоже, – поддакнул Джордж.
– Ага, – сказал Гарри. – Что-то я частенько слышу эту фразу. Ладно, увидимся за обедом. И не обижайтесь, если на торте совсем не будет свечек.
Фред и Джордж рассмеялись, как будто услышали отличную шутку, и вернулись к гриффиндорцам.
Гарри развернулся к столу и принялся за кекс. Он уже был сыт, но подозревал, что этим утром ему понадобится много калорий.
Заканчивая завтракать, он думал о самом ужасном учителе, которого пока встретил, – профессоре Биннсе, преподавателе истории. Профессор Биннс был призраком. Судя по рассказам Гермионы, призраки вряд ли обладали самосознанием. Они не совершали никаких значимых открытий, у них не было сколько- нибудь оригинальных трудов, независимо от того, кем они были при жизни. Призраки испытывали трудности с запоминанием событий нынешнего века. Гермиона сказала, они словно случайные портреты, запечатлённые в окружающем пространстве всплеском психической энергии, который сопровождает смерть волшебника.
Гарри и раньше попадались глупые учителя во время неудачных вылазок в маггловские школы – студентов-репетиторов для него отец подбирал достаточно тщательно, – но на уроке истории магии он впервые столкнулся с преподавателем, который в буквальном смысле не обладал разумом.
И это было заметно: через пять минут после начала лекции Гарри сдался и принялся читать учебник. Когда стало ясно, что профессор Биннс не собирается возражать, Гарри достал из кошеля-скрытня затычки для ушей.
Призракам не нужна зарплата? В этом всё дело? Или из Хогвартса нельзя уволиться даже после собственной смерти?
А теперь ещё профессор Снейп, который относится ужасно ко всем, кроме слизеринцев, и никому даже в голову не приходит, что школа может разорвать с ним трудовой договор.
И, на минуточку, директор, поджигающий кур.
– Прошу прощения, – раздался позади взволнованный голос.
Гарри даже не повернулся.
– Ей-богу, это заведение на восемь с половиной процентов так же плохо, как Оксфорд из рассказов моего отца.
* * *
Гарри зло топал по каменным коридорам. Он был оскорблён, раздражён и разъярён.
– Подземелья! – шипел он. – Подземелья! Нет тут подземелий! Это подвал! Под-вал!
Несколько девочек из Когтеврана странно посмотрели на Гарри – мальчики уже давно к нему привыкли.
Похоже, этаж, на котором находился класс зельеварения, обозвали «подземельями» лишь потому, что он находился ниже уровня земли и здесь было чуть холоднее, чем в основной части замка.
В Хогвартсе! В самом Хогвартсе! Гарри всю жизнь мечтал побывать в настоящем подземелье. А если на земле где и должны существовать таковые, так это в Хогвартсе! Ему что, самому нужно построить замок, чтобы увидеть хоть одну несчастную бездонную пропасть?
Чуть позже, когда они добрались до класса, Гарри заметно воспрял духом.
Вдоль стен стояли полки с огромными банками, в которых плавали заспиртованные существа – Гарри прочитал уже достаточно, чтобы с лёгкостью назвать некоторых из них, например, фонтему с Забриски. А полуметровый паук походил на акромантула, но всё-таки не дотягивал по размерам. Гарри хотел поинтересоваться на его счёт у Гермионы, но она явно не горела желанием смотреть туда, куда он указывал.
Гарри изучал большой пыльный шар с глазами и лапами, когда убийца скользнул в класс – именно такое ощущение возникло у Гарри, когда он увидел профессора Снейпа. Даже в его походке чувствовалось нечто смертельно опасное. Мантия профессора выглядела неопрятно, а волосы были грязные и сальные. Он напоминал Люциуса, не внешне, скорее по типу личности, с той лишь разницей, что Люциус убьёт тебя с безупречной элегантностью, а профессор Снейп просто убьёт, без изысков.
– По местам, – скомандовал профессор Северус Снейп. – Живо.
Разговоры оборвались, ученики бросились к столам. Гарри собирался устроиться рядом с Гермионой, но каким-то образом оказался за ближайшим свободным столом рядом с Джастином Финч-Флетчли (урок был сдвоенный – Когтевран и Пуффендуй). Гермиона же села слева, через два ряда от него.
Северус сел за стол преподавателя и без всякого вступления начал:
– Ханна Аббот.
– Здесь, – послышался дрожащий голос.
– Сьюзен Боунс.
– Я.
Все боялись даже пискнуть. Наконец…
– Ах да. Гарри Поттер. Наша новая… знаменитость.
– Знаменитость здесь, сэр.
Половина присутствующих вздрогнула. На лицах учеников посообразительнее отчётливо читалось желание выскочить за дверь, пока в классе зельеварения не случился локальный апокалипсис.
Северус улыбнулся, будто что-то предвкушая, и продолжил зачитывать имена.
Гарри мысленно вздохнул. Всё произошло слишком быстро, он даже не успел придержать язык. Ладно, что сделано, то сделано. Сразу видно, что этот человек его почему-то мгновенно невзлюбил. Но если хорошенько подумать, то уж лучше самому быть целью придирок, чем оставить эту неприятную обязанность тому же Невиллу или Гермионе. Они куда беззащитнее. Да, наверняка всё к лучшему.
Северус закончил перекличку и оглядел класс. Глаза его были пусты, словно ночное беззвёздное небо.
– Вы пришли сюда, – начал он тихим голосом, который с последних парт могли и не расслышать, – чтобы изучать точную науку и тонкое искусство приготовления волшебных снадобий. Поскольку на моих занятиях нет дурацких размахиваний палочкой, многие из вас с трудом поверят, что это можно назвать магией. Я и не жду, что вы сумеете по достоинству оценить волшебную красоту тихо кипящего котла и мерцающих над ним испарений, деликатную силу жидкостей, которые растекаются по человеческим венам, – всё это было сказано вкрадчивым и зловещим тоном, – околдовывая ум, порабощая чувства… – бр-р, чем дальше, тем жутче, прям мороз по коже, – разлить по сосудам славу, приготовить известность и даже заткнуть пробкой смерть – если вы, конечно, отличаетесь от того стада твердолобых тупиц, которых мне обычно приходится учить.
Северус, похоже, каким-то образом выловил недоверчивое выражение лица Гарри: во всяком случае, его взгляд сразу впился в мальчика.
– Поттер! – гаркнул профессор зельеварения. – Что получится, если насыпать толчёный корень златоцветника в настойку полыни?
Гарри моргнул:
– А это было в «Магических отварах и зельях»? Я только закончил читать эту книгу и не припомню, чтобы в ней говорилось об использовании полыни…
Рука Гермионы взлетела вверх. Гарри выразительно посмотрел на девочку, отчего та вытянула руку ещё выше.
