Валуев.
Особое задание, которое требовалось держать в тайне, получили геодезисты Иван Евреинов и Федор Лужин. Они выехали из Петербурга в январе 1719 года, имея указ, подписанный лично Петром, где повелевалось обследовать Курильские острова и Камчатку. Им же поручалось узнать, «сошлась ли Америка с Азиею… и все на карте исправно поставить» [29].
Для описи и составления карты Сибири в этом же 1719 году отправили двух геодезистов: Петра Чичагова и Ивана Захарова, позднее — Михаила Гвоздева, Егора Чекина и Григория Путилова, а в 1724 году туда послали Петра Скобельцына, Ивана Свистунова, Дмитрия Баскакова, Василия Шатилова. [30]
Одновременно в губернии европейской России послали партию геодезистов и среди них в Воронежскую — Никифора Чекина. В 1727 году съемочные работы производили уже 70 геодезистов в самых различных провинциях России. В 1734 году некоторых из них откомандировали в распоряжение Беринга. [31]
Развитие географических знаний петровского времени тесно связано с расширением внутренних и внешних торговых связей. Петр Первый придавал особое значение развитию торговли, считая ее главным государственным делом. Стремясь усилить торговлю России с другими странами, Петр всемерно поощрял торговое судоходство на Балтийском море.
В 1724 году в Петербург пришло уже около двухсот иностранных кораблей, а в Ригу еще больше. Немало из них разгружалось в Ревеле и Нарве.
Русские торговые корабли из этих же балтийских портов отправлялись не только в близлежащие прибалтийские страны — Скандинавию, Польшу, германские государства, но и более далекие страны, например в Англию и даже в Венецию.
Но все это было на западе России, а вот на востоке, на Тихом океане, торговля с другими странами еще и не начиналась, хотя уже знали, что где-то там, недалеко от восточных берегов Сибири, лежат Америка, Япония, а южнее Китай и Индия. Надо было искать морской путь в эти страны, чтобы начать взаимовыгодные торговые отношения.
Таким путем мог быть путь через Северный Ледовитый океан, то есть северный морской путь. Он имел уже давнюю историю в связи с проблемой поиска пролива между Азией и Америкой. Наличие такого пролива дало бы возможность установить морской путь из Европы в Азию и Америку. Разрешение этой большой географической задачи интересовало многих ученых, государственных деятелей, купцов и мореплавателей.
Мнение о возможности прохода из Европы в страны Азии северо-восточным путем было высказано еще в 1525 году русским послом в Риме Дмитрием Герасимовым. Беседуя с итальянским литератором Павлом Иовием, Герасимов рассказал ему о Московском государстве.
Пользуясь сведениями русского посланника, Павел Иовий написал целую книгу. В ней довольно подробно сообщил о географическом положении Московского государства и привел соображения Герасимова о том, что если на корабле выйти из Северной Двины в море и держаться правого берега, то весьма вероятно, что можно добраться до Китая.
Интересна и другая история: еще задолго до того, как европейцы проникли в район Аляски, на итальянских картах Азии, а затем и других государств на месте нынешнего Берингова пролива был нанесен пролив, названный в 1362 году Анианским. Проходили столетия, но никто не давал ясного ответа, что это за пролив? Почему он так назван? Кто его открыл? Существует ли он реально? Не вымысел ли это автора карты?
Вопросы эти занимали многих. Тем более были еще карты, где никакого пролива не было показано и Северная Америка вплотную соединялась с Азией.
Ученые Амстердама и Парижа, стремившиеся выбраться из лабиринта догадок, слухов и вымыслов, обращались к Петру Первому с просьбой содействовать получению достоверных сведений о проливе «Аниан». Такая просьба казалась вполне уместной, так как Анианский пролив находится у берегов русских владений.
С подобными вопросами и предложениями обращались к царю-мореплавателю и его соотечественники.
