его словам – они собирались покончить с собой?
Мэлани уже взялась за ручку двери, когда зазвонил телефон. Она ворвалась в дом, в глубине души надеясь, что звонит Донна из ювелирного магазина, чтобы сказать, что это ошибка, это другой Крис, другая Эмили и…
– Да?
– Миссис Голд? Это Барри Делани из генеральной прокуратуры. Мы беседовали с вами на прошлой неделе.
– Да, – сказала Мэлани, роняя часы на стол. – Я помню.
– Я подумала, что вы захотите знать… – продолжала Барри. – Большое жюри сегодня назвало Кристофера Харта виновным в убийстве первой степени.
Мэлани почувствовала, как подкосились ноги, и медленно опустилась на пол.
– Понятно, – протянула она. – А он… а слушание?
– Завтра, – ответила Барри Делани. – В окружном суде Графтона.
Мэлани записала адрес в блокнот, в который заносила списки покупок. Она слышала, что прокурор продолжает говорить, но не могла понять ни слова и мягко опустила трубку на рычаг.
Взгляд ее упал на футляр. Очень осторожно она взяла с атласной подушки часы и провела большим пальцем по циферблату. Сегодня у Криса день рождения. Она знала день его рождения, как день рождения собственной дочери.
Мэлани представила, как Гас с Джеймсом и даже Кейт сидят за широким столом из вишни, их разговоры сплетаются в огромные узлы. Представила, как Крис встает и наклоняется над тортом, свет мерцающих свечей смягчает черты его лица. При других обстоятельствах и Мэлани, и Майкл, и Эмили были бы среди приглашенных.
Мэлани так сильно сжала часы, что они впились ей в ладонь. Она почувствовала, как внутри растет ярость. И сдержать ее нельзя. Гнев миновал сердце, проник сквозь кожу, пустил толстый, как третья рука или нога, росток, на который она осторожно, упрямо и решительно перенесла свой вес.
Все должно быть идеально.
Гас отошла от стола, потом вновь приблизилась, чтобы поправить салфетку. Хрустальные бокалы застыли в ожидании, нарезанная ветчина спиралью извивалась на сервировочном блюде. Тончайший фарфор, который пылился в сундуке за исключением Дня благодарения и Рождества, выстроился при полном параде: соусник и все остальное. Когда Гас выходила из столовой, чтобы позвать семью к столу, она старалась себя убедить, что они отмечают не очередной год жизни человека, который хотел покончить счеты с жизнью.
– Ну же! – крикнула она. – Ужин готов!
Джеймс, Крис и Кейт вышли из гостиной, где смотрели вечерние новости. Кейт, размахивая руками, рассказывала о шаре величиной с «шевроле», который в рамках школьного научного эксперимента наполнили гелием и подняли в воздух.
– Шар, возможно, долетит до Китая, – бурно радовалась она. – Даже до Австралии.
– Он не пролетит даже квартал, – пробормотал Крис.
– Пролетит! – закричала Кейт, потом замолчала и опустила глаза.
Крис перевел взгляд с сестры на родителей и с большей, чем требовалось, силой шлепнулся на стул.
– Ну, – спросила Гас, – разве не красота?
– Посмотри на торт, – вторил Джеймс. – С кокосовой стружкой.
Гас кивнула.
– С клубникой.
– Правда? – спросил Крис, помимо воли поддаваясь искушению. – Ты испекла его для меня?
Гас кивнула.
– Не каждый день человеку исполняется восемнадцать лет, – ответила она. Посмотрела на ветчину и морковь, на сладкий картофельный пирог. – По правде говоря, в честь такого события можем начать с торта.
Глаза Криса заблестели.
– Ты права, мама, – произнес он.
Гас взяла коробку спичек, лежащую у блюда с тортом, и зажгла девятнадцать свечек – одну на счастье. Ей пришлось трижды чиркать спичками, она обожгла себе кончики пальцев, пока зажгла все свечи.
– С днем рождения! – пропела она, а когда никто не подхватил песню, встала, уперла руки в бока и нахмурилась. – Если хотите есть торт, вы должны петь.
На этот раз ее поддержали Джеймс и Кейт. Крис взялся за вилку, готовый схватить первый кусочек.
– Каково оно, когда тебе стукнуло восемнадцать? – спросила Кейт.
– Чувствуешь себя совершенно по-другому. Артрит начинает пошаливать, – пошутил Крис.
– Очень смешно. Я имела в виду, ты, например, чувствуешь себя умнее? Взрослее?
I Крис пожал плечами.
– Теперь меня могут призвать в армию, – ответил он. – Вот и вся разница.
Гас открыла было рот, чтобы сказать, что в настоящий момент, слава богу, нет войн, но потом поняла, что это неправда. Война происходит внутри самого человека. Если США никуда не вводили свои войска, это еще не значит, что Крис не воюет.
– М-м… – промычал Джеймс, протягивая руку за вторым куском. – Пусть Крису каждый день исполняется восемнадцать.
– Кушай-кушай, – подбодрила Гас.
Крис втянул голову в плечи и улыбнулся.
В дверь позвонили.
– Я открою, – сказала Гас, бросая салфетку на стол.
Пока она дошла до двери, позвонили во второй раз. Гас распахнула дверь, на крыльце в свете фонаря стояли двое полицейских.
– Добрый вечер, – поздоровался тот, что повыше. – Кристофер Харт дома?
– Дома, – ответила Гас, – но мы только что сели за стол…
Полицейский достал лист бумаги.
– У нас ордер на его арест.
Гас принялась ловить ртом воздух, дышать стало нечем.
– Джеймс… – выдавила из себя она.
Появился ее муж. Он взял из рук полицейского ордер и прочел написанное.
– На каком основании? – отрывисто спросил он.
– Ему предъявлено обвинение в убийстве первой степени, сэр.
Полицейский проследовал мимо Гас в освещенную столовую.
– Джеймс, – попросила она, – сделай же что-нибудь.
Джеймс схватил жену за плечи.
– Позвони Макфи! – приказал он и бросился в столовую. – Крис! – выкрикнул он. – Ничего не говори. Ни слова.
Гас кивнула, но к телефону не поспешила, а направилась за Джеймсом в столовую. Кейт сидела за столом и плакала. Криса сдернули со стула. Один из полицейских надевал ему наручники, второй зачитывал его права. Глаза у сына были огромные лицо – белым как мел. На верхней губе дрожала кокосовая стружка.
Полицейские взяли Криса под руки и повели из дома. Он слепо, спотыкаясь, шел между ними: брови недоуменно сдвинуты, глаза не в состоянии задержаться ни на одном знакомом домашнем предмете. На пороге столовой, где стояла Гас, полицейские помедлили, ожидая, что она даст им пройти. В этот краткий миг Крис взглянул прямо на мать.
– Мамочка! – прошептал он.
Гас попыталась прикоснуться к сыну, но полицейские двигались слишком быстро. Рука ее ухватила лишь воздух, потом сжалась в кулак – и Гас прижала кулак ко рту. Она слышала, как Джеймс мечется по
