брата? Да ведь он пытался соблазнить ее и уже не в первый раз! Разве у нее совсем не осталось гордости, что она уступала ласкам мужчины, который обзывал ее уличной девкой?
Сбитый с толку разум отказывался отвечать на эти вопросы. Девушка с трудом поднялась на ноги, желая лишь одного: оказаться как можно дальше от своего мучителя. Она сумела сделать только несколько неуверенных шагов, ничего не видя перед собой: слезы унижения застилали глаза. И вдруг почувствовала, что на плечо легла сильная рука.
— Дора…
— Пустите меня… — Она прямо-таки задыхалась. — Как вы смеете осуждать меня, когда, ни минуты не задумываясь, были готовы предать собственного брата?
— Выслушай меня, — спокойно и решительно потребовал он.
— Вы не можете сказать мне ничего такого, что бы я хотела услышать… — Она попыталась сделать еще шаг, но рука Хуана сильно сдавила ее плечо, принудив застыть на месте.
— Даже если это касается тебя и Марио? — уже почти грубо спросил он.
— Тем более если это касается меня и Марио! — с гневом ответила Дора. — Я больше не намерена выслушивать ваши оскорбления!
— Если я скажу, что верю тебе, это тоже будет оскорблением?
Где-то в глубине ее души затеплилась слабая искорка надежды… и сразу погасла. Конечно, еще один обман, еще один хитрый ход, чтобы загнать ее в ловушку. Иначе быть не может!
— Правда? — Она нахмурилась и часто заморгала, пытаясь удержать слезу и преисполнившись решимости не отступать ни в коем случае. — И чему же вы верите?
— Я признаю, что ты не та женщина, на которой женился Марио, — медленно сказал он.
— Что? — еле слышно прошептала Дора, прижимая руки к груди и чувствуя, как сердце начинает биться все сильнее и сильнее, отчего в висках застучали веселые молоточки. Хотелось задать множество вопросов, но она не могла вымолвить ни слова — отказали голосовые связки.
— Да, да… Сначала предположение о существовании некоего третьего лица, замешанного в том деле, казалось мне диким. Я и думать не мог, что кто-то в состоянии решиться на такой риск — выйти замуж за Марио, воспользовавшись именем другой женщины… — Хуан посмотрел на ее изумленное лицо и продолжил: — Но потом… чем больше я узнавал тебя… тем больше сомневался в том, что ты замешана в таком грязном деле… — Он сделал беспомощный жест рукой. — Я начал подозревать, что ты все-таки могла говорить правду. Какие-то мелочи не совпадали со сведениями, которые я получил от брата. Например, ты могла соврать, когда сказала, что изучала языки… — Тут его губы искривились в горькой усмешке. — Но я вовремя вспомнил, как ты обругала меня по-испански. Жена Марио знала только английский…
— Продолжайте же! — поторопила Дора, когда пауза затянулась.
— Марио встретился со своей женой в каком-то баре. Она была там душой компании, заводилой — если верить тому, что брат говорил по телефону. Именно поэтому он и заметил ее в первый раз. Марио сказал, что у нее изумительный голос и что она прекрасно поет. — Хуан прищурился и внимательно посмотрел на ее побледневшее лицо. — А ты призналась мне, что совсем не умеешь петь.
— Но так оно и есть! — В первый раз в жизни она обрадовалась этому обстоятельству. — Правда, я могла специально солгать вам, — тут же добавила девушка, упрямо не желая верить в добрые намерения Хуана.
— Думаешь, я этого не учитывал? — Он наконец отпустил ее плечо, убедившись, что теперь Дора слушает его внимательно и никуда не убежит. — Однако у тебя ни разу не возникло желания что-нибудь спеть. Правда, однажды я услышал, как ты фальшиво промурлыкала что-то себе под нос, когда думала, что рядом никого нет. Для меня твоя фальшь прозвучала лучше всякой музыки!
Дора улыбнулась: это был самый очаровательный из всех слышанных ею комплиментов, но вряд ли слишком убедительный.
— Что дальше? — Ей не терпелось услышать продолжение.
— Были и другие факты, более значительные, — негромко промолвил он. — Порядочность по отношению к твоему брату. То, как ты разбираешься в еде и винах. Интеллигентность… — Он замолчал и начал расхаживать по зеленой лужайке. Дора боялась пошевелиться и молча наблюдала за ним.
