Почему она тебя не узнала?
— Полагаю, узнала краешком сознания, хотя на утесе я явился ей в другом облике.
Я глядела на него. Возможно, той ночью он напоминал того себя, которого мы с Джонатаном встретили на Пикадилли?
— Я заперла Люси в нашей комнате, чтобы защитить ее, и все же ты вернулся к ней в облике летучей мыши.
— Она попросила меня прийти.
— Попросила? Но как?
— Я уже говорил, что Люси обладала сильной волей и чувствительным разумом. Обычно я не слышу мысли других людей, но ее раздумья иногда до меня доносились. Полагаю, именно поэтому она помнила, как я пил кровь, несмотря на мои попытки очистить память твоей подруги. По-видимому, ей понравился тот первый обмен, и она жаждала продолжения. Я нуждался в крови, так почему не принять столь щедрое предложение? Но поверь мне, количество крови, которое я выпил у Люси в облике летучей мыши, не повредило бы и младенцу, не говоря уже о молодой женщине ее возраста и роста. Я не понимаю, почему здоровье Люси ухудшилось в Уитби. Возможно, она не обладала крепким телосложением или страдала заболеванием сердца, подобно своей матери. Почему девушка заболела в Лондоне — совсем другая история, которую я уже изложил. Я навестил ее там, потому что услышал зов и надеялся что-нибудь узнать о тебе.
— Обо мне?
— Я терзался, не зная, как ты добралась до Будапешта, все ли у тебя хорошо, вышла ты замуж или нет… Люси встретила меня в саду в Хиллингеме. К моему разочарованию, она еще не получила вестей от тебя. Ей нечего было рассказать. Я направился прочь, но она была отнюдь не скромницей, твоя Люси. Полагаю, девушка воображала, что немножко влюблена в меня. Она подбежала и заключила меня в объятия, умоляя укусить, прямо здесь и сейчас, уверяя, что тоскует и томится. Учитывая мое душевное состояние в тот миг… В общем, я был не в настроении отказывать. Следующие десять дней у меня хватало других дел. Я понятия не имел, что ваш доктор Ван Хельсинг убивает ее своими абсолютно необоснованными медицинскими экспериментами.
Я вновь лишилась дара речи. Возможно, он лжет, плетет небылицы только для того, чтобы преодолеть мое предубеждение, однако его описание характера Люси на редкость похоже на правду. Кто способен понять ее томление лучше меня, которую вампир Дракула укусил лишь однажды! Мои глаза наполнились слезами.
С яростью и болью я подумала: «Ах, Люси! Мы полюбили одного и того же мужчину, и ты поплатилась за это жизнью!»
— Прости, — тихо произнес он. — Я расстроил тебя. Я знаю, что ты любила свою подругу и тоскуешь по ней.
— Ты не только расстроил, но и разозлил меня! Даже если все произошло именно так, ты виновен в бледности Люси, из-за которой ей потребовалось переливание крови!
В его глазах вспыхнула неукротимая ярость, он отвернулся, сжав губы в тонкую линию.
— Ей не требовалось переливание крови, — со злостью возразил Николае. — Возможно, той ночью я выпил у Люси больше крови, чем следовало. Это было ошибкой. Но если бы ее оставили в покое, со временем запасы крови восстановились бы. Она должна была поправиться без посторонней помощи. Я отчасти виню себя за то, что вообще явился к ней в Лондоне, поскольку именно этот визит предупредил твоих друзей о моем существовании! С другой стороны, я рад, поскольку… — Его глаза метнулись на меня, вновь спокойные и полные темного очарования. — Да, именно это привело тебя ко мне.
Переменчивость его настроения пугала. Все же устоять перед подобным взглядом было невозможно.
— Похоже, ты не грустишь о ее смерти, не считая того, что уход Люси причинил тебе неудобства.
— Я сожалею, что она умерла молодой. Ее гибель причинила тебе боль. Вследствие некомпетентности Ван Хельсинга я был вынужден превратить ее в вампира. Люди смертны, но я подарил Люси вечность.
— Вчера ты сказал, что сделал мою подругу вампиром по ее собственной просьбе. Как это возможно?
