Усадив графиню, Клер, все еще под руку с лордом Генри, обошла гостиную, раскланиваясь и обворожительно улыбаясь каждому. Не прошло и четверти часа, как ее уже окружала многочисленная толпа поклонников. Но на этот раз мисс Глостер не позволила себе фамильярностей ни с кем, соблюдая почтительное расстояние с помощью чарующей и одновременно дипломатической улыбки.
Лорд Генри был изумлен и восхищен ею. Вновь и вновь он задавал себе вопрос, как могло случиться, что до сего времени никто не заметил этого чуда женской красоты и обаяния. Интересно, о чем думал ее отец? Или леди Рэкстон? Ведь графиня уже давно заменила Клер покойную мать. Миссис Рэкстон просто обязана была подумать о будущем племянницы, к которой относилась как к дочери. Ведь лучшей, более совершенной жены не мог бы, наверное, пожелать себе ни один здравомыслящий мужчина! И Стилтон глубоко вздохнул.
Клер услышала этот вздох и почувствовала легкое пожатие руки, поддерживавшей ее под локоть. Она видела, что лорд взволнован, и это состояние передалось ей. Ощущение возникшей между ними внутренней близости опьяняло девушку, кружило голову. Клер не хотелось его нарушать, но она понимала, что это неизбежно, причем сделать это следует немедленно. Стилтон держался слишком напряженно. Может быть, даже жалел о том, что предложил сопровождать их с тетушкой на этот прием. К тому же по поводу Клер в последние недели ходило слишком много всякого рода сплетен. Конечно, друзья знали истинную цену подобным разговорам. Но далеко не все в парижских светских кругах входили в число их друзей, а со многими они вообще не были знакомы. Эти могли поверить любому наговору. А лорд Генри при его положении в обществе не мог позволить себя скомпрометировать.
Клер мягко высвободила руку. Стилтон бросил на нее быстрый взгляд и на мгновение недовольно сдвинул брови. Но тут же его лицо вновь осветилось мягкой, дружеской улыбкой:
— Пойдемте в музыкальный салон, мисс Глостер, — непринужденным тоном предложил он. — Уверен, синьора Грассини непременно будет сегодня петь!
— О, это было бы замечательно! Я смогла оценить красоту звучания контральто совсем недавно, как раз после того, как услышала в опере мадам Грассини.
— Герцог Веллингтон и леди Шелли облюбовали кресла в первом ряду. Где хотели бы сесть вы, мисс Глостер?
— Мне все равно, милорд. Может быть, мы присоединимся к тетушке Рэкстон и ее приятельницам? Правда, около них расположились чуть ли не все парижские сплетницы!
— Давайте займем свободные кресла перед ними.
Клер кивнула в знак согласия. Они прошли к креслам и сели. Синьора Грассини уже появилась около инструмента, и концерт начался. Это было весьма кстати: несмотря на свое появление в салоне под руку с Генри Стилтоном, Клер решила больше в тот вечер не демонстрировать их отношений и, по возможности, поменьше разговаривать с лордом.
Синьора Грассини пела великолепно и заслужила горячие аплодисменты, при этом герцог Веллингтон, как показалось Клер, усердствовал не в меру. Девушка вновь подумала об участи его жены. Что может быть ужаснее для женщины: видеть, как муж открыто ухаживает за другой! Боже мой, подумала Клер, неужели все мужчины таковы?! Ее пронзила мысль, что вряд ли она сможет доверять кому-либо из них до такой степени, чтобы решиться выйти замуж. Лицо девушки омрачилось. Да, она хотела иметь мужа, семью. Но может ли радость материнства заглушить боль при виде неверности мужа?
Лорд Генри заметил, что Клер чем-то расстроена. Быть может, ее растрогал меланхолический романс, исполненный синьорой Грассини? А вдруг она ревнует, видя до неприличия откровенное восхищение Веллингтона этой девицей? Стилтон поймал себя на мысли, что он больше всего на свете хотел бы увидеть восхищенный взгляд Клер, обращенный на него, английского дипломата лорда Генри. На мгновение он закрыл глаза, надеясь таким образом избавиться от этой мысли и скрыть волнение, причиной которого была соседка по креслу справа. Но тут же понял, что не в состоянии сделать ни того, ни другого. Тем временем Клер тоже пыталась собраться с мыслями и сосредоточиться на музыке. И так же безуспешно. Этому мешало присутствие лорда, сидящего на расстоянии нескольких сантиметров от нее. Подобная близость волновала ее, и с каждой минутой все больше. Она горячила кровь и заставляла учащенно биться сердце.
— Тебе жарко, милая? — раздался из-за спины девушки шепот тетушки Рэкстон.
Клер поспешно кивнула. Ее и впрямь бросило в жар, но не от стоявшей в музыкальном салоне духоты, а от взгляда лорда Генри. Но в этот момент певица выдала последнюю невероятную по сложности руладу, и концерт закончился. Клер облегченно вздохнула и поднялась из своего кресла. Встал и лорд Стилтон.
— Она превосходна! — сказала лорду графиня Рэкстон, опираясь на его руку и направляясь в столовую.
— Вы правы, мадам. У синьоры Грассини волшебный голос, — рассеянно отозвался Стилтон, не чувствовавший, однако, в тот момент ничего, кроме тепла покоящейся на его согнутом локте ладони Клер.
Столы в центре зала ломились от самых изысканных и редких яств. У дверей выстроился целый батальон слуг и официантов, в задачу которых входило следить, чтобы тарелки и бокалы гостей не оставались пустыми.
Лорд Генри раскланялся с теми, кого еще не видел, после чего почтительно обратился к высокому пожилому мужчине, сидевшему во главе стола:
— Ваше превосходительство! Милорды! Позвольте нам присоединиться к вашему обществу.
Мужчины встали со своих мест, и Стилтон представил своих дам сначала пожилому господину, оказавшемуся австрийским канцлером принцем Меттернихом, а затем — всем остальным. Меттерних, сразу же затмивший собой и Талейрана, и Фуше, элегантно поклонился:
— Безмерно счастлив возможностью познакомиться с вами, леди Рэкстон. И с вами, очаровательнейшая мисс Глостер.
Взгляд, брошенный канцлером на Клер, заставил девушку покраснеть. Хотя она была обезоружена совершенным изяществом и утонченностью его манер, тем не менее, вспомнила, что принц Меттерних слыл столь же большим знатоком политики, сколь и будуарно-альковных дел. Не имея ни малейшего желания стать очередной его жертвой, Клер ответила учтивым, но подчеркнуто официальным реверансом.
Вслед за Меттернихом графиня и ее племянница были представлены Талейрану, а затем — Фуше. Бывший наполеоновский министр полиции был щуплым невзрачным человечком с болезненно-желтым цветом лица. Клер с первого же взгляда почувствовала к нему антипатию и недоверие.
Лорд Генри заметил это, тактично отвел девушку от новоиспеченного герцога и подвел к следующим гостям.
— Господина д'Арбле и его супругу, полагаю, вам представлять не надо, — с улыбкой сказал он. — Вы уже достаточно давно с ними знакомы.
Клер с искренней радостью и очень тепло приветствовала эту симпатичную ей пару. Известная писательница, чуть понизив голос, но вместе с тем совершенно безапелляционно, тут же заявила:
— Дражайшая Клер! Боюсь, вас утомят разговоры в этой гостиной. Собравшиеся здесь джентльмены умеют рассуждать только о политике.
— Вы считаете это скучным, дорогая Фанни? — удивилась Клер, которая просто обожала беседы на политические темы.
— Нет, нет! Я не говорю о себе лично. Мне приходится интересоваться политикой, хотя бы потому, что ею занимается господин д'Арбле.
— Не думаю, что это всегда бывает скучным и утомительным, — улыбнулась Клер. — Более того, мне кажется, что женщин просто необходимо привлекать к политической жизни. Ведь благотворительная деятельность, которой занимаюсь, к примеру, я, очень ограниченна. А что мне остается делать помимо нее? Вы находите выход своей энергии в создании романов. Я бы тоже очень хотела стать литератором, но не имею… таланта!
— Самое большое счастье, дорогая Клер, я нашла отнюдь не в литературе и даже не в славе знаменитой романистки, а в семейной жизни. Кстати, почему вы упорно не желаете выйти замуж?
Вопрос был задан таким тактичным тоном, что Клер и в голову не пришло обидеться. Она сокрушенно пожала плечами:
— Мне удалось избежать цепей брака по расчету еще в ранней юности. За это я в высшей степени благодарна отцу, который не принимал сколько-нибудь заметного участия в моей судьбе, а потому не очень