В 1713 и 1714 годах сын сибирского воеводы стольник Федор Степанович Салтыков, еще в 1697 году сопровождавший Петра Первого в поездке по Голландии, будучи в заграничной командировке, прислал царю из Лондона, где он жил тогда, свои знаменитые предложения по исследованию севера России: «Пропозиции» и «Изъявления прибыточных государству».
Ранее Салтыков работал корабельным мастером и совершал длительные служебные поездки по Сибири, что давало возможность близко общаться с простым народом.
Основываясь на рассказах поморов и сибирских мореходов, Федор Салтыков предлагал проложить постоянный морской путь от устья Северной Двины до Амура, Китая и Японии. Сначала он советует на Двине, Оби, Лене и других сибирских реках, «також и на Амурском устье» построить небольшие подвижные суда и на них отправиться для подробных исследований вдоль всей будущей великой дороги; начинать исследование прежде всего с гидрографии: узнать особенности рек, впадающих в море, найти места для устройства пристаней и определить «якорные земли», установить, какой всюду климат, и сделать описание людей, зверей, природы и богатств вновь открытых стран.
Подчеркивая всю важность для России северного морского пути, автор указывает: «И ежели оный проход до Китайских и до Японских берегов сыщется свободный, в том будет вашему государству великое богатство и прибыль…» [32]
Далее Салтыков предлагает построить у острова Вайгач и в некоторых других местах Сибири крепости «для взимания пошлины», чтобы можно было посылать купеческие суда в Ост-Индию, отчего будет прибыль государству и этим путем «ближе будет купечествовать туды, нежели из прочих государств».
Салтыков полагает, что, несмотря на мнение многих о невозможности проходить из-за льдов некоторые места, в летние месяцы даже в самых холодных местах «чинить плавание» можно, и подчеркивает, что пробу эту «невозможно никому так удобно чинить, как Вашему Величеству».
На эту же тему разговаривал с Петром Первым известный гидрограф Федор Иванович Соймонов. Беседа эта произошла в 1722 году на борту корабля, на котором Соймонов производил обследование Каспийского моря. Петр Первый похвалил удачно найденную хорошую гавань, где в это время стоял на якоре корабль. При этом царь высказал мысль, что «это и все на свете новые места трудами обыскателей находятся и открываются». [33]
Воспользовавшись случаем, Федор Соймонов высказал уверенность в возможности плавания Северным Ледовитым океаном в Японию и Китай. «А как Вашему Величеству известно, — говорил Соймонов, — сибирские восточные места и особенно Камчатка от всех тех мест и Японских Филиппинских островов до самой Америки… уповательно, от Камчатки не в дальнем расстоянии найтится может, и поэтому многое б способнее и безубыточнее российским мореплавателям до тех мест доходить возможно было против того, сколько ныне европейцы почти целые полукруга обходить принуждены.»
При этой беседе, отмечает Соймонов в своих воспоминаниях о встрече с Петром Первым, записанных в 1728 году, он «все мои слова прилежно все слушать изволил» и поспешно ответил, что все это знает, но этому делу быть «не ныне».
Петр Первый с его огромным влечением к мореплаванию и познанию географии хорошо представлял себе значение северного морского пути для разрешения старой загадки; соприкасается ли Азия с Америкой?
Этой проблемой царь-мореплаватель интересовался много лет. Он не раз говорил, что намерен послать людей для составления точной карты России и начать исследования, чтобы определить, могут ли корабли проходить мимо Новой Земли в «Татарское море» на восток от реки Оби к берегам Китая, Японии и прочих мест.
Об этих мыслях Петра Первого рассказывает в своей книге капитан Джон Перри, бывший с 1698 по 1715 год на службе в России. Если бы оказалось, что «означенное море» действительно удобно для плавания судов, то в таком случае, говорил Петр Первый, открылся бы путь для перевозки груза и товаров и «европейские корабли совершали бы незатруднительные плавания и получали бы товары из Китая и Японии, не имея надобности переезжать равноденственник» (экватор). [34]
