собственное дело и заняться инвестициями; сначала он работал с партнерами, потом — самостоятельно.
— А больше вы не намерены работать? — спросила я, сознавая, что мне лично было бы очень трудно решиться покинуть такую большую компанию, как, например, «Пирсон-энд-Стралли», и открыть собственный офис.
— Ну что вы! — удивился Кеннет. — Торговля — мое пристрастие! Больше всего я счастлив, когда продаю или покупаю, слежу за рынком, играю на бирже.
Игры бывают разные, подумала я, вспомнив о биржевом крахе 1987 года.
— А кроме того, я счастлив тем, что могу доставить счастье Гейл, — кивнул он в сторону своей жены, которая усердно пыталась удержать на вилке соскальзывающие горошины и зернышки риса, чтобы отправить их в рот. — Она требует несколько чрезмерных расходов, но ее нельзя не любить.
Нет, парнишка, люби ее сам, подумала я, представляя, какие счета приходят ему ежемесячно.
— А у вас есть дети? — спросила я, поскольку ни он, ни Гейл не затрагивали эту тему.
Кеннет покачал головой.
— У нас три ши-цу, — сказал он, вытащил из бумажника фотографию своих собак и передал ее мне.
— У-у, какая прелесть, — восхитилась я так, как и положено восхищаться фотографиями детишек или собачек, которых вам с гордостью демонстрируют.
— Гейл просто без ума от них, так что я решил, пусть будут, — добавил Кеннет, убирая фотографию обратно. — Это декоративная порода. И очень недешевая, ясное дело!
— Ясное дело!
— Но по крайней мере мне не надо будет посылать их учиться в колледж Лиги Плюща, — хмыкнул он.
— Да, это существенная экономия, — поддакнула я, зная, что в элитарных частных учебных заведениях, входящих в Лигу Плюща, обучение стоит недешево.
— Как бы то ни было, эти щенки — подарок Гейл. Когда она счастлива, я тоже счастлив!
Я бегло окинула взглядом Гейл — ее украшения, костюм, шикарную медного цвета прическу и подумала, что этот Кеннет — сам еще щенок. Так лезть из шкуры для того, чтобы обеспечить свою жену деньгами и собаками? И что он получает взамен? Не секс — это точно, судя по тому, как описывала Гейл их образ жизни и привычку по-разному ложиться спать. И не уважение; как я могла заметить, она обращала на него минимум внимания. Тогда что? Я задумалась. Не мог ли ее образ дорогой женщины стать неким призрачным символом, этаким венцом его нелегких трудов на бирже? Его способностей добытчика? Его мужской натуры? Кто их разберет, этих мужчин?..
Кеннет занялся своим лобстером, а я повернулась, чтобы взглянуть на Сэма. Я попробовала представить его и его невесту в таких же неравноправных отношениях, как у Кеннета и Гейл, но не смогла. Он казался мне гораздо глубже, чем весь этот блеск и мишура, гораздо более земным. Все, что говорила Джеки вчера вечером насчет того, что у мужчин за душой ничего нет, — выдумки. У Сэма Пека есть душа. Я в этом уверена.
После ужина все разобрались по парам, в результате чего, естественно, мы с Сэмом оказались вдвоем.
— Ну, как мы сегодня будем развлекаться? — спросил Сэм, когда мы вышли из ресторана в холл, где играл скрипач.
— Какие у меня варианты? — ответила я. Было всего восемь тридцать. Слишком рано, чтобы ложиться в койку.
Сэм достал из кармана брюк программу на сегодняшний вечер, развернул и начал читать вслух.
— Так, есть шоу. Сегодня играет биг-бэнд, пятнадцать человек. Мелодии Глена Миллера.
— Что еще? — Вариаций миллеровских «В настроении» я уже наслушалась на всю жизнь.
— Парад пижам в зале для бинго. Обладатели лучших пижам получают скидку в пятьсот долларов на товары, приобретенные на Иль-де-Сване.
— Не считаю это вариантом. Дальше!
— Выступление мастеров боевых искусств, лекция о правилах беспошлинной торговли в Сан-Хуане, турнир по настольному теннису.
— Что-то все это меня не привлекает.
— Конечно, всегда остается прогулка при луне на верхней палубе.
— А тебе не будет скучно? Я хочу сказать, второй вечер подряд?
— С тобой не соскучишься, Струнка. Поверь мне!
— Никогда не доверяю людям, которые говорят…
— Пошли! — Сэм подхватил меня под руку, и мы отправились наверх, на прогулочную палубу.
Это была величественная ночь — лунная, звездная, теплая, ароматная. «Принцесса Очарование» держала курс на Пуэрто-Рико. Океан плавно покачивался, увлекая нас в самое сердце Карибов. Сэм вел меня под руку туда же, где мы стояли вчера, в уютное и укромное местечко на корме корабля. Мы встали там, держась за перила, и несколько минут молча смотрели на клубящийся под нами и убегающий вдаль светлый кильватерный след, завороженные шумом винтов и бурлящей воды.
— Прямо забываешь, на какой высоте стоишь, — наконец заговорила я, бросив беглый взгляд на Сэма. Ветер трепал и надувал его голубую рубашку, как парус.
— Высота четырнадцать этажей, если верить буклету, — сообщил он. — Ты не боишься высоты?
— Ну, не так сильно, как ты — самолетов, — поддела я.
Сэм ничего не сказал и даже не улыбнулся в ответ. Он снова сосредоточенно уставился в морскую даль, словно не расслышав моей реплики. Может, ему не нравится, когда подшучивают над его боязнью самолетов, подумала я. А может, ему не нравлюсь я. По крайней мере не так, как мне бы хотелось.
Я заметила, как он весь напрягся, лицо посуровело. Я пыталась понять, что сейчас творится в его мозгу. Волны равномерно плюхались о борт и с шипением прокатывались мимо.
— Что-нибудь не так? — осторожно спросила я, недоумевая, что могло испортить ему настроение. Буквально несколько минут назад он казался веселым и даже нежным.
Он покачал головой, но продолжал всматриваться в океан, сосредоточенно глядя в одну точку, и только автоматически время от времени поправлял очки, сползающие на переносицу.
Ну что ж! Значит, он не хочет разговаривать без причины, решила я. Желает показать, что он — суровый бродяга, умеющий общаться с природой наедине. Как угодно!
Громкий голос капитана Солберга, раздавшийся по корабельной трансляции, заставил Сэма вздрогнуть.
— Добрый вечер, леди и джентльмены! — заговорил Свейн. — Предлагаю вам девятичасовую сводку погоды и информацию о местонахождении нашего корабля. Температура восемьдесят два градуса по Фаренгейту, небо безоблачное. Отличные условия для тех, кто хочет полюбоваться на звезды. Мы идем курсом на юг со скоростью около двадцати узлов и планируем прибыть в порт Сан-Хуан точно по расписанию — завтра в один час пополудни. Желаю всем счастья, здоровья и спокойной ночи!
— «Спокойной» — это очень точное слово, — пробормотала я, невольно вспомнив про убийцу и его несчастную жертву.
— Что ты сказала? — переспросил Сэм. — Что-то насчет спокойствия?
— Это не важно. Главное, с тобой я себя чувствую совершенно спокойно. Даже на высоте четырнадцатого этажа!
Он улыбнулся, глядя на меня. Хмурое выражение лица исчезло.
— Струнка!
— У-гу?
— Ты не возражаешь, если я тебя поцелую? Памятуя о вчерашнем случае лифта, я решил на всякий случай спросить тебя.
В голосе Сэма я услышала легкую иронию и беззаботность. Слава Богу! То, что его угнетало, ко мне отношения не имело. По-видимому.
Я глубоко вздохнула. Приготовившись к тому, что сейчас произойдет, я прошептала:
