— Нет. Не возражаю. Абсолютно!
Сэм приблизился ко мне, легонько приподнял ладонями мое лицо, устанавливая меня в должное положение, и склонился ко мне. Ниже. Еще ниже. Еще. Он был всего на несколько дюймов выше меня, но мне показалось, что прошла вечность, прежде чем его губы коснулись моих. И пока они мучительно медленно соединялись, я успела подумать: не свалятся ли с его носа очки? Не помешает ли мой собственный нос? Захочет ли он запустить язык мне в рот? Соглашусь ли я на это? Я так давно не целовалась с мужчиной, что, честное слово, забыла, кто что должен делать при этом. Но постепенно все вспомнила.
Его губы оказались мягкими, влажными, сочными. Видимо, мои ему тоже понравились, потому что мы процеловались на этой прогулочной палубе, под луной и яркими звездами, два часа кряду! Мне никогда не приходило в голову, что поцелуи могут быть такими волнующими! В жизни у меня не было ничего более сладостного! Мы с Сэмом просто слились воедино — носами, щеками, губами, языками, всем телом — как в завораживающем пластическом танце.
— Элен! — пробормотал он в одну из редких кратких передышек. Уже одно звучание моего имени в такой исключительный момент — он зарылся лицом в мои волосы и прижался губами к правому уху — бросило меня в настоящую дрожь. В ответ я прижалась к нему губами со страстью, которой даже не могла в себе представить.
— Да, — выдохнула я. — О да!
Впрочем, если у вас создалось впечатление, что мы только и делали, что целовались, должна вас уверить, что это не так. После того, как испарилась некоторая первоначальная робость, мы самым тщательнейшим образом параллельно занялись обоюдным изучением наших тел. Мы ощупывали, оглаживали, тискали друг друга, едва ли думая при этом о том, что нас кто-нибудь может увидеть, осудить или, наоборот, получить своеобразное удовольствие, наблюдая за нами.
Так вот почему говорят, что секс — это прекрасно, подумала я в какой-то момент, в тот самый, когда Сэм наконец отстранился от меня.
— Нам надо что-то решать, — проговорил он с пылающими уже не только от дневного солнца щеками.
— Что именно? — затаив дыхание, спросила я.
— Мы не можем провести тут всю ночь, Струнка. Поэтому вопрос стоит так: либо мы хотим продолжить это и идем тогда в любую из наших кают, либо расходимся до конца тура, оставляя нечто вроде надежды на будущее?
Я поняла, что он спрашивает, готова ли я лечь с ним в постель. Прекрасный вопрос! С одной стороны, я уже не девочка и подобные возможности подворачиваются мне не каждый день. С другой стороны, это всего лишь третий вечер круиза. У нас с Сэмом есть еще несколько дней, чтобы получше узнать друг друга. Мы могли бы отложить более серьезные сексуальные отношения, подождать до тех пор, пока не удостоверимся окончательно, что этого хочется нам обоим, и не сделать ничего такого, за что потом может стать стыдно.
Да, решила я, собирая себя по частям — прическу, свитер, юбку. Все, что перекосилось, сбилось, оказалось не на своем месте. Нам следует разойтись. Заняться самоконтролем. Подождать день-другой, прежде чем сделать, так сказать, решительный шаг. В конце концов мы живем в девяностые годы. Уже не предполагается, что люди обязаны непременно валиться в койку.
Поцеловав Сэма в щеку, я сказала:
— Давай разойдемся.
Он кивнул не без колебания, но уговаривать меня переменить решение не стал.
Мы взялись за руки и пошли внутрь корабля.
Я приняла правильное решение, уговаривала я себя, постепенно успокаиваясь. Сэм никуда не денется. Он остается на корабле. Впереди еще четверо суток. Он не умрет, если подождет еще немного. И я тоже не умру.
День четвертый
Среда, 13 февраля
Проснувшись в среду утром, я первым делом посмотрела на себя в зеркало. Особенно пристально я разглядывала губы, даже поводила по ним пальцами, пытаясь восстановить те восхитительные ощущения, которые вызывали во всем моем теле поцелуи Сэма, и пыталась думать о грядущем вечере. Тот факт, что я прожила больше сорока лет и до сих пор не представляла, что бывает такое наслаждение, немало огорчил меня. Промахнуться, свернуть с генерального направления, прожить недели, месяцы, годы, не встретив мужчину, которого бы я целовала с таким чувством, как Сэма, — это воистину трагедия! Но теперь я встретила такого мужчину. Наконец я поняла, почему все так суетятся. Мне наконец удалось поймать за хвост смысл жизни. От счастья я буквально расплакалась.
Впрочем, долго плакать у меня не было времени. Через пятнадцать минут я должна быть на прогулочной палубе, где у нас с Сэмом назначена встреча. Утренняя четырехмильная пробежка. После нее мы собирались навестить Джеки.
Вчера вечером, вернувшись в каюту, я позвонила в лазарет узнать, как она себя чувствует. Медсестра — не сестра Уимпл, слава Богу! — сказала, что «состояние пациентки» идет на поправку, что жар еще остается, но она спокойна и что доктор Йоханссон посетил ее после ужина и был доволен улучшением ее самочувствия.
Что касается Пэт, то я легонько постучала в ее дверь по дороге на пробежку, но она не ответила. Поскольку было еще только половина восьмого, я решила, что она спит после вчерашней дозы снотворного.
Подбегая к лифту, я вспомнила, что забыла причесаться, и тут же увидела Скипа Джеймисона.
— Вы рано встаете, — заметила я, когда мы вошли в кабину, где уже находились две пожилые дамы с бигудями в волосах.
— У меня сегодня встреча с парнями «Крубанно», — пояснил Скип. — По прибытии в Сан-Хуан я должен быть в боевой форме. Переключиться, поймать кураж, понимаете?
— Конечно, — откликнулась я, вспомнив, что Сан-Хуан — резиденция фирмы, выпускающей ром «Крубанно». — Вам придется провести все время с ними, подбирать место для съемки?
— Так запланировано. Сегодня — никаких развлечений. Не для меня!
— Работать, работать и работать!
— Верно! Клянусь, никогда не ловил такого кайфа, как вы вчера вечером. Вы с мистером Олбани прекрасно смотритесь!
— Что вы сказали?
— Да ладно, не смущайтесь! Я правда считаю — классно, что вы умеете так резко сбросить ваш этот манхэттенский стиль и развернуться на всю катушку, когда парень вам по душе. В следующий раз вам с мистером Олбани следует записать себя на видео. На пленке это должно выглядеть потрясающе!
Расстроил меня не фамильярный тон Скипа. И даже не то, что кто-то видел, как мы с Сэмом обнимались. Мы как-то не думали о мерах предосторожности. Нет, меня обеспокоило то, что именно Скип нас видел; он оказывается буквально всюду, где бываю я; как моя собственная тень, он непременно поджидал меня у лифта, появлялся у бассейна, он подстерегал меня, постоянно подстерегал!
— Знаете, я очень рад за вас, Элен, — проговорил он, когда лифт остановился и мы уже выходили. — Вы поступаете так, как надо!
— Что значит — «как надо»?
— Ну… Надо по максимуму использовать последние оставшиеся деньки.
— По максимуму последние деньки? — с запинкой переспросила я, чувствуя, как над верхней губой у меня выступили капли пота.
— Да, последние дни круиза. На вашем месте я бы превратил их в дни сплошного секса, чтобы они