— Когда я встретил Люси в следующий раз, она умирала, была слишком слаба, не могла встать с постели даже для того, чтобы пригласить меня войти. Волк, с которым я подружился в зоопарке, явился на мой зов и вломился в окно. Затем Люси пригласила меня в дом… но было уже слишком поздно спасать ее. Она это знала и попросила превратить ее в вампира. Я пытался отговорить девушку, но она считала, что подобная участь лучше смерти.
— В дневнике она написала другое. В комнату через разбитое окно влетели пылинки, и она словно очутилась во власти чар. Затем Люси потеряла сознание.
— Разве я в ответе за сказки, за которыми она скрыла правду?
Мои щеки вспыхнули — его слова попали в цель. Я тоже написала сказки в своем дневнике прошлой ночью, чтобы никто не узнал правду о визите Дракулы, и намеренно ни разу не упомянула о мистере Вагнере, с тех пор как начала делать заметки в Уитби.
— Допустим, все это правда, — сказала я. — Но как ты мог согласиться, зная, что обрекаешь ее на жизнь монстра, порочной соблазнительницы и охотницы на детей!
— Я мог исцелить Люси от этого! Мина, за долгие годы своего посмертного существования я создал крайне мало себе подобных. Меньше всего мне хотелось выпускать на волю в Лондоне молодого, неопытного вампира, существо, одержимое неконтролируемым желанием и жаждой. Я боялся, что это привлечет ко мне внимание и поставит под угрозу мою безопасность, как, собственно, и вышло. Но после того, что случилось, я ощущал себя… в долгу перед Люси. Я предупредил ее о том, чего следует ожидать, пытался обучать и наставлять в эти первые, самые важные дни после перемены… но девушка была упрямой и не обращала внимания на мои уроки. Если бы у меня было больше времени, я сумел бы с ней справиться. Она научилась бы сдерживаться, познала бы радости вечной жизни. Но, вернувшись, я нашел в склепе лишь изуродованные останки. Ван Хельсинг и его сотоварищи безжалостно убили ее.
— У них не было выбора! — Слезы заструились по моим щекам. — Они сделали это, чтобы спасти ее душу! Люси не должна была стать…
Я не сумела закончить, поднялась из-за стола и отошла, оплакивая утрату своей драгоценной подруги. Дракула молча приблизился и протянул мне льняной носовой платок.
Я пыталась обрести присутствие духа, вновь и вновь задаваясь вопросом, можно ли ему доверять. Как убедиться, что все сказанное им — чистая правда?
Я вихрем повернулась к нему и заявила:
— Хорошо. Возможно, я глупа, но ты убедил меня. Я поняла то, что касается Люси. Но это не объясняет того, что случилось, когда Джонатан нанес тебе визит в Трансильвании. Зачем ты так мучил его?
— Мина, он был моим гостем, — вздохнул Дракула. — Поначалу мне нравилось его общество, в особенности наши разговоры о тебе. Я неизменно выказывал по отношению к нему лишь крайнюю любезность, хотя его враждебность ко мне нарастала. Он сам себя мучил.
— Это как же? — скептически спросила я.
Дракула начал расхаживать по комнате, говоря с немалым оживлением.
— Я не развлекал гостя уже более полувека, с тех пор как двое образованных отважных англичан появились у моей двери однажды ночью, заплутав во время бури. Мы сразу понравились друг другу. Они провели у меня не один месяц. С их помощью я отточил свой английский, благодаря им начал питать неподдельный интерес, даже любовь к вашей стране и ее жителям. Когда через много лет приехал мистер Харкер, я сознавал, что слуги — горстка цыган, которые время от времени выполняли мои поручения, — не отвечают британским стандартам. Поэтому я лично встретил мистера Харкера. Похоже, он счел это весьма странным. Затем однажды утром я поздоровался с ним, когда он брился. Твой жених случайно поранился и неизвестно почему обезумел от страха.
— Джонатан сказал, что вздрогнул, потому что не увидел твоего отражения в зеркале, которое ты тут же в ярости выбросил в окно.
— Так вот чего он испугался! Зеркала! Мне следовало догадаться. На самом деле меня расстроил
