настаивал на скорейшем замужестве своей дочери. А позже мне просто не довелось встретить мужчину, которому можно было бы смело довериться. И я предпочла независимость одинокой женщины участи рабыни нелюбимого человека.
— Она всегда была слишком привередливой, — включилась тетушка Рекстон, краем уха услышавшая разговор. — Дорогая мадам д'Арбле! Может быть, вам удастся вложить в головку моей племянницы хоть немного здравого смысла?
— Не думаю, чтобы Клер нуждалась в моих советах, — чуть улыбнувшись, ответила Фанни. — Ведь я и сама долго не выходила замуж. До тех пор пока не привязалась всем сердцем к господину д'Арбле.
— Ваш муж — прекрасный человек, мадам, но, извините, иностранец. Клер, ответь, ты могла бы выйти замуж за иностранца?
— Обещать вам, тетушка, что никогда этого не сделаю, не стану. Но если уж когда-нибудь решусь выйти замуж, то постараюсь это сделать так, чтобы вы остались довольны. Но, тетушка, не забывайте, мы находимся в окружении иностранцев!
— Но они говорят по-французски, милая! И не обращают внимания на нашу болтовню.
— Вы забыли, миссис Рэкстон, что все они отлично владеют английским, — возразила Фанни. — Вот, к примеру, его превосходительство, принц Меттерних, не правда ли?
Австрийский канцлер стоял рядом и о чем-то оживленно беседовал по-французски с лордом Стилтоном. Услышав свое имя, он быстро повернулся к дамам:
— Извините, мадам! Мы, наверное, утомляем вас своими нудными разговорами.
— Которые к тому же предпочитаете вести по-французски, — съязвила Клер. — Прошу вас, перейдите на английский, если это не слишком затруднительно.
— Нисколько, мисс Глостер, — ответил Меттерних на отменном английском языке. — Видите ли, я чувствую себя как дома не только в Австрии или в Германии, но также во Франции, Англии, Италии и России. На всех языках этих стран говорю совершенно свободно.
— Искренне вам завидую, — вздохнула Клер.
— Вы интересуетесь языками, мисс Глостер? — включился в разговор лорд Генри. — Если так, то я мог бы давать вам уроки немецкого и итальянского. Разумеется, в пределах своих возможностей.
— Для меня давно не секрет, что вы свободно говорите по-французски, милорд. Но оказывается, этим ваши таланты не ограничиваются. Разрешите выразить мое восхищение!
Клер нисколько не лукавила. Она действительно была приятно удивлена, и теперь начинала понимать, почему в столь молодом возрасте Стилтон занимает такое высокое положение в министерстве иностранных дел.
— Извините, мисс Глостер, — ответил Стилтон, скромно опустив глаза, — помимо французского, немецкого и итальянского я немного говорю по-голландски и чуть-чуть по-русски. По крайней мере, меня понимали в Петербурге.
В тоне лорда Генри не было рисовки или хвастовства. Клер подумала, насколько в этом отношении, как, впрочем, и во многом другом, он выглядел привлекательнее того же Меттерниха. И не удержалась:
— С господином австрийским канцлером вы, наверное, говорили сразу на всех языках, — сказала она, стараясь, чтобы эти слова услышал Меттерних.
— Господин канцлер отлично говорит по-английски и гораздо лучше меня по-голландски.
— Если бы мы все говорили на одном языке! — вздохнула Клер.
— Вы правы, мисс Глостер, — откликнулся Меттерних, — это способствовало бы созданию той самой мирной Европы, которую я бы хотел увидеть.
— И мы все, ваше превосходительство! — подключился к разговору хозяин дома — лорд Эштон, который, хотя и не говорил на разных языках так же свободно, как австрийский канцлер, но был столь же решительным противником французской революции и ее насилия. Оба они всеми доступными путями боролись против распространения революционных идей по всему континенту. И победили…
Лорд Эштон продолжил обходить гостей. После его ухода беседа продолжалась уже за столом. В основном речь шла о послевоенной Европе, ее будущем устройстве. Графиня Рекстон вскоре потеряла интерес к. дипломатическим дискуссиям и присоединилась к компании своих сверстниц.
