отпечатки по всей квартире, ими занимается ФБР. Кто-то сказал, что они ездили на грузовичке, но он все еще припаркован возле дома…
— Господи, может, следует устроить засаду и ждать их возвращения…
— Мы так и сделали, но Дел полагает, что ничего не выйдет. Через час на улице будет известно о нашем рейде.
— Наверное, он прав, — согласился Дэвенпорт. — Проклятье!
— Давай поговорим завтра — к этому времени многое прояснится. Встретимся в час, если ты успеешь вернуться.
— Мы будем на месте, — обещал Лукас и повесил трубку. Он покачал головой и сказал напарнице: — Они их упустили.
— Но это те самые люди, которых мы ищем?
— Да, они кое-что оставили в квартире. И полиции удалось установить их личности.
— Будь оно все проклято, — раздраженно сказала Лили.
Она опустила голову и потерла ладонью шею. Женщина находилась не более чем в футе, и Дэвенпорт уловил слабый аромат духов, которыми она пользовалась в день их первой встречи.
— Как долго мы еще будем ходить вокруг да около? — тихо спросил он.
— Я закончила, — сказала она.
— О чем ты? Что это значит?
Она встала и пересекла комнату. Лукас двинулся за ней, но она протянула руку и выключила свет, а затем шагнула обратно в темноту, скрестив руки на груди.
— Мне по-настоящему страшно, — призналась Лили.
— Боже мой.
Он крепко обнял ее левой рукой, а правой повернул к себе лицо. Поцелуй получился долгим, он словно сковал их вместе; затем она с трудом оторвалась от него, они шагнули к постели и упали на нее.
— Лукас, дай мне минуту, чтобы принять душ…
— К дьяволу душ, — хрипло пробормотал он.
Он снова поцеловал Лили и прижал ее к кровати, одной рукой расстегивая пуговицы платья.
— Господи, позволь мне…
— Получилось.
В следующее мгновение его ладонь коснулась теплой кожи живота, затем поднялась вверх, чтобы расстегнуть бюстгальтер. Лили застонала, пытаясь добраться до его губ. Они перекатились по постели, она начала возиться с ремнем его брюк, а он стаскивал с нее трусики.
— Мой бог, пояс с резинками, из чего он сделан, из стальной сетки? Я не могу.
— Не спеши, не спеши…
— Нет.
Он сумел снять пояс с одной стороны, но он застрял на лодыжке, в следующий момент Лукас стянул с Лили трусики. Он вошел в нее, и она почти закричала, таким сильным было ощущение… а некоторое время спустя женщина уже не сумела сдержать крика.
— Господи, как жаль, что я бросил курить, — сказал Дэвенпорт.
Он включил стоящий у кровати светильник и сел. Мужчина все еще оставался в одежде. Лили прерывисто дышала. «Как карп», — подумала она. Ей не доводилось видеть карпов, но она читала, как задыхается выброшенная на берег рыба. Лукас посмотрел на нее.
— Ты в порядке?
— Да. Боже мой…
— Могу я… позволь мне снять все это…
После первого яростного совокупления он с неожиданной нежностью приподнял ее и начал снимать оставшуюся одежду. Она чувствовала себя почти ребенком, пока он не поцеловал ее в бедро, и тогда огонь вновь пробежал по ее телу, и Лили застонала. Мужчина вновь очутился на ней, и идущий от лампы свет потускнел. А через некоторое время ей показалось, что она кричит.
— Я кричала? — выпалила она.
Она стояла лицом к льющейся из душа воде, которая стекала между ее грудей. Лукас оказался сзади, и она ощущала, как он прижимается к ее ягодицам, а его рука, вся в мыле, скользит по ее животу.
— Не знаю. Мне показалось, что это был я, — ответил он.
Она захихикала.
— Что ты делаешь?
— Мы моемся.
— Мне кажется, здесь ты уже мыл.
— Чистота не помешает.
Она закрыла глаза и прижалась к нему сильнее, его мыльная рука продолжала двигаться, и все началось снова…
Глава 18
Коттедж Барбары Гоу был обшит белыми досками, — они уже давно стали серыми, — а крыша покрыта красным кровельным шифером. Во дворе стояла одинокая бузина, в глубине виднелся слегка покосившийся гараж. Дом и дворик окружал невысокий металлический заборчик.
— Выглядит уныло, — печально сказала она.
Они находились в десяти минутах езды от скоростной автомагистрали, и их со всех сторон окружали такие же грустные дворики. Послевоенные каркасные дома не выдержали испытания временем и бедностью: на крышах зияли проплешины, деревянные карнизы во многих местах подгнили. В тусклом свете уличных фонарей поблескивали старые детские велосипеды, брошенные посреди заросших сорняками дворов. Многие припаркованные на обочине машины превратились в развалины. Следы бензина на подъездных дорожках, словно пятна Роршаха,[21] свидетельствовали о поражении.
— Когда я купила дом, я звала его коттеджем, — сказала она, въезжая во дворик. — Проклятье, теперь он вызывает у меня печаль. Подумать только, прожить в одном месте тридцать лет, а в конце не испытывать к нему ни малейшей привязанности.
Сэм Ворон закрыл один глаз и посмотрел на Барбару, оценивая степень ее подавленности. Кончилось тем, что он фыркнул, вылез из машины и поднял дверь гаража.
— Надеюсь, Тень Любви в порядке, — с тревогой сказала она, заезжая внутрь.
Барбара подобрала их через десять минут после того, как Сэм ей позвонил. Когда они ехали к ней, пришлось пересечь улицу, на которой стоял дом Воронов. Там было много машин. Полицейских. Они вовремя успели оттуда убраться.
— Он собирался вернуться, — сказал Сэм, когда все вышли из машины. — На улице столько копов…
— Его там не было, когда они приехали…
— Если он на свободе, то скоро нам позвонит, — подвел итог Аарон.
В доме Барбары пахло плесенью. Она никогда не была хорошей хозяйкой, к тому же Барбара курила, и теперь светлые когда-то стены покрылись желтоватой патиной табачной смолы. Сэм Ворон потащил вещевой мешок вверх по лестнице. Аарон направился в гостиную, где стоял складной диван.
— У вас есть деньги? — спросила Барбара, когда Сэм спустился вниз.
— Пара сотен, — пожал плечами Ворон.
— Если вы останетесь надолго, мне потребуются деньги на еду.
— Мы не задержимся больше чем на неделю.
Через двадцать минут позвонил Тень Любви.
