фляге и долго-долго пил, ощущая, как вода бальзамом льется в пересохший рот.
— Здесь и заночуем. — Трезвый рассудок поборол желание ехать дальше. Ночью резко возрастала угроза аварии, а телу до боли был нужен отдых.
— Как быстро холодает, — заметил Кирби. — Словно отопление выключили.
Достав вяленую козлятину и сухофрукты, они расположились на песке в паре ярдов от машины. За едой вслушивались в тишину. Бен держал винтовку под рукой. Когда окончательно стемнело и температура упала еще ниже, он разжег печку и заварил в кружках чай. Кирби, закутавшись в шкуру, медленно потягивал горячий напиток.
Бен позволил себе несколько часов сна. Едва первые красно-золотые лучи осветили небо, а позади дюн легли длинные тени, он проснулся. Дрожа от холода, протер глаза каплями драгоценной воды и пинком разбудил Кирби.
Историк дернулся, заворчал и покосился на него.
— Вставай, дело есть, — сказал Бен.
— Какое?
На козлиную шкуру плюхнулся револьвер.
— Будем учиться стрелять.
Кирби вскочил, сердито хмуря брови.
— Я еще в Каире сказал, что оружия в руки не возьму.
— Мне надо, чтобы ты был вооружен. Мы тут не в игры играем. Будешь ныть, я сам тебя пристрелю.
— Ты же не всерьез говоришь?
— Кто знает. — Подобрав пустую бутылку, Бен швырнул ее на несколько ярдов вдаль. — Вот тебе мишень.
— Я протестую, — проворчал Кирби, подбирая револьвер. Прищурив один глаз, он прицелился.
— Другой глаз, — сказал Бен.
Кирби исправил ошибку.
— Как определить, что револьвер заряжен? — спросил он.
— Видишь ободки латунных гильз между барабаном и рамкой? Вот по ним и определяешь. Теперь жми на спусковой крючок. Здесь нет ни предохранителя, ни отбоя на курке. Просто тянешь на себя. Как я и говорил, с этим револьвером даже идиот управится. Значит, для тебя подходит идеально.
Историк зыркнул на Бена, но промолчал. Высунув от напряжения язык, он выстрелил в бутылку.
Щелчок маломощного патрона затерялся в пространстве. От удара в горлышко бутылка завертелась волчком. Кирби подпрыгнул.
— Господи!..
— Брось, у него практически нет отдачи. Осталось четыре патрона. Продолжай.
Пальцем заткнув ухо, историк еще четыре раза спустил курок. Вторая и третья пули ушли в молоко. Четвертая снова задела бутылку, а пятая пробила дыру аккурат посередине.
— Неплохо, — одобрил Бен. — По крайней мере, если Камаль будет достаточно долго стоять перед тобой, не шевелясь, у него появится повод для беспокойства.
— Вот не надо этого, — попросил Кирби.
Забрав у него револьвер, Бен вытащил стреляные гильзы. Сунув их в карман, зарядил пять патронов, защелкнул барабан и вернул оружие историку.
— Всегда носи при себе. — Бен похлопал себя по правому бедру, где за поясом прятался «иерихон».
— Камаль может быть где-то рядом? — нервно спросил Кирби.
— За любым камнем. — Бен пошел к машине. — Подбери бутылку. Пора ехать.
52
Солнце ползло вверх по небу. Снова вернулась адская жара. У обоих не было аппетита, но по настоянию Бена они подкрепились сухофруктами и мясом. Еще через пару часов, найдя клочок тени, сделали привал среди камней и колючих кустов. Даже теплая вода показалась им напитком богов. Бен намотал на голову куфию; Кирби последовал его примеру. Потом Бен потратил несколько минут, изучая карту и делая расчеты по GPS-локатору на телефоне.
— И где мы сейчас? — спросил историк.
— Едем прямиком на юго-запад, миновали озеро Насер и находимся примерно на уровне Абу- Симбела.
— Абу-Симбел, — отозвался Кирби. — Великий храм Рамзеса Второго.
Бен кивнул.
— Что важнее, мы приближаемся к границе Судана. Скоро начнется самое интересное. Если нас не пристрелит пограничный патруль, будем бегать от повстанцев. Мы для них — шанс получить солидный выкуп.
Кирби побледнел, но ничего не сказал. Убрав карту, Бен оттянул край куфии, чтобы слабый ветерок овевал волосы. Высохшая земля вокруг напоминала марсианскую почву. Закрались мысли о Камале. И о Заре. Внешне невозмутимый, Бен как никогда был близок к отчаянию.
Вопль со стороны «тойоты» ворвался в его думы. Согнувшись от боли, историк стискивал руку меж колен. Бен бросился к нему.
— Что случилось?
По руке текли струи крови. На Кирби не было лица.
— Как же ты так?
— Напоролся на колючку.
— Ну даешь… Сядь.
Осмотр показал, что все поправимо.
— Так, будет больно. — Уцепив колючку пальцами, Бен резко выдернул ее.
Кирби взвизгнул. Изучив шип длиной в дюйм, Бен убедился, что кончик не обломан. Его взгляд привлекла рана. Историк убрал руку.
— Все будет в порядке. Замотаю тряпочкой.
Бен покачал головой.
— В местном климате даже царапина может вызвать сильнейшее заражение.
— И что теперь делать? У нас нет с собой никаких антисептиков.
— Ошибаешься.
Из багажника на свет появился горшок меда.
— Сладенького к чаю захотелось? — буркнул Кирби. — На фига тебе мед?
Сладкая клякса расползлась по ране.
— Я смотрю, профессор готов признать, что его знания о Древнем Египте прискорбно ограниченны? — подначил историка Бен.
— Хватит изгаляться.
— Между прочим, мед — замечательное бактерицидное средство. Египтяне применяли его за тысячи лет до того, как мы начали шаманить с пенициллином. — Бен закрутил крышку. — Вот теперь можешь замотать тряпочкой. И постарайся больше не играть в колючих кустах, ладно?
Изнурительный автопробег продолжился. Ближе к вечеру они пересекли невидимую границу и стали нелегальными иммигрантами в Судан. Не было ни пограничных столбов, ни военных патрулей. Ничего, кроме песка, скал и безжалостного солнца. Очередной бесконечный перегон в трясущейся, скрипящей, прыгающей машине; медленное томление в духовке салона. Потом снова наступила морозная ночь; засыпали под вой шакалов в скалистых долинах.
На следующий день Бен упрямо погнал «тойоту» вперед. На каждой остановке он брал телефон и колдовал над картой, уточняя координаты. Венкура в свое время сначала плыл на юг, а потом ехал на запад.
