наклонилась за ножом, будто боялась, что чужак осквернит оружие своим прикосновением. Выпрямившись, она ревниво спрятала ножи за спину и презрительно сощурилась на Тихона.
Поняв, что спектакль закончился, остальные вернулись к прерванным делам.
— Не любит она, когда за спиной о ней шепчутся, — шепнул Бакс, когда Выдерга отошла. — Учти.
— Учту, — и Тихон потрогал рукой глубокую выщербину в штукатурке.
Вскоре приехал фургон, и целый час они тряслись в нем, пока добирались до аэродрома. Через приоткрытый полог заднего борта немного видна была дорога. Но Тихона не интересовал мелькавший пейзаж. Все его мысли сосредоточились лишь на одном — как помешать цели их путешествия?
«Итак, что я могу противопоставить этой команде выносливых, умелых сильных и жестоких людей? Как остановить их? Убить? Разумеется, нет. Странно, что такая мысль пришла мне в голову… И все же, какая сила может остановить этих людей?»
Только Полоса — нашел ответ Тихон. Нужно искать помощи у Полосы и у тех обитателей ее, что ощущают себя в ней, как дома. У скитников.
Тихон вдруг подумал, что он и сам — скитник. Первач — так говорил Алекс. Человек, для которого Полоса должна быть почти что как дом родной.
«А ведь и правда», — подумал Тихон.
С момента посадки в грузовик он ни на миг не ощутил какой-либо тревоги, оттого что путь его вновь лежит в это, как считают все, опасное место. Напротив, создавалось впечатление, что данная поездка — путь домой. Он вспомнил переполнявшую все мыслимые пределы энергию тумана, и на губах его появилась улыбка. Если бы не мысли о специфическом задании, от успешного исполнения которого зависели жизни Амины и Нусупа, он мог бы считать себя совершенно счастливым человеком. Впрочем, опять возникал вопрос — человеком ли в привычном понимании?..
— О чем думаешь? — услышал он голос Бакса.
— Ищу решение дилеммы.
— Дилемма не решается. Ее можно только исключить, если сгенерировать новую идею. Тогда она уведет от выбора между двумя к чему-то третьему.
С удивлением посмотрев на него, Тихон понял, что Бакс вовсе не стремится блеснуть интеллектом. Он такой и есть — умник по жизни, что весьма удивительно для бойца.
— Ты думаешь о Полосе. Взрывать или не взрывать? Верно? — Бакс усмехнулся, довольный, что его догадка подтвердилась. — Из пацифистов, значит? Считаешь, что, взорвав Полосу, мы разбудим этот ад? А я думаю, что все верно рассчитано. Эти твари должны получить свое.
— А мы?
— Что — мы?
— Не получим свое? Или вы серьезно рассчитываете выбраться оттуда раньше, чем закончатся сутки?
Бакс увильнул от прямого ответа.
— Если бы не Алекс Эджертон, все могло бы решиться раньше, — сказал он.
— Может быть, Алекс понял, что Полоса — не ад?
— Брось свою агитацию. Никто не может сказать, что она из себя представляет.
— Вот именно. И как отреагирует, тоже никто не знает.
Лейтенант долго молчал, глядя на Тихона. Наконец, произнес раздраженно:
— Хотел бы я знать, что сделала с Алексом эта чертова Полоса! Я слышал, вы были друзьями. Но он был и моим другом. Почему он не вернулся?!
Краем глаза Тихон заметил, как смотрит на них майор Гузенко, слышавший разговор. К спору прислушивалась и сержант Михайлова, очевидно, отреагировав на упоминание об Алексе. Помня о ее предыдущей реакции на его любопытство, Тихон все же не отказал себе в желании снова взглянуть на сержанта Михайлову, златовласую Выдергу.
Сейчас она вовсе не казалась такой хищной, как раньше. Страх засел глубоко внутри девушки (именно девушки! — в эту минуту определение «боец» ей совершенно не подходило). Впрочем, страх затронул и души всех остальных. Все они были колоссально напряжены! Они понимали, что задание может скверно кончиться. Отправленный с таким же заданием предыдущий отряд погиб, а один из членов команды совершил предательство. Почему? Кто виной этому? Не произойдет ли и со мной того же самого? Наверняка все они думали об этом.
