звуки. Выбивающимся из сил «пролетариям» не было никакого дела, что творится вокруг них, а у охранников, следящих за продвижением огромного диска, не могло возникнуть и мысли о том, что в километре от них скрытно передвигается в сторону облачной зоны целый батальон свободных, которые в их среде назывались дикими. Но десантники полковника Зверева ходить иначе просто не умели.
Продвигаясь где быстрым шагам, где перебежками, батальон пересек границу и через час достиг условленного места. Стрешнев вместе с Красильниковым и Полищуком заранее разведали маршрут передвижения охраны и засекли время смены караула вокруг Центра. Теперь они ждали тут Николая. Полковник бросил на них быстрый оценивающий взгляд и, видимо, оставшись доволен, пожал каждому руку, прогудев при этом:
— Полковник Зверев!
…Отряд охраны, колонна по шесть в шеренге и пятнадцать в ряду, всего девяносто человек, появился через несколько минут. Во главе строя шел старшина в форме советского образца — темно синие галифе и суконная гимнастерка с перевернутой вверх ногами буквой «Т» на васильковых погонах. Насколько Лесовой разбирался в отличительных знаках военных и послевоенных лет, такие лычки носили старшины милиции и внутренних войск, в которые входила и охрана лагерей. Армейские старшины носили на погонах ту же букву «Т», но повернутую короткой перекладиной в сторону шеи. Потом этот знак заменили одной широкой продольной лычкой…
Все это мгновенно пронеслось в голове Николая, и он переключил внимание на обмундирование и разнокалиберное вооружение остальных охранников. В большинстве они были одеты в гимнастерки старого образца, но попадались и типы в гражданском явно уголовной наружности, с синими от татуировок руками. Стояла теплая погода, и все охранники шли с расстегнутыми воротниками и закатанными рукавами, что придавало отряду чрезвычайно расхристанный вид. Вооружены они были самым разнокалиберным оружием — от трехлинейной винтовки Мосина до автоматов «ППШ». Лесовой заметил даже несколько автоматов Калашникова, «АК» самой первой модификации.
Неподалеку, но как бы брезгливо сторонясь этого сброда, шел бледнолицый, одетый в узкие черные брюки, заправленные в высокие мягкие сапоги, и белоснежную широкую рубаху, будто танцор, надевший наряд для исполнения испанского или цыганского танца.
— Справишься? — еле слышно шепнул Лесовому полковник.
Николай кивнул и, набрав ускорение, несколькими прыжками оказался около бледнолицего. Осталось неизвестным, мог ли тот набрать такую же скорость или даже не заметил опасность. После несильного удара он просто мягко улегся на землю, так и не поняв, что с ним случилось. Лесовой вернулся к обычному темпу и увидел, как бойцы полковника Зверева безжалостным вихрем ворвались в смешавшийся строй колонны охраны. Бой, а точнее, избиение было почти беззвучным. Не прозвучало ни единого выстрела — десантники безжалостно резали финками ошалевших от неожиданности и испуга стражников, ни один из которых даже не успел снять с плеча оружие. Зверев лично прикончил старшину, воткнув нож чудовищных размеров ему между ребер. Избиение заняло не больше трех минут.
— Не слишком сурово? — с сомнением спросил Лесовой. — Свои все-таки!
— Свои? — удивленно сказал полковник. — Нет, свои — это вот они! — он указал пальцем на своих бойцов. — А тот, кто перешел на сторону врага, уже не свой, а предатель!
— Они же просто одурманены! — возразил Николай.
— Это не оправдание! — полковник был непреклонен. — Попав в плен, советский солдат должен покончить с собой, но не перейти на сторону врага!
Он подозрительно посмотрел на Николая и спросил, показав на лежавшего без движения бледнолицего, отправленного Николаем в долгосрочный нокаут:
— Он что, живой?
— Да, но придет в себя не раньше чем через несколько часов! — попытался оправдаться Лесовой.
— Чистоплюй! — в голосе полковника Зверева прозвучала гневная металлическая нотка. — Диверсант не должен оставлять за собой недобитого врага, потому что он обязательно встанет и выстрелит тебе в спину!
Он нагнулся к бледнолицему, взял двумя руками за голову и резким движением сломал ему шею.
— Вот так будет лучше!
Лесовой промолчал, но про себя подумал — если бы в современной Российской армии были такие командиры, то война в Чечне запросто могла закончиться, даже не начавшись…
Через несколько минут, когда десантники спрятали трупы в высокой траве, Зверев отдал команду:
— Первая рота и первый взвод второй роты, строиться в колонну по шесть! Остальные передвигаются скрытно под командованием майора Мовсесяна! Шагом — марш!
…Отстоявшая вахту смена охранников выстроилась у входа в огромное куполообразное здание Центра, покрытое сверху устройствами непонятного назначения, слегка напоминавшими антенны. Состояла смена из людей, одетых в форму вермахта и вооруженных автоматами с прямыми рожками, которые ошибочно называют «шмайсерами». От смены, уничтоженной десантниками, они отличались, как небо от земли, — пуговицы на мундирах застегнуты до горла, идеально ровный строй, однотипное оружие.
— Кто вы такой? — подозрительно спросил Стрешнева, исполняющего роль начальника смены, белобрысый худой «апостол». Говорил он на принятом в «новом мире» языке сохани, на котором подполковник кое-как, через пень-колоду, но все-таки уже мог объясняться. — Где Гимпу?
— Господин Гимпу уехал в отпуск, — почтительно ответил Стрешнев. — Меня прислали из резерва вместо него…
И мгновенно, даже не набирая ускорения, убил бледнолицего, костяшками пальцев вбив ему носовую перегородку прямо в мозг.
Кое-кто из солдат вермахта успел сдернуть с плеча автомат и даже передернуть затвор, но ни один не успел выстрелить. Завершив свое кровавое дело, десантники принялись за уборку трупов, а полковник хлопнул Лесового по плечу огромной, как лопата, ладонью и спросил с иронией в голосе:
— Надеюсь, этих тебе не жалко?
Лесовой промолчал, и Зверев сменил тон:
— Ладно, не обижайся! Действуй, майор, теперь ваша очередь!
…Внутри Центра охраны не было. Во всяком случае, никто из встретившихся на пути «апостолов» не обратил внимания на четверку уверенно шагавших по длинным и извилистым коридорам бледнолицых во главе с Николаем. А он настолько хорошо запомнил нарисованный доктором на листе бумаги маршрут, что мог бы пройти его с закрытыми глазами.
Наконец они дошли до высокой двустворчатой двери из цельнолитого золота, украшенной орнаментами и завитушками. За ней, по словам доктора, билось чудовищное сердце «нового мира», центр управления страшным оружием, направленным против населения Земли. Лесовой постоял несколько минут, унимая возникшую в руках дрожь, и толчком распахнул удивительно легко поддавшуюся дверь.
Он знал, что в большом круглом зале никого не должно было быть. Но между ними и странными, не похожими ни на что земное механизмами, сделанными из уже знакомого серого металла, стояли девять кресел с высокими спинками, на которых восседали девять «апостолов», одетых в черные одежды, напоминавшие монашеские рясы с остроконечными капюшонами на головах. Все это, в сочетании с алебастровыми лицами и пронзительными глазами, производило жуткое впечатление. Но когда Николай понял, что все это напоминает сцену из дешевого фильма ужасов, вся жуть моментально прошла.
— Здравствуйте, господа диверсанты! — громко произнес по-русски человек, сидевший посередине, в кресле с самой высокой спинкой, больше похожем на трон. — Неужели вы думали, что вам удастся обмануть самого Конрада?
Лесовой попытался набрать темп, но с ужасом понял, что не в состоянии даже просто пошевелиться. Конрад, заметив это, полыхнул зловещим взглядом и добавил:
— Не надо. Все равно не получится. А ты, Денис, можешь подойти сюда. Тебе незачем больше прятаться.
Красильников отошел от оцепеневших друзей и встал рядом с Конрадом…
