который потому и назывался «Под акациями», что там не было никаких акаций, и в спальне, где его вещи в студенческом шкафчике всегда лежали в полном порядке, а уже одно это свидетельствовало о вполне методическом уме.
Правда, голова Альсида Пьердэ казалась слишком маленькой для его большого тела! Зато, уж поверьте, она была плотно набита. Он, как и его товарищи по школе, был прежде всего математиком, но занимался математикой ради её применения к опытным наукам, которые ценил лишь постольку, поскольку они находили себе применение в технике. В этом была — и он это сам вполне сознавал — его слабая сторона, но что поделать? Человеку ведь далеко до совершенства. В общем, его специальностью было изучение таких наук, которые идут вперёд быстрыми шагами и всё же хранят и будут всегда хранить тайны даже от посвящённых.
Заметим мимоходом, что Альсид Пьердэ был холостяк. Как он часто говорил о себе, он был «равен единице», хотя испытывал горячее желание «удвоиться». Друзья уже подумывали, не женить ли его на одной прелестной, весёлой и умной молодой девушке, жившей в Провансе. К несчастью, у неё был отец, который на все их подходы возражал колко: «Нет, ваш Альсид слишком учён! Он уморит мою дочку разными непонятными для неё речами…»
Как будто настоящий учёный не бывает скромным и простым человеком!
С досады наш инженер решил уехать подальше от Прованса, — хоть за море. Он попросил годичный отпуск, получил его и не мог придумать ничего лучшего, как на это время отправиться в Америку и посмотреть самому, что затеяла Арктическая промышленная компания. Вот почему он и оказался сейчас в Соединённых Штатах.
Со дня своего приезда в Балтимору Альсид Пьердэ не переставал размышлять о «великом» предприятии Барбикена и К°. Его ничуть не беспокоило, что Земля уподобится Юпитеру. Но каким образом это можно сделать? Вот что возбуждало его законное любопытство.
— Очевидно, — размышлял он вслух наедине с собой, — председатель Барбикен собирается закатить нашему шарику здоровую оплеуху! Но как? В этом всё дело! Чёрт побери! Похоже, что он хочет двинуть его в бок, словно бильярдный шар. Если это ему удастся, Земля выбьется из орбиты и полетят вверх тормашками наши годы и месяцы! Всё спутается! Ну, этим молодцам, видно, ни до чего нет дела — лишь бы заменить старую ось новой! Только никак я не возьму в толк, где они найдут точку опоры и силу для толчка извне! Если бы не существовало суточного вращения, тогда хватило бы простого щелчка. Но оно существует, это суточное вращение! Его никуда не денешь! Тут-то и загвоздка! Во всяком случае, что бы они ни учинили, встряска будет изрядной!
И как ни ломал себе голову наш учёный, он не мог разгадать, что задумали Барбикен и Мастон. Это было тем досадней, что, реши он только эту загадку, за выведением механических формул дело бы не стало.
Вот почему 29 декабря инженер французского горного департамента Альсид Пьердэ мерил своими большими шагами оживлённые улицы Балтиморы.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой начинают выясняться различные тревожные обстоятельства
Прошёл месяц со дня общего собрания в Пушечном клубе. За это время в общественном мнении произошли значительные сдвиги. Забыты были все выгоды, которые сулило перемещение оси! Зато различные невыгоды стали вырисовываться всё явственней. Раз перемещение, по-видимому, предполагалось произвести посредством страшного толчка, то не исключалась возможность катастрофы. Нельзя было только предсказать, какова она будет на деле. А смягчение климата — так ли уж оно нужно? По сути дела, от этого выигрывали только эскимосы, лапландцы и чукчи, и то потому, что им нечего было терять.
Надо было слышать, как теперь поносили предприятие Барбикена делегаты европейских государств! Они представляли отчёты своим правительствам, непрестанно обменивались с Европой депешами по подводному кабелю, запрашивали и получали указания… Что это были за указания, — всем известно. Составленные по незыблемым формулам дипломатического искусства, они заканчивались обычными милыми оговорками: «Высказывайте настойчивость, но не компрометируйте ваше правительство», «Действуйте решительно, но не нарушайте status quo!»[39] Время от времени майор Донеллан и его коллеги выступали с протестом от имени своих стран и вообще от имени всего находившегося под угрозой Старого Света.
— Всё-таки, — говорил Борис Карков, — американские инженеры, наверное, сделают всё возможное, чтобы уберечь территории Соединённых Штатов от последствий толчка.
— Но что они могут сделать? — сказал Ян Харальд. — Когда во время сбора маслин трясут оливковое дерево, разве не вредит это всем его ветвям?
— А если вас ударят кулаком в грудь, — поддержал его Якоб Янсен, — разве не содрогнётся всё ваше тело?
— Вот что означала пресловутая оговорка в их объявлении! — воскликнул Дин Тудринк. — Вот куда они метили, говоря о географических или метеорологических переменах на земном шаре!
— Да! — промолвил Эрик Бальденак. — И ещё может случиться, что от перемещения оси моря выйдут из своих берегов!
— А если уровень океана в иных местах понизится, — заметил Якоб Янсен, — не окажутся ли обитатели этих краёв на такой высоте, что для них будет невозможна всякая связь с остальным человечеством?
— Если только они не попадут в слои воздуха, до того разрежённые, — прибавил Ян Харальд, — что там нечем будет дышать!
— Представьте себе Лондон на высоте Монблана! — вскричал майор Донеллан.
И, расставив ноги, закинув голову, этот джентльмен воззрился вверх, как будто Соединённое королевство уже улетело за облака.
Так или иначе, человечеству угрожала опасность; беспокойство всё нарастало, тем более что некоторые последствия перемещения земной оси уже можно было предугадать.
В самом деле, ведь речь шла ни больше ни меньше, как о повороте на 23°28?, — повороте, который должен был вызвать значительное смещение океанов вследствие сплюснутости Земли на месте старых полюсов. Не угрожали ли Земле потрясения вроде тех, которые, как говорят, недавно отмечались на планете Марс? Целые материки погрузились в воду, между ними Либия, открытая Скиапарелли; на это указывает появление тёмно-голубой окраски там, где прежде была красноватая. Исчезло озеро Мэрис. Ближе к северу произошли изменения на площади в шестьсот тысяч квадратных километров, а на юге вода океана ушла с тех обширных пространств, которые занимала раньше. И если иные добросердечные люди волновались по поводу наводнений на Марсе и предполагали открыть подписку в пользу пострадавших марсиан, то как же было не волноваться по поводу наводнений на Земле?
Со всех сторон стали раздаваться протесты, и правительство Соединённых Штатов вынуждено было обратить на них внимание. В конце концов лучше уж совсем не допускать этой попытки, чем подвергаться опасностям, которыми она наверняка грозила. Мир устроен хорошо. Нет никакой надобности безрассудно покушаться на его целость…
И что же? Нашлись легкомысленные люди, осмелившиеся шутить даже с такими серьёзными вещами.
— Полюбуйтесь на этих янки! — твердили они. — Насадить Землю на другую ось! Добро бы ещё старая стёрлась, покрутившись миллионы лет; может быть, тогда и следовало бы сменить её, как сменяют ось в блоке или в колесе. Но ведь она ничуть не стала хуже, чем была с начала мира?
Ну что тут скажешь?
Под шум этой перебранки Альсид Пьердэ продолжал доискиваться, какой же толчок и в каком направлении задумал Дж. Т. Мастон и в каком именно месте земного шара он собирался его произвести. Раскрыв это, легко было бы определить, каким странам опасность угрожает прежде всего.
