Барсуку пришёлся по вкусу хороший поступок Жабба.
— Вот это я понимаю! — осклабился он. — Речи не юноши, но мужа. Молодец, Жабб.
Непринужденно и весело закончив ужин, друзья отошли ко сну в антикварных кроватях родового гнезда Жаббов, отвоёванного посредством неслыханной отваги, совершенства стратегии и виртуозного владения, подручными средствами.
Следующее утро Жабб, как всегда, проспал самым постыдным образом и, спустившись к завтраку, только-то и нашел, что гору яичной скорлупы, огрызки остывших, нехрумких гренков да кофейник, на три четверти пустой. Все это плохо способствовало улучшению настроения, так как, в конце концов, он у себя дома или что?!
Через французские окна комнаты, где был сервирован завтрак, он увидел Крота и Водяного Крыса: болтая короткими ножками, они сидели на венских стульях и, по их веселью судя, забавляли друг друга свеженькими анекдотами. Барсук при виде Жабба из кресла не встал и ограничился кивком головы поверх газеты. Жабб, зная его тяжелый нрав, молча сел за стол и позавтракал, чем мог, утешая себя надеждами на близкое возмездие. Когда на столе не осталось съестного, Барсук опустил газету и довольно резко произнес:
— Сожалею, Жабб, но сегодня утром вам предстоит хорошо поработать. Так мне кажется. Следует срочно дать банкет. В честь победы. Его ждут, и вы обязаны дать его. Таков обычай предков.
— О чем речь? — с готовностью отозвался Жабб. — Все, что угодно! Хотя я, признаться, не понимаю: с чего это вдруг по утрам банкеты закатывать? Но: живу я не для себя — я раб желаний собственных друзей, и вы это знаете, бесценный мой Барсук.
— Не прикидывайтесь глупее, чем вы есть, — оборвал Барсук. — Хмыкать, когда разговариваете, и опускать в кофе верхнюю губу тоже не надо. Это дурной тон. Я имею в виду, что банкет состоится вечером, а приглашения должны быть написаны незамедлительно — причём, вами, Жабб. А потому попрошу за стол — там стопка бумаги приготовлена с голубой надписью наверху «Жаббз-Холл» и золотым вензелем — садитесь и пишите приглашение нашим друзьям. До ленча управитесь, если подналяжете. Я тоже не намерен сидеть сложа лапы, тоже внесу лепту: меню продумаю и сделаю заказ.
— Что? — в отчаянье вскричал Жабб. — Стану я торчать в духоте и корпеть над письмами в такое утро, вместо того чтобы обойти владения, порядок навести, работников пожурить и с соседями потолковать в свое удовольствие! Ну, нет! Да чтоб меня… Да подите вы… Впрочем, подождите минутку… Ну, конечно, дорогой Барсук! Что суть мои желанья по сравнению с желаньями других? Вы хотите, значит так тому и быть. Ступайте, закажите ужин — заказывайте все, что душа пожелает, не скупитесь, — а потом составьте компанию нашим юным друзьям в их невинных забавах. И не думайте о моих заботах и хлопотах: я жертвую это чудесное утро на алтарь великой дружбы моей.
Барсук испытующе глянул на него. В этом ясном, открытом лице трудно было отыскать хоть облачко, которое позволило бы заподозрить недостойный умысел в столь быстрой перемене настроения Жабба. Барсук нерешительно потоптался и вышел, соответственно, в сторону кухни, и как только его шаги стихли, Жабб бросился к письменному столу.
Прекрасная мысль посетила его, пока он препирался! Он таки напишет пригласительные письма: подчеркнёт ту решающую роль, которую довелось сыграть в сражении именно ему; опишет Крестного Хоря, некрасиво распростертого в блюде с заливным; не забудет вскользь упомянуть о своих приключениях и о том, что подробное жизнеописание героя предусмотрено программой вечера, которую он замыслил вложить в конверт на отдельном листочке и вчерне представлял себе примерно так.
1. Вступительное слово выст. м-р. Жабб
2. Доклад выст. м-р Жабб
Краткое содержание доклада: Наша тюремная практика. По рекам и каналам старой Англии. Барышничество: путь к преуспеянию. Назад, к земле. Типичный английский помещик: опыт анализа.
