— Хватит! — Мирбек повернулся и с размаха влепил племяннику оплеуху. Головой мальчишка ударился о дерево и медленно сполз на землю.
— Мне надоели эти шутки, — объявил Мирбек.
Он направил ствол автомата в лицо Злотникову. А Тихон вдруг вспомнил о первой встрече с албастой. Как той удалось навести на него морок, заставить поверить в то, чего не было на самом деле. Уверенность, что он сгорит, подкреплялась его собственным ужасом. А помогла ему внезапно пришедшая из глубины души подсказка, что сознание выше ощущений тела. Дремавшая в нем вера помогла!
Получится или нет?..
Он смотрел на лицо Мирбека, который хотел донести до него какую-то очередную свою мысль перед тем, как нажать на курок. Но голос главаря звучал странно, с искажением, и Тихон понял: у него получается!
Всю ту ненависть, которую испытывает Мирбек, можно превратить во всепожирающий огонь — и чем сильнее ледяная злоба, тем свирепее должен стать огонь. Сможет ли это напугать негодяя, заставить отказаться от своих намерений?..
Откуда-то изнутри накатил жар — Тихон вспомнил то неприятное ощущение, которое испытал при стычке с албастой. Но сейчас этот жар он вызвал сам, и не сомневался, что сумеет управлять им…
— …все мы дети Кабиля. Откуда ж ты ждешь добра? От кого?.. — услышал он голос Мирбека, но тот не успел закончить фразу. Заткнулся и облизнул внезапно пересохшие губы.
— Что происходит? — спросил гигант, без улыбки глядя на Тихона. Глаза его сузились до щелей. Это в теле Мирбека пробудилась боль. Но Тихон знал, что Мирбек слишком одержим ненавистью, чтобы ощутить и понять это сразу. Нужно быть предельно осторожным.
— Отпусти нас, — сказал он.
— Иначе?.. — осознавая угрозу в его словах, спросил Мирбек.
Тихон подозревал, что Мирбек, будучи сам не в силах выстрелить, может дать знак своим нукерам, но что-то останавливало гиганта. «Это, наконец, проклюнулся страх», — понял Тихон. Мирбеку удалось загнать его так глубоко, что окружающим он мог казаться решительным и храбрым до одержимости, но сейчас вырвавшийся на свободу ужас грозил заполнить каждый уголок его тела. Так и должно происходить, когда человек вдруг понимает, что ему не известно, ради чего он сейчас умрет, и вдруг оказывается, что так безумно хочется жить…
— Отпусти, — снова и гораздо тише сказал Тихон.
Он знал, что в эти секунды все смотрят на него. Амина и Нусуп — с надеждой. Каждый из числа мирбековых подручных — с таким же страхом, как у их главаря. Они тоже что-то чувствуют.
— Что будет?.. — прорычал Мирбек, из последних сил пытаясь совладать с нахлынувшим страхом, которого он, должно быть, не испытывал многие годы.
— Выбирать тебе, — сказал Тихон.
— Врешь, — Мирбек попытался улыбнуться, но ему это не удалось.
Видя, как сужаются зрачки Мирбека, Тихон понял, что боль внутри гиганта разрастается, мышцы сковала немочь, он не в состоянии управлять собой. Но на этом еще не кончено.
— Кто же ты такой? — проскрежетал Мирбек. — Мне надо было давно прикончить тебя, — застонав, он начал опускаться на колени.
Жгучая ненависть, направленная на весь мир, была той ненасытной силой, которую Мирбек всю жизнь лелеял в своей душе. Теперь она грозила поразить Мирбека изнутри. И от воли Тихона уже ничего не зависело. Он лишь приоткрыл емкость с горючей смесью, а спичку должен был бросить самолично Мирбек.
Или — не бросить… Со смирением принять поражение и ждать, когда взрывоопасная смесь выдохнется сама собой.
С помощью силы, которая каким-то образом соединяла сейчас его душу с душой Мирбека, Тихон перебирал одну за другой нити мыслей гиганта, среди которых искал одну — ту, которая могла бы донести до чернобородого упрямца то, что он хотел ему передать. Но ему попадались одни черные, отталкивающе черные мысли, окутанные липким страхом.
