доктора филологических наук), писателю и литературоведу Е. И. Осетрову. Не все названные живы ныне — чересчур долго книга лежала в рукописи, — но люди уходят, а их дела остаются и благодарность за них тоже.
Когда рукопись была уже закончена, появилась интереснейшая книга Г. В. Сумарукова «Кто есть кто в „Слове о полку Игореве“» (Изд-во Моск. ун-та, 1983). Автор — биолог, он обратил внимание на неестественное поведение животных в поэме. Вълци грозу въсрожать по яругамь, орли клектомь на кости звери зовуть, лисици брешуть на черленыя щиты. Волки в мае ведут скрытную жизнь и не подают голоса, так как у них в логовах детёныши. То же самое с орлами. И у лисиц то же, а на людей они вообще никогда не лают. Животные не собирались бы вокруг дружины, а, наоборот, бросались врассыпную при её приближении. Щекотъ славий успе, говоръ галичь убуди — соловьи и галки не могут служить для изображения наступающего утра, так как первые в мае поют день и ночь, вторые именно в эту пору молчаливы, опять-таки из-за птенцов. Только дятлове тектомь путь къ реце кажуть — чтобы Игорь не увидел деревьев у рек, они должны были бы находиться в глубоких каньонах, какие на пути князя не встречались, к тому же стук дятлов (и вообще-то редкий и слабый в начале лета) тогда оказался бы не слышен. Так вот, автор предположил, что имеются в виду половцы из племён Волка, Орла, Лисицы и так далее. При таком толковании, например, неясный глагол въсрожать означает «трубят в рог», слова Кричать телегы полунощы, рци, лебеди роспущени, Игорь къ Дону вое ведеть понимаются по-новому — в полуночи сторожевые половцы кричат друг другу с телег: «Передай распущенные Лебедями вести, Игорь к Дону воинов ведёт». Но те же названия животных употребляются и в обычном смысле; скажем, мысью по древу, серымь вълкомь по земли, сизымь орломь подъ облакы. В главе «Три тьмы» у нас говорилось о словах, имеющих у поэта то одно значение, то другое, а иногда два сразу.
Второй список
Есть среди наших источников документ, который никогда не учитывался при подготовке «Слова» к печати, хотя известен науке.
Уже упоминалось, что равногласие выполняется не в одном-единственном памятнике. Этим подтверждается подлинность поэмы: как было бы подделать её родство с бесспорно древними произведениями, когда стихосложения никто не знал?
А первые издатели, которых подозревали в подлоге, особенно после гибели мусин-пушкинского списка, мечтали убедить скептиков, найдя другую копию.
И она отыскалась! Читаем «известие», написанное А. Ф. Малиновским, одним из участников издания 1800 года: «В последних числах мая 1815 года московский мещанин Пётр Архипов принёс ко мне харатейный список (столп) и продал за 170 рублей. На вопрошения мои, откуда он достал его, я получил в ответ, что выменен иностранцем Шимельфейном на разные вещицы в Калужской губернии у зажиточной помещицы, которая запретила ему объявлять о имени ея. Сей древний свиток заключал „Слово о полку Игоревом“, переписанное 1375 года в Суздале монахом Леонтием Зябловым на одиннадцати пергаминных листах. Пергамин очень цел, хотя и есть на нём дыры, но не от ветхости, а при самой выделке онаго так были, потому что писец переносил буквы через них. Весь столп удивительно сохранен и чрез 440 лет ни малейшего повреждения не потерпел от времени. Одна только сторона онаго в обрезе по свертку несколько потемнела, другой край очень светел. Судя по данному в сей хартии направлению к удобному свертыванию можно наверное сказать, что она всегда сберегаема была в круглом футляре».
Список оказался на столетие старше прежнего! Значит, мог быть ближе к истинному тексту. Малиновский составил таблицу разночтений между первым изданием и вновь найденной копией. Потом показал своё приобретение П. М. Строеву, впоследствии выдающемуся археографу и историку. Тот не усомнился в ценности находки. Её отправили А. И. Ермолаеву, о котором ныне мало кто знает, но тогда это был авторитетный специалист (и не молодой, как Строев). Он заявил: подделка…
Жил в начале XIX века некий Бардин. Его не раз уличали в фальсификации древнерусских рукописей. На его смерть в 1841 году журнал «Москвитянин» отозвался некрологом, где рассказан анекдотический случай. Малиновский радостно сообщил Мусину-Пушкину, что купил список «Слова». Граф удивился: надо же, и ему продали список. Они сличили свои приобретения и разочаровались.
Правда, анекдот, к тому же неизвестно с чьих слов записанный, — не доказательство. Не забудем также, что А. И. Мусин-Пушкин был известнейшим коллекционером и знатоком древнерусских книг, их собирание входило в его служебные обязанности, когда он состоял в должности обер-прокурора Синода. А. Ф. Малиновский являлся директором Московского архива Министерства иностранных дел, именно ему выпала основная часть работы по первому изданию поэмы. Какая же подготовка потребовалась бы не оставившему следа в науке А. И. Бардину, чтобы обмануть их и ещё П. М. Строева?
Однако Малиновский не стал публиковать свои бумаги. Исследователи потом не раз возвращались к ним, но опять приходили к выводу, что список был поддельным. Сам он пропал: видимо, владелец уничтожил его.
Заключение А. И. Ермолаева известно лишь в передаче современника: «Быв свидетелем невыгодного отзыва Ермолаева, будто список сей подделан, приятнейшим почел для себя долгом сообщить о сем Вашему превосходительству». Имеется косвенное указание Н. М. Карамзина: «Посмотрю купленное Алексеем Федоровичем „Слово о полку Игореве“: это любопытный подлог». Вот и всё… Прямых оснований для закрытия вопроса нет.
Странно в «известии», что Малиновский судил о времени появления дыр в свитке по тому, «что писец переносил буквы через них». Изготовителю фальшивки естественнее было бы как раз пропускать буквы, чтобы рукопись выглядела древнее.
Список отличался от сгоревшего вроде бы лишь неаккуратностью. Оба текста одинаково перепутаны кое-где, без изменений остались даже следы псковского говора (шизымъ вместо сизымь и прочие). Похоже, именно для достоверности в «более древней» копии сделано свыше сотни описок. Впрочем, в 1375 году они тоже могли бы появиться.
Так проверим по стихосложению. Если несовпадения уводят текст от равенств, значит, он относится к XIX веку.
Часть разночтений, хоть они и касаются гласных, надо исключить из рассмотрения — например, змли вместо земли. Писчий материал был дорог, его экономили и часто писали сокращённо. С другой стороны, для фальсификатора опять же естественно было бы исправить некоторые ошибки, имевшиеся в издании 1800 года, хотя бы самые очевидные: песь, Ярослову и тому подобные. Он же не мог знать, что они мнимые, понадобившиеся поэту ради равногласия. Они не исправлены.
Разночтение находим в отрывке Жены руския въсплакашась, аркучи: «Уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслью смыслити, ни думою сдумати, ни очима съглядати, а злата и сребра ни мало того потрепати!» Равенства нет. Но у Малиновского отсутствует своихъ, и получается 17 6 4 17 7,
В первом издании один раз, причём по непонятной причине, употреблены скобки: Пети было песь Игореви, того (Олга) внуку: «Не буря соколы занесе чрезъ поля широкая — галици стады бежать кь Дону великому». Для равенства нужно заменить какое-то
Ещё несовпадение — в стихе Абы ты сия пълкы ущекоталъ, скача, славию, по мыслену древу,
