розы, дипсис и вишню.
Иногда я их вижу — она сидит вечером напротив него в кресле, длинные волосы перекинуты через плечо, она вышивает люпины и мальвы, оборачивает шелковую нитку вокруг иглы и втыкает ее в самую середину. А потом мне кажется, что они сидят рядом, что она что-то штопает. Потом я думаю — нет, когда он читает вслух Библию, она сидит у его ног. Женщина ждет ребенка. Мужчина молод. Они часто улыбаются друг другу.
А потом я выключаю воображение, потому что не хочу смотреть на то, что будет дальше. Но часто, именно потому, что я не хочу этого видеть, оно встает перед глазами.
Поганец
В понедельник, в середине дня, миссис Пирс читала нам «Паутинку Шарлотты», как вдруг дверь распахнулась и в класс вошел Дуг Льюис. С ним вместе вошел запах — запах подгнивших фруктов, запах старых винных бутылок, которые папа собирает, чтобы потом сдать. Миссис Пирс сдвинула очки на кончик носа. И сказала:
— Я вам могу чем-то помочь?
Дуг сказал:
— Вы так легко не отделаетесь. Я хочу забрать своего сына! Вы, блин, держите его после уроков уже целую неделю.
Все осели на стульях, будто их окатили холодной водой.
Миссис Пирс сказала:
— Вы не хотите поговорить за дверью?
Дуг сказал:
— Нет, не хочу!
Голос звучал громко и как-то смазанно, будто язык или губы у него плохо двигались.
Миссис Пирс сказала:
— Я не понимаю, как вас впустили в школу в таком состоянии, мистер Льюис, но я уверена: вас незамедлительно выведут обратно.
Она подошла к двери и попыталась взять его за локоть, но он отбросил ее руку.
Я посмотрела на Нила. С ним произошло что-то странное. Нил, которого я знала, исчез, на его месте появился другой мальчик, меньше, с белым, невнятным лицом, по которому будто бы провели тряпкой. Он напоминал одного из тех осьминогов, которые прямо на глазах меняют окраску, так что никогда не скажешь, где именно они находятся.
— Вы издеваетесь над моим сыном! — заорал Дуг.
Миссис Пирс сказала:
— Два возражения, мистер Льюис. Во-первых, это ваш сын уже бог знает сколько времени издевается над другими учениками. Во-вторых, я не люблю, когда мне угрожают. Никогда не любила и менять своих привычек не собираюсь. А теперь прошу прощения, но вы прервали урок, а он закончится только через пятнадцать минут. Если вам нужен ваш сын — пожалуйста, забирайте. Я только вздохну свободнее. От него одни неприятности.
Дуг Льюис подошел к миссис Пирс вплотную. Он сказал:
— Ты, сучка заносчивая. Я на тебя еще пожалуюсь куда следует. Попробуй потом найти работу!
Миссис Пирс отвернулась. Дуг вроде подумал о чем-то — слышно было его тяжелое дыхание, — но потом решил, что все-таки не стоит, и ринулся к Нилу. Рухнул стул. Дуг толкнул Нила к двери, тот полетел вперед, одергивая свитер. Лицо его по-прежнему было совсем белым.
Дуг Льюис свирепо огляделся, будто выискивая кого-то, потом снова повернулся к миссис Пирс, но она на него не смотрела. Дуг вытолкал Нила в коридор и вышел следом, грохнув дверью так, что задребезжали оконные стекла.
Миссис Пирс слегка расслабила плечи. Через минуту сказала:
— Сидите и спокойно работайте, класс номер восемь. Я сейчас вернусь.
Потом она тоже вышла, и мы остались в тишине.
Весь остаток дня я думала про Дуга Льюиса, про то, как Нил переменился прямо на моих глазах. Думала о том, как странно стало в классе после его ухода. Будто с нами со всеми случилось что-то позорное, будто мы все вдруг оказались без одежды и теперь не можем смотреть друг другу в глаза. А самое странное — я ведь хотела, чтобы такое случилось, и вот случилось, но чувствовала я себя совсем не так, как ожидала. А совсем наоборот.
Подняться выше
Вечером, после ужина, папа сказал:
— Я хочу с тобой поговорить, Джудит.
— А-а, — сказала я. Мне вдруг захотелось в туалет.
Папа сложил руки на столе и строго на меня посмотрел.
— Полагаю, тебя пугает то, что происходит в доме. Ты не бойся. Случается, что служители Господа становятся объектами нападок, их вины в этом нет. Мы не должны думать, что Бог нам больше не помогает. Это лишь испытание веры, понимаешь?
Я кивнула.
— Испытание не бывает приятным, но это удел всех христиан. Чем тяжелее испытание, тем больше от него пользы. — Он нахмурился. — Дело в том, что вера помогает нам подняться выше таких вещей. Они перестают казаться такими уж важными; мы видим их подлинную сущность. А подлинная сущность их такова: это камушки на переправе, которые ведут нас ближе к Богу. Но конечно, не мешает знать и непосредственную причину недавних событий.
Моему желудку показалось, что мы переезжаем через крутой горбатый мостик. Я сказала:
— Непосредственная причина…
Папа сказал:
— Непосредственная причина далеко не всегда очевидна; эти мальчишки действуют не от собственного имени, пусть даже и сами этого не зная; причина беспорядков в городе на самом деле не завод; все эти забастовщики — пешки в большой игре. Кто-то стоит за всем этим.
— Да? — сказала я.
В комнате стало невыносимо тихо.
— Все это знаки близкого конца, — сказал папа. — И мы знаем, кто ревет как лев в жажде кого- нибудь пожрать.
— А, — сказала я, и комната вновь ожила. — Ты имеешь в виду Дьявола.
— Он и есть наш истинный враг, — сказал папа. — Истинный враг всякого христианина.
— А ты разве не думаешь, что эти мальчишки — плохие?
— А бывают плохие люди или только плохие поступки?
Я подумала.
— Бывают, — сказала я.
— Иисус говорит иначе, — сказал папа, и я видела, что ему приятно меня поправить. — Иисус говорит, что зло, исходящее из человека, навлекает на него проклятие.
И тут я поняла, что папа хочет сказать, потому что раньше мне было не представить, что мне будет жалко Нила, но, когда я выяснила, что собой представляет Дуг, мое отношение к Нилу как-то изменилось; теперь я злилась не на него, а на Дуга. А если у Дуга тоже был плохой отец? Я бы тогда и его стала жалеть? А как быть с отцом Дуга — и с его матерью? Передо мной вдруг появилась длинная череда фигур, будто бы вырезанных из бумаги. Я сказала:
