— Возвращайтесь в зал. Я уйду другим путем.
— Я увижу вас еще?
— Скоро, очень скоро, я обещаю.
Она послушно прижалась к нему на мгновение, а затем приподняла занавеску и вошла в залитый светом зал. Ричард какое-то время оставался в темноте, затем повернулся, чтобы выйти через дверь. Но вдруг раздался голос:
— Очень трогательно. Надеюсь, царя не будет в зале, когда она вернется, иначе ему это не понравится.
— Екатерина! — воскликнул Ричард.
— Да, Екатерина, — подтвердила она с усмешкой.
— Как долго вы были здесь?
— Достаточно долго. Я видела, как вы заспешили сюда, и пошла за вами.
— Надеюсь, не напрасно…
— Я была в восторге! Ведь вы всегда говорили, что ненавидите интриги.
— Да, особенно когда мне их навязывают.
— Ну что ж, теперь, по крайней мере, ясно, что маскарад пришелся вам по душе!
— А это, если позволите так выразиться, мое личное дело, — ответил Ричард.
— В самом деле? — Даже в темноте он чувствовал, что она улыбается. — А я полагала, это касается и меня.
— Послушайте, Екатерина, — раздраженно сказал Ричард. — Очень жаль, что вы все видели и слышали, и я понимаю, что выгляжу не лучшим образом. Однако я не виноват в том, что царя устраивает этот маскарад и он сам попросил меня об этом.
— Она очень хороша, эта новая шпионка Меттерниха, — едко усмехнулась Екатерина. — Но кого же она любит — вас или царя, от которого ей нужна информация?
— Давайте не будем обсуждать это.
— Ах, как официально.
Екатерина вплотную подошла к нему. Он чувствовал, что она стоит рядом, ощущал запах ее духов, запах роз, который был неотделим от нее.
— Ричард, вы все еще сердитесь на меня? — нежно спросила она. — Я не виновата в том, что она агент Меттерниха. Да, я узнала об этом. А вы предпочли бы остаться в неведении? Не понимаю, почему вы сердитесь: ведь единственное, что я делаю, — это люблю вас.
Теперь она была совсем рядом и ее голос дрожал.
— Мне очень жаль, Екатерина, — быстро сказал он, — но вы знаете, как я отношусь к этой интриге. Она выводит меня из себя, и я бы не хотел иметь никакого дела.
— И вместе с тем вы, похоже, не очень сердитесь на графиню — ту женщину, которая готова целовать вас лишь как царя! Почему бы не поцеловать того, кто любит просто потому, что вы — это вы?
Ее руки обвили его шею; теплые и мягкие, они казались ему железными оковами.
— Екатерина, нам пора на ужин, — поспешно сказал он. — Царь заметит, что нас нет.
— А разве это важно?
Ричард знал, что она ищет его губы; повернув голову, он почувствовал, как она укусила мочку его уха: она сгорала от страсти и желания. Ее тело обволакивало его, и он ждал, что ответная волна захлестнет и его.
— Мой Ричард! — шептала она. — Неужели вы забыли, что мы значили друг для друга?
Казалось, еще миг — и он поддастся чарам Екатерины. И вдруг, к своему удивлению, он обнаружил, что совершенно холодно и спокойно принимает ее ласки. Он понял, что это свобода, полная свобода от Екатерины, от власти ее таинственной красоты.
— Я хочу вас, Ричард!
Странно, каким чужим стал еще недавно так волновавший его голос. Очень осторожно он разжал ее руки и отодвинулся.
— Нам пора, Екатерина. Ты прекрасно знаешь: царь будет недоволен, не увидев нас за ужином.
Не говоря ни слова, княгиня вышла из ниши. Занавес качнулся, и стали слышны ее удаляющиеся шаги. Ричард вздохнул с облегчением, но лишь на миг. Он знал, что их разговор был только началом: никогда Екатерина не простит ему отношений с Вандой, в этом он был твердо уверен.
Александр, к счастью, не заметил отсутствия Ричарда и Екатерины за огромным обеденным столом в банкетном зале, установленном для царского приема. Он был занят собой и своей дамой. Каждое место за этим столом было распределено заранее, но государь мог позволить себе нарушить любые планы, и рядом с ним, к общему удивлению, оказалась графиня Юлия Зичи.
В этот вечер она изумительно выглядела в воздушном платье розовато-лилового цвета, отделанном бархатными лентами. Дополнением служили бриллиантовые диадема и ожерелье.
— Вы похожи на королеву, — сказал Александр. — Да вы и есть королева сегодняшнего бала и моего сердца!
Юлия улыбнулась, услышав столь явную лесть.
— Я назвал вас небесной красавицей. Вы знаете об этом? — продолжал царь.
— Сир, вам стоит сказать лишь слово, и в следующий миг его повторяет вся Вена.
— Тогда сегодня я провозглашу вас королевой моего бала, а завтра столица поймет, почему я это сделал.
Его красивая голова склонилась в ее сторону, но графиня отвела взгляд.
— Прошу вас, не ставьте меня в неловкое положение, сир, — тихо сказала Юлия.
— Неужели вам неловко знать, что я восхищен вами, как ни одной женщиной прежде?!
— Вы очень добры, ваше величество, но я бы не хотела, чтобы все слышали о вашем расположении ко мне; это могут неправильно понять.
— Что мне до того! Вы мне действительно нравитесь, и я прошу вас быть милостивой ко мне.
Графиня быстро взглянула на негр и вновь отвела взор в сторону. Она правильно поняла Александра, но все это было так неожиданно… Юлия предпочла переменить тему разговора.
— Удивительно вкусная стерлядь! Я слышала, ее привезли с Волги.
— Я брошу к вашим ногам все сокровища России, только будьте добры ко мне! — высокопарно ответил царь.
— Добра? — Юлия удивленно взглянула на него холодными серыми глазами.
— Нужно ли объяснять еще откровеннее? Я влюбился в вас с первого взгляда. Ваше имя всегда в моем сердце!
Юлия улыбнулась и покачала головой.
— Быть этого не может. Вы ошибаетесь, сир. В вашем сердце, возможно, найдется место для многих других имен, но не для моего. Кроме того, хочу поделиться с вами своей тайной — я влюблена в другого.
Она почувствовала, как Александр внутренне замер. Графиня намеренно вела себя таким образом, чтобы он не мог питать никаких иллюзий об их возможных отношениях. Она много слышала и хорошо знала о том, как дорого обходится милость сильных мира сего, и твердо решила сразу расставить все точки над «i».
— Вы влюблены в другого? — удивился царь.
Он ошеломленно повторял эти слова, словно не мог осознать, что это правда.
— Да, сир, — радостно подтвердила Юлия. Казалось, вся она освещена изнутри большим чувством, которое может выплеснуться в любой момент. — Я отношусь очень серьезно к любви, сир. По сути, любовь для меня — это жизнь.
— Кто же этот счастливец? — поинтересовался царь.
— Простите, ваше величество, у меня есть веские причины не называть его имени, и, думаю, вы поймете меня.
— Не могу поверить! — В его голосе послышалось раздражение.
— Но это правда, — ответила Юлия. — Зная ваше великодушие, о котором ходят легенды, я надеюсь,