3. Песня исп. м-р Жабб
В ХОДЕ ВЕЧЕРА композитором БУДУТ ИСПОЛНЕНЫ
И ДРУГИЕ ВОКАЛЬНЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ композитора
Идея так захватила Жабби, что работал он с увлечением, и к полудню с письмами было покончено, — а тут, как нельзя более кстати, вошел камердинер и доложил, что-де какой-то чумазый мафиози интересуется, не сможет ли он быть полезным для джентльменов. Жабб прошествовал на крыльцо и увидел одного из недавних пленников, который, подобострастно склонив головенку, жаждал распоряжений. Жабб потрепал его по щеке, всучил ему пачку писем и велел попроворнее их доставить; если же ему вздумается зайти вечерком, что ж, возможно, для него найдется шиллинг, а может, и не найдется — всяко бывает, — и хорек, весьма польщенный, преданно поспешил исполнять поручение.
Когда животные, бодрые и посвежевшие после купания, вернулись к ленчу, Крот, которого мучили угрызения совести, неуверенно поглядывал на Жабба, рассчитывая увидеть его обозленным и подавленным. Вопреки ожиданиям, Жабб вел себя с такою светской спесью, что Крот заподозрил что-то нехорошее, а Крыс обменялся с Барсуком многозначительным взглядом.
Молча откушав, Жабб шумно встал из-за стола, утопил лапки в карманах брюк и, небрежно бросив: «Ну-с, чувствуйте себя, как дома. Прислуга в вашем распоряжении», — продефилировал в оранжерею, намереваясь отредактировать речи в тени экзотических растений.
Но тут подоспел Крыс и взял его под пухлый локоток. Жабб догадывался, что это может означать, а потому предпринял энергичную попытку высвободиться, но когда справа подошел еще и г-н Барсук, он понял, что сопротивление бесполезно. Животные, почти оторвав Жабби от пола, препроводили его в курительную и втиснули в кресло. Захлопнув двери, они приблизились к Жаббу и молча встали у него над душой. Жабби переводил недобрый взгляд с одного на другого.
— А теперь послушайте, Жабб, — заговорил Крыс. — Речь пойдет о банкете, и я сожалею, что вынужден разговаривать с вами в таком тоне. Нам хотелось бы, чтоб вы со всей ясностью, раз и навсегда поняли, что никаких спичей и никаких песен не будет. Потрудитесь уловить, что в данном случае мы не обсуждаем вопрос, а просто-напросто закрываем его.
«Конец!» — уныло подумал Жабб. — «Они обо всём догадались, они обошли его, они насквозь его видят — друзья, называется. Мечты растоптаны».
— Нельзя ли мне спеть хоть одну коротенькую частушку? — жалостливо спросил он.
— Ни одной, — отрезал Крыс, но сердце его обливалось кровью, и он поспешил отвести глаза от искажённого горем лица друга. — Не надо, Жабби. Вы же знаете: все ваши песни — сплошное бахвальство, хвастовство и чванство, а речи — самовосхваление и… и… гиперболы, что ли, и…
— И газы, — вставил верный себе Барсук.
— Это для вашей же пользы, Жабби, — продолжал Крыс. — Рано или поздно, вам предстоит начать новую жизнь, а сейчас самое подходящее время. Поворотный пункт в вашей жизни. Веха… Пожалуйста, не думайте, что говорить всё это мне менее тяжело, чем вам выслушивать.
Жабб думал долго-предолго. Наконец, он поднял голову: его собранное лицо еще сохраняло следы беспощадной борьбы с самим собой.
— Вы одержали верх, друзья мои, — голос Жабба дрожал. — Тот пустяк, о котором я осмелился просить вас… пожить полноценной жизнью ещё один вечер, в последний раз побыть собою и услышать гром аплодисментов, которые всегда казались мне — до некоторой степени — признанием моих достоинств… Но вы правы; не прав я. С этой минуты вы перестанете узнавать меня. У вас больше не будет повода краснеть за Жабби. Но, боже мой, как жесток, как черств этот мир!
Закрыв лицо лапками, он на нетвердых ногах вышел из комнаты.
— Барсук, — окликнул Крыс. — Я чувствую себя скотиной. А вы? — вы что-нибудь чувствуете?
— Понимаю, понимаю, — угрюмо кивнул Барсук. — Мы выполняли свой долг. Пареньку здесь жить да
