– Вперед, Каренина! – пробую я. – Пора идти креститься! Сними шляпу.
– Моя шляпа! – Каренина вцепилась в красную шляпу с большим пером от Филипа Триси. –
Она такая миленькая, и мне не хочется отбирать у нее шляпу. К тому же я могу сломать перо. И потом, почему бы ей не быть в шляпе?
– Хорошо, солнышко, – сдаюсь я. – Можешь оставаться в шляпе. Пошли. – Я протягиваю ей руку.
– Моя. – Она в мгновение ока хватает сумочку от Баленсиаги, лежащую на кровати. – Моя.
– Минни, это мамина сумка, – увещеваю дочку я. – У тебя есть своя. Давай поищем ее.
– Мо-о-о-о-о-о-о-я! Мо-о-о-о-о-о-о-я сумка! – сердито кричит Минни, вцепившись в нее так крепко, словно это последний спасательный пояс на тонущем в океане корабле и она не уступит его никому.
– Минни… – вздыхаю я.
Справедливости ради надо сказать, Минни можно понять. Сумочка от Баленсиаги куда интереснее, чем ее детская. На ее месте я бы тоже
– Ну ладно. Ты возьмешь эту сумку, а я сумку от Миу-Миу. Но только сегодня. А теперь дай-ка сюда солнечные очки…
– Мо-о-о-о-о-о-о-и! Мо-о-о-о-о-о-о-и!
Она сжимает в руке винтажные очки семидесятых, которые умудрилась стащить со столика. Они в форме розовых сердечек и на носу у нее не держатся.
– Минни, нельзя идти на крещение в темных очках. Не будь глупышкой! – Я стараюсь говорить сурово.
Хотя надо признать: она такая прехорошенькая в этой шляпе, в розовых очках и с сумочкой от Баленсиаги.
– Будь по-твоему – наконец уступаю я. – Только не разбей.
Мы стоим в русских нарядах перед зеркалом, и меня переполняет законное чувство гордости. Минни смотрится великолепно. Может, Сьюзи права? Может, сегодня Люк изменит свое мнение? Увидит, как она очаровательна, смягчится и захочет целый выводок детей – штук десять.
Впрочем, нет. Я не согласна рожать десять раз. Даже два раза нелегко, и во второй раз я смогу пройти через такое, только сосредоточившись на шапочках с помпонами.
Кстати, о Люке, где он? Утром ускакал в офис, но обещал быть к одиннадцати. А уже одиннадцатый час. Отбиваю эсэмэску:
Как дела? Надеюсь, ты на пути домой?
Сую телефон в сумочку, беру Минни за руку и широко улыбаюсь ей:
– Пошли. Сегодня твой день.
Мы спускаемся по лестнице, и я слышу суету поставщиков, а папа мурлычет себе под нос, завязывая галстук. Холл украшен цветами, на столе стоят бокалы.
– Позвоню тебе из церкви… – говорит кому-то по телефону мама, выходя из кухни.
– Ой, привет, мамочка! – Я не могу сдержать удивления. На ней кимоно, привезенное ей Дженис из Токио, волосы собраны в узел, а на ногах маленькие шелковые шлепанцы. – Почему ты в таком наряде? Разве не пора переодеться?
– А я так пойду, родная. – Она застенчиво поглаживает кимоно. – Его привезла мне Дженис, помнишь? Чистый шелк. Отличное качество.
И как только я не полетела с лестницы?
– Оно прелестное. Но японское. А у нас сегодня русский стиль.
– О. – Мама почему-то оглядывается, будто ее что-то отвлекло. – Не думаю, что это так уж важно…
– Важно!
– Дорогая, – морщится мама, – сама знаешь, от меха у меня раздражение на коже. И я так
– Хочешь сказать, Дженис тоже явится в японском?!
Я должна была предвидеть, как все обернется. Мама подсела на японскую тему после того, как Дженис вернулась из Токио и стала устраивать суши-вечеринки с бриджем. Но сегодня ведь я тут главная, а я объявила, что все будет в русском стиле.
– Прошу прощения! – В холл вплывает жизнерадостная особа, в руках у нее серебряный поднос, уставленный тарелками. – Куда поставить азиатские закуски?
– Прошу прощения! – Сверлю особу свирепым взглядом. – Я заказывала русскую еду! Икру, копченую лососину, пирожки, водку…
– Ну да, а еще суши и сашими. – Особа встревоженно косится на маму. – Разве не так? И сакэ.
– Все верно, – торопливо говорит мама. – Несите все на кухню. Спасибо, Норин.
Я скрещиваю руки на груди и пристально смотрю на маму:
– Кто заказал суши?
– Я кое-что добавила в меню, – бормочет она. – Для разнообразия.
– У нас сегодня
От злости я чуть ногами не топаю. Что толку ломать голову, стараться, если все твои наработки игнорируют, да еще тебе ни слова не говорят об изменениях?!
– У нас могут быть две темы! – с воодушевлением предлагает мама.
– Нет!
– Сочетание русского и японского! Да-да! В наши дни все знаменитости предпочитают фьюжн.
– Но… – Я умолкаю.
Русско-японское сочетание. На самом-то деле, занятно… И почему я до этого не додумалась?
– Ты можешь воткнуть в волосы японские палочки для еды. Будет так мило!
– Ладно, – нехотя соглашаюсь я. – Деваться все равно некуда.
Достаю телефон и отправляю эсэмэску Сьюзи и Дэнни:
Привет. Новая тема – русско-японский фьюжн. Позвоню! Целую.
Тут же приходит ответ от Сьюзи:
Японский?? И что мне делать???
Настукиваю:
Может, воткнешь в волосы палочки для еды?
Мама уже принесла лакированные черные палочки и тычет ими мне в голову.
– Без заколок не обойтись! – выносит она вердикт. – А как насчет Люка?
– Он не станет втыкать в волосы палочки для еды.
– Да нет, глупенькая! – смеется мама. – Я спрашиваю, он уже здесь?
Мы не сговариваясь смотрим на часы. Люк раз шестьсот поклялся, что не опоздает на крестины.
И он не опоздает. Не должен.
Бог его знает, что у него за жуткий кризис на работе. Люк ничего мне не рассказывает, но последние два дня он почти не бывает дома, а наши телефонные беседы длятся не дольше трех секунд.
Отправляю ему очередное сообщение:
Ты едешь?! Где ты?!!!!
Почти тут же получаю ответ:
Стараюсь изо всех сил.
Старается? И что это означает? Он едет или еще торчит в офисе? Мне не по себе. Люк не вправе опоздать на крестины собственной единственной дочери.
Появляется папа:
– Где Люк? Еще не вернулся?
– Нет.
– Времени у него в обрез.
– Он будет с минуты на минуту. – Вымучиваю безмятежную улыбку. – Торопиться совершенно
