гримерша, подправила огрехи в макияже, проявившиеся в последние полчаса. Я закрыла глаза, пока она припудривала мне щеки и нос. Когда я открыла их, передо мной сидел Тобиас Джадсон. