Несмотря на то что в 1296 году Андрею не удалось лишить Ивана его «вотчины» ни силой убеждения, ни силой оружия, он до конца своей жизни не оставлял надежды закрепиться в Переславле. В 1298 году он снова попытался захватить этот город и снова был отброшен совместными усилиями Даниила и Михаила[203]. В 1300 году Андрей созвал второй съезд, на этот раз в маленьком городке Дмитрове, расположенном к западу от Владимира и равноудаленном от Москвы и Твери. Обсуждался вопрос о распределении княжеств, или, другими словами, кому же держать Переславль. Была «смута великая», и, хотя Иван и Михаил не достигли соглашения по какому-то неназванному вопросу[204], Ивану было достаточно поддержки Даниила Московского, чтобы сохранить власть в Переславле вопреки противодействию со стороны Андрея и, возможно, также Михаила. Это указывало на быстрый рост влияния московского князя. Конечно, у Даниила не было ни малейшего желания бескорыстно укреплять положение своего племянника в Переславле; скорее, это был тонкий политический ход с его стороны, продиктованный желанием заслужить благодарность от жителей этого района и их князя Ивана
Андрей все еще не терял надежды заполучить Переславль В мае 1302 года, как только Иван Дмитриевич умер, не оставив потомства, Андрей быстро поставил в городе своих наместников, а сам поспешил в Орду, чтобы заявить там свои притязания на освободившийся престол. Но он опоздал Промосковский компилятор содержащегося в Троицкой летописи рассказа о смерти Ивана, пытаясь, несомненно, оправдать последовавший захват Москвой района Переславля, сообщает, что Иван «благослови в свое место князя Данила Московскаго в Переяславли княжити; того бо любяше паче инех». Неизвестно, правда это или нет, но летописец сообщает, что, как только Андрей уехал в Сарай, приехал Даниил и быстро заменил ставленников великого князя своими людьми [205]. Да, Андрей проиграл окончательно, он больше не мог надеяться захватить Переславль. Даже после смерти Даниила в 1303 году ситуация не стала для Андрея более благоприятной Согласно опять-таки Троицкой летописи, жители Переславля немедленно сделали выбор в пользу старшего сына Даниила Юрия; они так сильно хотели, чтобы Юрий защищал их в случае возможного нападения со стороны Андрея, что даже отказались отпустить Юрия в Москву на похороны отца[206]. Не приносили теперь успеха Андрею и поездки в Орду Когда в конце 1303 года Андрей вернулся из Орды с ханскими послами, он созвал еще один съезд князей, на этот раз в самом Переславле. Но родственники и на этот раз обошли Андрея Согласно ханским ярлыкам, зачитанным на съезде, Юрий твердо оставался правителем в Переславле, который с тех пор московские князья никогда не упускали из рук[207]
27 июля 1304 года Андрей умер, и началась новая эпоха соперничества между князьями. На этот раз главные действующие лица — князья тверские и московские — были фигурами совершенно иного масштаба, нежели братья и сыновья Александра Невского Это уже не была борьба между князьями, не имевшими, по-видимому, ни крепких корней, ни достаточно сильных вотчин, чтобы позволить им выдвинуть постоянную программу семейных притязаний на верховный престол. Борьба теперь развернулась между княжескими династиями, способными проводить собственную политику, опираясь на крепкий тыл в виде могущественных наследственных вотчин, и которым не приходилось полагаться только на красоты Владимира и торговые преимущества Новгорода
Основным центром междоусобной войны, продолжавшейся, то затухая, то вспыхивая с новой силой, с 1281 до 1304 года и растерзавшей Суздальскую землю на части, был неугомонный Андрей Александрович. Однако северо-западные районы Ростова, Углича, Ярославля и Белоозера сравнительно несильно пострадали от жестоких татарских набегов, которые из-за неспособности Андрея править без поддержки татар снова и снова обрушивались на центральные районы Суздальской земли. Хотя время от времени правители этих мелких земель ввязывались в межкняжеские столкновения, обычные для Суздальской земли, повседневное управление их отчинами имело мало общего с соперничеством за владимирский престол или с борьбой за Переславль. И все же их конфликты и их княжества были во многом уменьшенной копией конфликтов сыновей Александра Невского и княжеств этих последних.
Ростов, давняя столица Константина Всеволодовича, был крупнейшим из городов и наиболее важным политическим центром Руси. После смерти Константина Ростов оставался в руках старшей ветви его рода: сначала там княжил старший сын Константина Василько, а затем сын Василька Борис. Когда в 1277 году Борис умер, его брат Глеб, получивший в свое время отдаленную вотчину в Белоозере на севере, занял Ростов. Но когда Глеб умер год спустя, там стали совместно править сыновья Бориса Дмитрий и Константин. Начались долгие и мучительные семейные раздоры, то затухавшие, то разгоравшиеся с новой силой в течение четырнадцати лет, что не могло не ослабить княжество, перешедшее, в конце концов, под контроль татар. Как в ссоре, захлестнувшей двух старших сыновей Александра Невского, так и здесь один из братьев, Константин, не гнушался татарской военной помощью для достижения своих политических целей, тогда как другой брат, Дмитрий, занимал твердую антитатарскую позицию. Первая стычка между братьями в 1281 году чуть было не привела к вооруженному столкновению, но была улажена миром благодаря ростовскому епископу Игнатию [208] Однако год еще не успел закончиться, как Константин уже участвовал в первом татарском походе Андрея, когда среди прочих был разграблен город Ростов — прямое указание на то, что в это время Дмитрий Борисович был единоличным правителем Ростовского княжества Связи Константина с татарами сослужили ему хорошую службу. Когда его двоюродный дядя из младшей ветви рода Роман Владимирович Угличский умер в 1285 году, не оставив наследника престола, Углич вернулся к двум старшим членам этого княжеского рода. На этот раз Константин, благословленный, без сомнения, ханом Туда-Менгу, занял Ростов, а Дмитрий вынужден был довольствоваться меньшим по размерам Угличским княжеством Но Дмитрий пока не собирался отказываться от борьбы за власть Он связал себя союзом с великим князем Дмитрием Александровичем, выдав свою дочь замуж за его сына в 1286 году и приняв участие в походе на Тверь в следующем году. Два года спустя Дмитрий Борисович выбил из Ростова своего брата Константина, который в свой черед был сослан в Углич Возвращение Дмитрия в Ростов совпало по времени (или послужило причиной) с всплеском антитатарских настроений среди населения: собралось вече, в результате которого многочисленные татары, присутствие которых в городе можно объяснить только тем, что их пригласил Константин, были изгнаны из Ростова. Взяв себе за образец поведение Андрея Александровича, Константин поспешил в Сарай жаловаться на своего брата. Ему не так повезло, как Андрею, — что неудивительно, ибо в Орде царила неразбериха, — и в Углич он вернулся без татарского войска[209] .
Несмотря на феодальные распри, продолжавшиеся целое десятилетие, братья так или иначе умудрились просуществовать друг с другом еще четыре года. Очевидно, было выработано какое-то соглашение (modus viuendi), поскольку в 1293 году все князья старой Ростовской земли, даже Дмитрий Борисович, последовали за Андреем Александровичем в Орду и приняли участие в опустошительном походе Дюденя на Русь. Несмотря на то что Константин был сторонником Андрея, ему не удалось удержать татар от нападения на Углич. Однако ему не пришлось долго ждать своего часа: в 1294 году, когда умер Дмитрий Александрович, а его брат Андрей опять стал великим князем, смерть настигла и Дмитрия Борисовича. Он умер, не оставив наследника, и Константин снова стал ростовским князем, а в Углич посадил княжить своего сына. Persona grata в Золотой орде, в 1302 году он взял в жены татарскую княжну и оставался в Ростове до своей смерти в 1307 году. Его поддержка Андрея (он был его сторонником на съезде во Владимире в 1296 году) и постоянная готовность призвать себе на помощь татарское войско были столь же пагубными для Ростова, как и бездарная политика Андрея для Суздальской земли.
Белоозеро оставалось в стороне от борьбы за ростовский престол. Дмитрий Борисович, правда, пытался очернить своего дядю Глеба Васильковича Белозерского, когда последний умер в 1278 году. Через девять недель после его смерти епископ Игнатий приказал выкопать останки из ростовского собора[210], пытаясь тем самым показать, что покойный и его потомки не имеют более прав на ростовский престол, и размежевать позицию Дмитрия от заискиваний Глеба перед татарами; — «служаша им» — так характеризует Глеба его в остальном хвалебный некролог[211]. В следующем году Дмитрий отобрал те части района Белоозера, которые теперь принадлежали сыну Глеба Михаилу[212]. Но кроме этих двух эпизодов, об отношениях между Белоозером и Ростовом нам больше ничего неизвестно. Либо летописцы утратили
