За восемь лет Даль, подобно Эверсманну и Карелину, изъездил Оренбургский край вдоль и поперек.
В поездках Даль проявляет живой интерес к природе степного края, к собиранию различных 'естественных' произведений. Его коллекция животных и растений края известны Петербургской Академии наук, которая в 1838 году избрала его своим членом-корреспондентом по классу естественных наук.
За годы, проведенные в Оренбурге, Даль хорошо изучил быт и нравы местных жителей. В его повестях 'Бикей и Мауляна' и 'Майна' подробно и красочно описаны различные стороны жизни казахского народа. В беллетристических произведениях В. И. Даля, выступавшего под псевдонимом Казака Луганского, содержатся сведения по истории и географии Оренбургского края. Особенно примечателен в этом отношении очерк Даля 'Уральский казак'. В образе гурьевского казака Маркиана Проклятова писатель мастерски изобразил рядового члена казачьей общины, воина и рыболова: 'Морозу он не боится потому, что мороз крепит… жару не боится потому, что жар костей не ломит; воды, сырости, дождя не боится, потому как говорит, что сызмала к мокрой работе, по рыбному промыслу приобвык, что Урал — золотое дно, серебряная покрышка- кормит и одевает его, стало быть, на воду сердиться грех — это дар божий, тот же хлеб'. В очерке приводится красочное описание осенней плавни, багренья и аханного рыболовства.
В Оренбурге Даль ведет большую культурно-общественную работу. Вместе с ссыльным поляком Фомой Заном он участвует в организации зоологического музея, или, как он официально назывался, 'музеума естественных произведений Оренбургского края'.
Вероятнее всего, уже в 1837 году В. И. Даль получил приказание от губернатора В. А. Перовского перевести 'Естественную историю Оренбургского края' с немецкого на русский язык, что он и исполнил 'во всех отношениях, с особенным удовольствием'. В примечании переводчика Даль пишет: 'Независимо от всегдашнего желания сделать угодное своему начальнику, личные отношения мои к сочинителю и привязанность к предмету сочинения заставили меня заняться делом со всевозможным старанием. Придерживаясь, сколько мог и умел, смысла и духа подлинника, я избегал нерусских выражений и оборотов, старался передать русские названия предметов и, наконец, по разрешению и желанию сочинителя, осмелился присовокупить от себя несколько примечаний'(27).
На примечаниях Даля к книге Эверсманна считаю необходимым остановиться подробнее. Привлекают внимание дополнения Даля к главе о климате и погоде Оренбургского края. В примечаниях он описывает два типа буранов: 'буран снизу', с которого начинается всякая метель, и 'буран сверху' — особенно опасный и гибельный для людей и животных. 'Люди замерзают в нескольких десятках сажен от жилья, — пишет Даль — иногда почти на улицах сел и деревень, выбившись из сил и почти не сходя с мест, а плутая все вкруговую. Скот бежит по ветру, забегает без остановки за сотню верст и нередко прямо без оглядки в пропасти и крутояры, где погибает'. Далее переводчик приводит данные о том, что в 1827 году казахи Внутренней орды лишились во время жестокого бурана 10500 верблюдов, 280500 лошадей, 75480 голов рогатого скота и 101 200 овец(28).
Интересно также упоминание Даля о 'летних буранах', 'которые иногда бывают жарки до нестерпимости, точно будто бы ветер дует на все из раскаленной печи. При порывистом ветре это очень чувствительно, вас обдает жаром при каждом ударе ветра, и надобно отворачивать лицо под ветер'(29). В 'летних буранах' Даля хорошо угадываются знойные обжигающие суховеи, столь характерные для Западного Казахстана и степей Оренбуржья.
Даль снабжает небольшими примечаниями раздел о степных палах. Он пишет, что палы запрещены законами, 'но привычка упорно борется с рассудком и всякое бедствие скоро забывается'. В связи с этим Даль приводит случай 1836 года в Троицком уезде, когда огромный пал, шириною 50 верст, пробежал по степи и сжег 300 кибиток казахов, более 20 тысяч голов скота и погубил 70 человек(30).
Оснащая перевод наиболее удачными русскими словами, Даль широко ссылался на местную терминологию. Любопытно, например, его примечание о слове 'сырт', которое 'у татарских народов, а в иных местах и у русских крестьян и казахов, означает собственно возвышенность, составляющую разделение воды. Не худо бы, кажется, принять слово это для общего употребления'(31). Нужно отметить, что этот термин сейчас широко применяется для обозначения различных и географических объектов края.
Характеристику поймы реки Урал Даль дополняет прекрасным описанием процесса формирования ее русла. Учитывая исключительную хрестоматийную ценность этого описания, приведем его полностью:
'По той же причине в здешнем краю бывают весной два разлива: первый, меньший, непосредственно по вскрытии рек, от ближайшей снеговой воды, текущей кругом с берегов; второй, гораздо значительнейший, две-три недели позже от так называемой простолюдинами земляной воды: это также снеговая вода, набежавшая уже с гор, где оттепель бывает позднее. Второй разлив идет иногда огромною водою и заливает луга на ширину нескольких верст в течение немногих часов. При этом разливе гибнет множество животных и в особенности зайцев. Замечу еще одно обстоятельство: реки, текущие с гор, не исключая и самого Урала, чрезвычайно извилисты и каждогодно, весною, покидают местами частицы своего старого русла и прокладывают себе новый путь, отчего и образуются здесь так наз. старицы, в которых обыкновенно еще многие годы стоит вода. Если один конец этой старицы глухой, между тем как другой сообщается еще, более или менее, с самою рекою, то старица получает название ерика. Ерики бывают иногда в несколько верст длины. Река переменяет русло свое таким образом: на погибе или на повороте течение ударяет почти прямо в берег, подмывает его все более и более, образует крутой обрыв, между тем как оно же наносит отбоем ил и песок на противоположный этому прогибу берег или мыс. Если два таких поворота случатся в близком один от другого расстоянии и река, следовательно, обтекает полуострова, то удар течения станет подмывать перешеек с обеих сторон; наконец, вода прорывается прямо, напролом, через уничтоженный перешеек и покидает дугообразную часть русла своего и самый полуостров на другом, противоположном берегу. Оба берега реки Урала изрыты по всем направлениям такими старицами, и случалось, что целые станицы, или часть их, должно было переносить на безопасное место под подмываемого бурливою рекою прибрежья'(32).
Сам участник Хивинского похода, Даль дополняет книгу Эверсманна сведениями о водном режиме песчаных массивов Приаралья и приводит некоторые сведения о природе этого края, известные ему из личных наблюдений.
Прекрасно выполненный перевод 'Естественной истории…', несомненная широкая осведомленность Даля о природе Оренбургского края и, наконец, сами примечания, сделанные, кстати, очень корректно и ненавязчиво, позволяют считать его в какой-то мере соавтором этой прекрасной книги. Сам факт того, что мы читаем книгу Эверсманна в переводе В. И. Даля, дает основание считать ее не только замечательным естественнонаучным, но и литературным памятником.
В предисловии к 'Естественной истории…' Эверсманн написал: 'Покуда не будет у нас издано порознь Естественная история разных частей огромной русской империи, дотоле нельзя и ожидать подобного творения в отношении к целому государству. Да принесет каждый, что у него есть, что успел собрать: я приношу свое'. Так представлял свою роль оренбургский естествоиспытатель в общем благородном деле изучения и описания естественных ресурсов России, и эту высокую миссию он с успехом выполнил.
'ПРИРОДУ ОТНЯТЬ НЕВОЗМОЖНО'
1
Взгляд на вещи здравый, ум быстрый и проницательный до конца. Уважение и любовь к науке безграничные. Дай бог, чтобы дела его оставили след и продолжателей.
С. Г. Карелина(1) Второго мая 1834 года на пустынном берегу восточного Каспия в урочище Кзыл-Таш высадилась экспедиция, имевшая целью постройку первой русской крепости на Мангышлаке. Новая крепость, названная Ново-Александровском, была торжественно заложена 18 мая того же года. Она