Постепенно разговоры начали стихать, гости стали все чаще поглядывать на позолоченные каминные часы, и лорд Генри выразил готовность проводить графиню и Клер домой. Они попрощались и вышли на улицу. Стилтон помог дамам сесть в экипаж.
— Милорд, я должна вас поблагодарить за предоставленную возможность столько узнать и услышать, — сказала Клер. — Боже мой, как жаль, что я не родилась мужчиной! Непременно стала бы политиком!
— А я, мисс Глостер, — тихо ответил Стилтон, — благодарю Бога за то, что он не создал вас мужчиной!
— Вы, милорд, не имеете никакого представления о нашей женской доле. Вот я, например, получила хорошее образование, помимо того, что выучила несколько языков. И что же? Зачем мне все это? Вы, мужчины, считаете, что наше предназначение в этой жизни заключается в ведении домашнего хозяйства и исполнении материнского долга. А я бы лично хотела делать и еще что-нибудь, помимо этого. Но кто мне позволит?
— Многие женщины, которые выходят замуж, рожают и воспитывают детей, ведут домашнее хозяйство, кроме этого оказывают немалое воздействие на политику, мисс Глостер, — чуть слышно ответил лорд Генри. — Взять, хотя бы мадам де Шталь.
— Зачем вы приводите в пример жену голландского посла?
— Хорошо, пусть так. Ну, а графиня Ливен? Немка по происхождению, она докладывает в министерстве иностранных дел русского царя Александра обо всем, что слышит и видит.
— Опять же, не забывайте, она замужем за русским послом в Лондоне! Женщины, о которых вы говорите, милорд, это всего лишь счастливые исключения из общего числа!
— Возможно. Но если вы действительно захотите заняться чем-нибудь еще, кроме семейной жизни, то уверен: у вас, именно у вас, мисс Глостер, это непременно получится. Но, простите, мы заставляем вашу тетушку ждать. Всего хорошего!
6
— Клянусь, Клер, я не знала, что в Париже бывает так жарко, — ворчала графиня. — В Лондоне мы давно бы уже уехали за город на природу!
— Вы хотите вернуться в Англию, тетушка?
Клер с трудом заставляла себя говорить спокойно. Меньше всего она сейчас хотела уезжать из Парижа. Хотя действительно погода здесь стояла ужасная.
— Вернуться в Англию? — переспросила тетушка с заметным раздражением. — Уехать, оставив Эдварда на растерзание этой женщине?! Нет, милая! Я останусь в Париже до тех пор, пока Эми Уилтшир не покинет эти места! А она не уедет, пока не побывает на всех званых обедах и балах, запланированных на лето.
— И я тоже! — улыбнулась Клер, облегченно вздохнув. — Это замечательно, тетушка, что вы решили остаться в Париже! Если мой открытый экипаж вас устроит, мы могли бы после завтрака поехать за город. Утром мне пришлось отказаться от верховой прогулки из-за дождя. Но сейчас погода, похоже, наладилась, а в пригородных парках после ливня воздух особенно свеж. Может быть, леди Уилтшир разрешит Эдварду поехать с нами? В экипаже места хватит.
— Сомневаюсь!
— Давайте, тетушка, попытаемся уговорить эту даму. Пошлем ей записку!
И к Эми Уилтшир направился посыльный с письмом, содержавшим вежливую просьбу двух дам разрешить юному графу поехать с ними за город. К общему удовлетворению, разрешение было получено. Но при условии, что Эдварда будут сопровождать Гримс и слуга.
Первой упряжкой правила Клер. Рядом с ней сидел Эдвард, сзади — тетушка Рэкстон. На козлах