— Все это могло быть игрой, — наконец рискнула возразить она, испытывая искренность Хуана и желая убедиться, что он абсолютно честен.
— Могло, — согласился Хуан. — Но обычно мои суждения о людях бывают верны. Я инстинктивно начинал чувствовать, что ты не притворяешься… Единственная проблема заключалась в том, что я не мог судить беспристрастно. Ты с первого взгляда вызвала у меня физическое влечение, поэтому я не доверял себе. Я разрывался между преданностью Марио и непреодолимой тягой к тебе и впервые в жизни не знал, как мне поступить, кому и чему верить.
— Вы прибегли к очень эффектному способу, чтобы вырвать у меня признание… тогда, на пляже, — с горечью напомнила девушка, все еще не в силах поверить услышанному, но уже чувствуя себя польщенной тем, что Хуан считает ее привлекательной. — К сожалению, это признание было неправдой — просто сработал инстинкт самосохранения.
— Накажи меня Бог! — Он остановился и с силой ударил кулаком по собственной ладони. — Я не собирался пугать тебя. Все произошло само собой. Ты красивая женщина, и я… — Он невесело рассмеялся. — Я просто не устоял перед твоей красотой. Но никогда ничего не позволил бы себе против твоей воли.
— Но вы сами сказали… — попыталась возразить Дора.
— Я лгал. Во мне говорило оскорбленное самолюбие. В тот момент, когда ко мне вернулась способность трезво мыслить, я испытал душевную и физическую боль. Я же видел, что Марио признал тебя. Но даже тогда в тебе было нечто такое… может быть, врожденная порядочность, которую я чувствовал, но заставил себя не замечать, потому что она противоречила всякой логике! — Хуан смущенно ухмыльнулся. — Как истинный сын Адама, я обвинял женщину за то, что она соблазняла меня!
— Я не собиралась никого соблазнять, — грустно призналась Дора. — Просто я и так была вне себя от происшедшего, а когда Марио назвал меня по имени, окончательно пала духом… — Это ужасное воспоминание заставило ее поднять на Хуана умоляющие глаза. — Я никогда в жизни не видела вашего брата, но он узнал меня. Это было как в кошмарном сне! Я была потрясена. В тот момент и поняла, что теперь вы мне ни за что не поверите.
— Сначала так и было, — подтвердил Хуан. — Но с каждой минутой, проведенной рядом с тобой, моя уверенность уменьшалась. Чем больше я наблюдал за тобой, тем больше убеждался, что произошла ошибка. К несчастью, внешне ты, очевидно, очень похожа на ту самозванку… Именно поэтому, выбирая себе вымышленное имя, чтобы скрыть настоящее, эта дрянь взяла твое.
— Да, да! — Глаза девушки сияли от радости. — Это может объяснить, почему Марио именно так описывал свою жену…
— А также то, почему он попросил, чтобы я отпустил тебя, — задумчиво предположил Хуан. — В тот момент он был не в состоянии что-либо объяснить. Но каким-то образом понял, что ты и его жена — совершенно разные люди. Поэтому он и попытался сказать что произошла ужасная ошибка!
— О, Хуан! Наверняка так оно и есть! — радостно рассмеялась Дора. Но вдруг ее радость угасла: девушка вспомнила, что именно послужило причиной безумного кросса через заросший сад, приведшего их обоих на берег реки. — Но если вы уже пришли к выводу, что я говорю правду, зачем вам надо было подстраивать мою встречу с Ренольдом?
Хуан сунул руки в карманы и хмуро посмотрел на Дору.
— Потому что я ревновал… и должен был увериться, что не прав. Даже если ты и не была женой Марио, то могла быть связана с этим врачом. Мне надо было убедиться во всем самому. Когда ты вошла в бар в новом платье и я увидел твои сияющие глаза и смеющийся рот, у меня упало сердце… — Фламинг поднял руку, дотронувшись до ее белоснежного плеча. — Я только-только пришел к мысли, что ты мне не невестка. А позже, когда я увидел, как вы смеетесь, шутите, целуетесь… что ты приколола подаренную им розу… — Его голос стал хриплым. — Прости меня Господь, но я сделал совершенно невероятные и необоснованные выводы!
Ревность? Собственно говоря, а почему она так удивлена? Дора почувствовала, что в груди тревожно забилось сердце. С первой встречи она и Хуан стали жертвами сексуального влечения. Он просто желал ее,
