Рожденный для любви

проконсультироваться у тебя, — ворковала она, собираясь на очередной званый обед.

Джек сидел в кресле за ее спиной и делал вид, что читает газету.

— Я так и сказала, что ты дашь ему первосортный совет, — продолжала она, вставляя в ухо жемчужную сережку. — И что тебе нет равных в щекотливых делах...

— Кто тебя только за язык тянул, — поморщился Джек. — Фергюсон сам все прекрасно знает.

В последнее время у Сильвии появилась дурацкая привычка везде рекламировать своего мужа. Она неожиданно обнаружила, что очень престижно иметь успешного супруга, и, не умолкая, рассказывала о блестящих достижениях Джека всем, кто желал слушать.

— Ты слишком скромен, — отрезала Сильвия, но дальше спорить не стала. В тот момент она как раз пудрила нос и не могла отвлекаться на пустяки.

Джек вздохнул, отложил газету в сторону и тоже подошел к зеркалу, чтобы поправить галстук. Ему не хотелось ехать в гости, но отпустить Сильвию одну он не мог, а попросить ее остаться дома было немыслимо...

Постепенно Джек привыкал к такой жизни. Два раза в неделю он посещал Клуб отца и слушал разговоры о политической и экономической жизни страны, регулярно напивался на званых вечеринках и все лучше овладевал тонкостями семейного дела. Джон Денвер-старший даже стал заговаривать о том, чтобы отправить Джека на университетские курсы, и Джек не возражал. Плыть по течению было проще. Он уже не был тем свободолюбивым юношей, который стремился выйти из-под родительской опеки и обрести свой собственный мир. Он был женатым человеком, а это налагало определенные обязательства.

Но по ночам ему снилось море.

Ласковое и нежное, убаюкивающее его, смывающее все заботы и проблемы. Яркое небо до боли режет глаза, зелень деревьев не поддается описанию. Он идет по пляжу, медленно, неторопливо, наслаждаясь каждой секундой покоя и тишины. Рядом с ним женщина, прекрасная и величественная, задумчивая и молчаливая. В ней — смысл его жизни, величайшая радость и величайшая боль. Она — неотъемлемая часть его самого и окружающего мира, через нее он тоже ощущает свою принадлежность к этой вселенской красоте.

Джек просыпался в холодном поту. Эта женщина ничуть не походила на ту, которая спала рядом с ним.

Так прошел год.

3

Все закончилось одним прекрасным утром. Джек ночевал в роскошной белоснежной спальне один, так как Сильвия в очередной раз проводила выходные на загородной вилле своей подруги. Если честно, он был совсем не против. В последнее время Джек любил просыпаться в одиночестве, наслаждаясь покоем и тишиной. А Сильвия говорила без умолку, пересказывая Джеку все городские сплетни...

Неожиданно в дверь постучали.

— Войдите, — раздраженно проговорил Джек.

Ему не нравилось, когда по выходным его тревожили рано утром. Раньше Джек всегда просыпался затемно, но теперь, когда ему приходилось ложиться в два-три часа ночи, он предпочитал в воскресенье находиться в постели чуть ли не до обеда.

Дверь распахнулась, и в комнату влетел Джон Денвер-старший. В его руке белел конвертик. Не говоря ни слова, он протянул письмо сыну.

Очень жаль, что такого привлекательного и достойного мужчину бессовестно обманывает его жена-вертихвостка. И с кем? С презренным Эрни...

Джек не сразу понял, о ком идет речь. Он вертел в пальцах бумажку и усиленно хмурил брови. Анонимка? В руках отца? Что это может означать?

— Письмо адресовано мистеру Дж. Денверу, поэтому я вскрыл его! — выпалил Джон Денвер-старший. — Не думай, что я лезу в твою личную жизнь...

Джек заморгал. При чем тут его личная жизнь?

— Мне уже давно не дают покоя эти ее постоянные отлучки, ночевки вне дома, — бормотал отец, меряя шагами комнату. — Но разве я вмешивался? Нет. Хотя как глава семейства имею на это полное право. Я думал, девочка молодая, веселая, ей скучно все время сидеть дома. Пусть развлечется. Но это уже переходит всякие границы!

Джон Денвер остановился и гневно потряс кулаком, угрожая кому-то невидимому. Джек откинул одеяло в сторону и встал с кровати. Он ощущал странную пустоту и в голове, и в сердце. Бессвязные фразы отца открыли ему глаза, и это открытие было так внезапно и сокрушительно, что Джек не знал, как реагировать.

— Это всего лишь анонимка, — выдавил он из себя, когда отец снова принялся рассуждать.

— Всего лишь? — Денвер-старший даже остановился. — Кто-то распускает о нашей семье грязные сплетни, а ты не видишь в этом ничего особенного?

— Вот именно, грязные сплетни! — Джек с радостью ухватился за удобное слово. — Конечно, это возмутительно, но не стоит впадать в панику. Ты сам знаешь, что для некоторых обиженных жизнью людей это нечто вроде хобби — рассылать глупые анонимки.

— То есть ты в это не веришь? — спросил Денвер-старший на удивление будничным тоном, словно не он только что как ураган ворвался в спальню Джека.

— Это полный бред, — усмехнулся Джек, чтобы успокоить отца, хотя на самом деле не сомневался в правдивости каждого слова анонимки.

Слишком многое говорило в поддержку этого проклятого письма. Уже несколько месяцев — Джек не мог вспомнить, когда все это началось, — Сильвия была очень рассеянна. Она назначала встречи и не приходила, планировала вечеринки и забывала о них. У нее появились подруги, с которыми Джек не был знаком, врачи, которых она регулярно посещала, не жалуясь на самочувствие. Она даже стала членом какого-то литературного общества и пропадала на его заседаниях каждый четверг, хотя не раскрыла ни одной книги с тех пор, как приехала в Штаты.

Огромное количество мелочей всплывало в памяти. Сильвия стала тратить гораздо больше денег на одежду и салоны красоты. Теперь ей было необходимо блистать везде, чтобы все восхищались ее красотой. Ради кого она так старалась? Уж наверное, не ради мужа, который был давно приручен...

Джек вспомнил презренного Эрни, на которого намекала анонимка. Да, он был частым гостем в их доме. Веселый, смазливый парень, располагающий после смерти дяди достаточным доходом, чтобы ничего не делать и кружить головы дамам. Джек редко с ним общался, да тот и не искал мужского общества, вполне комфортно чувствуя себя в женском. Кажется, кто-то из подруг Сильвии был в него влюблен...

Сейчас Джек не мог вспомнить точно, в голове все путалось. Имена, даты, события, и в центре этого водоворота — смеющееся личико Сильвии, которая в открытую издевалась над ним.

— Но согласись, на пустом месте анонимки не возникают, — неуверенно пробормотал Джон Денвер- старший. — Нет дыма без огня.

Ему хотелось, чтобы сын окончательно развеял его сомнения, а не стоял с потерянным видом посередине комнаты.

— Еще как возникают, — вздохнул Джек.

— Все равно, я бы на твоем месте проверил, — покачал головой отец. — Нельзя, чтобы тебя выставили дураком...

Джек усмехнулся. Он знал, какое значение отец придает мужской чести, чести Денверов. И у него не хватало духу признаться, что для него это все — пустой звук. Он сам выставил себя дураком, когда согласился вернуться в Америку и продолжал жить с женщиной, с которой у него не было ничего общего.

— Не я первый, не я последний, — легкомысленно заявил Джек.