«Важнее всего и дороже — жизнь. Не важно, твоя собственная или чужая. И никакие твои желания не могут быть ценнее этого», — шептал про себя Тихон подсказку, но не знал, слышит ли его сейчас Мирбек. Нужно было уходить. Злотников шагнул к Нусупу и Амине, протянул им руки, помог встать. Подручные Мирбека застыли, ничего не предпринимая. Только вывернули головы, следя за действиями Тихона. Никто не осмелился остановить беглецов.
По мере того, как Тихон удалялся от стоявшего на коленях Мирбека, терялась и без того тонкая связь между ними.
«Что ж, я сделал все, что мог. Теперь будь, что будет…»
— Бегите, — поторопил Тихон своих спутников. — Бегите же!
Глядя, как они устремились вперед, будто вспорхнувшие птицы, Тихон остановился и обернулся к Мирбеку. Уловив его взгляд, Тихон понял, что настал момент истины. Окончательно распались связывающие его с Мирбеком нити, и дрожь пробежала по телу Тихона. Но не от страха за свою жизнь, а в ожидании решения, которое должен был сейчас принять Мирбек. Снова все краски вернулись на свои места. И сила, которая загнала вовнутрь ожесточение гиганта, постепенно ослабевала, предоставляя Мирбеку полную свободу решать извечный вопрос: быть или не быть…
— Стоять! — взвыл гигант. — Стреляйте! Чего же вы ждете?! Твари! Ублюдки!
Но люди его с опущенными руками по-прежнему не двигались. Тогда сам Мирбек, почуяв, что к мышцам его возвращается сила, вскочил на ноги. Выхватив у ближайшего своего нукера автомат, он, не прицеливаясь, выпустил длинную очередь. Ворвавшись в Тихона, пули наводнили его тело чудовищной болью. Захлебываясь в ней, он почувствовал, как глаза застлала кровавая пелена, в легких остановился воздух, и сердце вдруг замерло, как будто разом захлопнуло створки, чтобы сохранить жизненный сок, удержать его во что бы то ни стало… Но боль тут же исчезла, и в душу ворвался никогда ранее не испытанный восторг. Тихон ощутил, что теряет с телом физическую связь.
Он видел сверху все вокруг и разом. Людей Мирбека, стоявших неподвижно и не знающих, что делать. Бегущих к нему Амину и Нусупа, нарушивших его приказ. Самого Мирбека, который сжимал автомат и улыбался, не понимая, что в последний раз ему дано насладиться местью.
Увидел Тихон и самого себя — почему-то стоявшего. Его пронзенное множеством пуль тело, вне которого он пребывал, не упало, а крепко держалось на ногах, показывая, что сила еще есть внутри, и словно требовало от души, чтобы та вернулась назад. Но так не хотелось слушаться этого приказа, так не хотелось возвращаться в этот океан боли, которое представляло собой раненое тело.
Где-то на краю сознания Тихон услышал крик…
Внезапно упав на землю, чернобородый гигант начал кататься по грязной траве, извиваясь в судорогах. Подручные Мирбека не понимали, что происходит с их главарем. Он словно сошел с ума. И никто не мог видеть ненасытный огонь, существовавший в другой реальности, первобытная сила которого хозяйничала в душе Мирбека, изгоняя из нее царствовавший недавно ненасытный могильный холод…
«Бух…» — раздался удар после бесконечно долгой паузы. А за ним следующий, и снова замолотил пульс, все чаще и чаще. А вместе с тем возвращалась и неукротимая боль. Тихон застонал.
— Он жив! Аллах велик!
Тихон поднял веки и сквозь туман в глазах увидел Нусупа.
— Жив! — услышал он голос Амины. Ее волосы щекотали ему лицо. И с ними будто дождь закапал сверху. Не дождь — слезы!
Тихону помогли сесть, и он смог, наконец, разглядеть их изумленные лица.
— Вы живы? — спросил он, едва шевеля губами.
— Он о нас спрашивает! — радостно откликнулся Нусуп. — Ты только что был мертв. И вдруг жив!
— А где они?
— Ушли.
— А Мирбек?