«А Бакс в общем-то прав», — подумал Тихон. Идея решения дилеммы верная — предположить третий выход. Когда и волки будут целы, и овцы сыты. Но если б еще знать, что для этого нужно…
Погрузка заняла какие-то минуты. Собственно, вертолет уже стоял наготове, с заведенными двигателями. Так что Тихон не успел даже толком посмотреть на аэродром, оценить свободу пространства. Едва войдя в салон, он впился взглядом в поблескивающие металлом цилиндры — в точности такие же, как в посетившем его послании Алекса. Остро ощущалась дремлющая в них сила, как если бы воздух вокруг был пропитан ярким отпугивающим запахом. И сила эта была неимоверной мощности — такой, что Тихон боялся долго смотреть на цилиндры. Когда взлетели, он мог бы, чтобы отвлечься, насладиться видом, открывавшимся с высоты птичьего полета, но не было возможности — как нарочно, его усадили спиной к иллюминатору. Лицом к цилиндрам.
На Бакса и Гузенко полет впечатления не производил. Но вряд ли в этом лейтенант и майор проявляли солидарность с пленником. А вот рядовые и сержанты, как дети малые, прильнули к оконцам, на что-то показывая и что-то говоря друг другу, пытаясь переорать грохочущие моторы. Даже сержант Михайлова на время сбросила маску крутой бабы и тоже что-то нашла в пейзаже за бортом. Наверное, грустное, поскольку глаза ее периодически закрывались, как будто она предавалась воспоминаниям.
Тихон вспомнил, как однажды сквозь обшивку сумел увидеть мнимых птиц, мчавшихся за гиропланом. Быть может, и сейчас он сумеет воспользоваться этой способностью, чтобы разглядеть лес внизу, еще не подернутый туманом? Однако внутренний настрой не позволил этого. Видимо, он был слишком взволнован предстоящей встречей с Полосой. Взволнован в хорошем смысле. По мере того, как вертолет приближался к цели, Тихон все сильнее ощущал свою принадлежность Полосе. Он действительно ее
Он заметил, что лейтенант Бакс опять делает вид, будто спит. А, может, и по-настоящему спал в этот раз. Убедившись, что никто не наблюдает за ним, Тихон присмотрелся к карабину, соединявшему цепь, продетую через кольца на руках и ногах, с тросом, обвитым вокруг форменного ремня лейтенанта. Так просто не расцепить. Освободиться можно только с соизволения лично лейтенанта Бакса, знавшего четырехзначный код замка. Возможно ли, что код знает каждый член команды? Наверняка. Ведь если что-то случится с Баксом (а такую возможность исключать нельзя), кто-то другой должен будет приковать Тихона к себе.
Впрочем, сейчас его беспокоило другое: из своего видения он помнил, что первый десант разбился из-за тумана, ставшего для летающей машины непреодолимым препятствием. То же может случиться и сейчас. Перед посадкой в вертолет он рассказал об этом факте майору, но не знал, насколько серьезно тот отнесется к столь фантастическому казусу.
Они уже больше часа летели над Полосой. Когда начали снижение, туман за бортом заволновался. Это отметили все, кто наблюдал в иллюминаторы. Волнами на его поверхности образовался сгусток, который начал следовать за вертолетом, как бы создавая вторую тень, чуть в стороне от настоящей. Экипаж вынужден был замедлить спуск, а в какой-то момент даже прекратить снижение.
Всеобщее напряжение, которое ощущал Тихон, еще больше возросло. Всем памятен был провал предыдущей операции, но никто не знал подробностей. И Тихон все чаще ловил на себе пристальные взгляды бойцов, будто они надеялись на подсказку — чего им ждать.
Майор Гузенко отправился в пилотскую кабину и о чем-то переговорил с экипажем. Вернувшись, он тоже бросил взгляд на Тихона, после чего помаячил бойцам пятерней, обозначая пятиминутную готовность.
