машин и лимузинов у ворот и предъявляли вооруженной охране приглашения.
Бену и Кирби оставалось пройти несколько ярдов.
— Успокойся, веди себя естественно, — попросил Бен.
— Нас ни за что не пустят, — пробормотал Кирби. — Ни одного шанса на миллион.
На пустынной улице, рядом с оградой посольства, в тени дерева стоял белый «пежо». Два охранника ходили вокруг машины, заглядывая в окна. Их собака-ищейка вынюхивала подозрительные запахи.
— Видишь, какая тут безопасность? — раздраженно спросил Кирби, когда они влились в толпу у ворот. Смеющаяся женщина в платье с большим декольте толкнула его, и он проводил ее взглядом.
Бен не ответил. Охранники свернули суету вокруг «пежо» и отошли от машины. Он достал телефон.
— Кому звонишь? — поинтересовался Кирби. — Почему ты все время молчишь? Знаешь, твоя таинственность уже надоела.
На экране высветился забитый в память номер. Базовая станция поймала сигнал. В динамике запиликали гудки.
Вдруг рядом с оградой посольства раздался оглушительный взрыв.
С полсекунды висела потрясенная тишина, а затем грянула паника. Перепуганные люди, истошно крича, кинулись врассыпную. Всюду бегали охранники с рациями и пистолетами. Завывала сирена. Над белым «пежо» повисло облако дыма. Почти сразу же из посольства выскочил отряд морпехов с винтовками на изготовку. «Это не учебная тревога», — светилось у них на лицах.
Очутившись в море хаоса, Кирби выпучил глаза.
— Что такое?! — воскликнул он.
— На нас напали! — крикнул Бен в ответ. В отдалении уже завывали сирены, морпехи поливали «пежо» из огнетушителей. Бен схватил историка за рукав и поволок через толпу. — Иди за мной, не отставай.
Во взгляде Кирби недоумение сменилось пониманием.
— Господи боже, твоих рук дело…
Пока охрана и солдаты были заняты на улице, Бен с Кирби скользнули в ворота. Держась в тени, они пробежали через газон к боковому входу. В кухне, куда они попали, не было ни души. По особняку разносился сигнал тревоги. Бен слышал голоса и топот бегущих ног. Посла с женой, должно быть, уже эвакуировали под надежной охраной в скоростном лимузине с кортежем.
— Может, объяснишь, что произошло? — пробормотал Кирби.
— Ничего особенного, — сказал Бен. — Всего лишь унция «ПП-01». Так сербы называют взрывчатку «Си-4». Грохоту много, ущерба практически никакого.
— Ты псих.
— Да ладно тебе. Им только на пользу пойдет. Ребята размялись, и ЦРУ недельку-другую будет чем заняться. Пускай укрепляют охрану.
— А собаку ты как обманул?
— Сунул взрывчатку в мешок с пряностями. Все, не тормозим.
Клодель подробно объяснил, как попасть в личные апартаменты посла. По пустым коридорам, застеленным красными коврами, они быстро добежали до черной лестницы. К верхнему этажу Кирби пыхтел, как паровоз, и цеплялся за перила.
— У меня сейчас будет инфаркт.
— Четвертая дверь направо… Сюда.
О сигнализации можно было не думать. Отсчитав нужную дверь, Бен стукнул по ней ногой. Та распахнулась, врезавшись в стену. Из разбитого косяка торчали щепки.
— Ты только посмотри, — выдохнул Кирби, забыв про свой инфаркт.
Коллекция у Сэма Шеридана была умопомрачительная. Вдоль стен, обитых малиновым бархатом, выстроились статуи, древние, как сама история Египта. Стеклянные витрины ломились от ваз и глиняной посуды, гипсовых кувшинов и скульптур, амулетов скарабеев, папирусов, фрагментов ткани. На большом мраморном пьедестале стояла каменная глыба с изображениями знатных египтян.
— Все это великолепие скрыто от глаз людей, — прошептал Кирби. — Нужно принять закон, запрещающий частным лицам владеть историческими реликвиями.
Но Бена во всей коллекции интересовал один-единственный предмет. В зале стояло с десяток кресел разной формы и размера.
— Кирби, давай помогай. — Он указал на большое кресло, сотканное из камыша. Оно прекрасно сохранилось и удивительным образом напоминало современную бамбуковую мебель. — Это наш трон?
— Нет, — ответил Кирби. — Слишком невзрачный.
— А вон тот?
— Больше похоже на правду.
Из-за высокой расписной урны выглядывало внушительное кресло из дерева и кожи. Квадратная основа со скрещенными распорками в нижней части спинки тоже казалась вполне современной. Сиденье, толстая подушка из украшенной кожи, крепилось на двух параллельных брусьях. Состояние трона изумляло: отполированное дерево блестело так, будто лучший столяр в мире выточил его буквально вчера.
Кирби пожирал взглядом сложную резьбу и нарисованные символы, покрывающие артефакт.
— Смотри, печать Венкуры, — затаив дыхание, шепнул он.
— Нашел что-нибудь?
— Погоди, не так быстро. Нужно как следует его изучить.
— Мы не можем торчать здесь всю ночь.
Бен прекрасно отдавал себе отчет, что охрана посольства не сидит сложа руки. Вскоре они вплотную займутся обыском здания.
— Ничего не вижу, — сказал Кирби.
Бен, нетерпеливо схватив трон, потащил его в центр комнаты. Кресло было прочным и тяжелым.
— Дай сам посмотрю.
— Осторожнее. Ему три с половиной тысячи лет.
— Не переживай. Я давно уже не ломаю музейные экспонаты.
Чуткие пальцы Бена обшарили каждую поверхность и стык. Кожаное сиденье отлично сохранилось, только чуть задубело и потрескалось по краям. В середине оно осталось мягким, но прощупывание ничего не дало. Сидя на полу, Бен принялся задумчиво изучать рисунок.
— Ничего не вижу, — повторил Кирби. — Может, не то кресло?
Сирены внезапно смолкли, и здание погрузилось в тишину. Выходит, ситуация внизу взята под контроль. С нижних этажей долетели голоса. Хлопнула дверь. Захрипела рация. Времени осталось совсем чуть-чуть.
— Что означают рисунки на коже? — спросил Бен.
— Символы атенизма, — ответил историк с тревогой в голосе, показывая на стилизованные изображения священного солнечного диска Эхнатона.
Бен кивнул.
— И о чем они нам говорят?
— Ими закрасили оригинальные узоры.
— Выходит, послание Венкуры было затерто?
Кирби вздохнул.
— Похоже на то. Видимо, трон постигла та же участь, что и прочие религиозные артефакты того периода. Он пострадал от солнцепоклонников. — Кирби посмотрел через плечо на дверь. — Предлагаю выбираться отсюда. Все было напрасно.
Разглядывая кресло, Бен погрузился в мысли.
— Ты меня слышал? Пошли! А то нас арестуют. О чем задумался?
— О победителях и проигравших. О военных трофеях. О природе революций.
— Че-его? — ошалело переспросил историк.
— Если, как ты говоришь, трон пострадал от солнцепоклонников, почему они не закрасили печать Венкуры на задней стенке? Зачем оставлять для потомков символ предателя?
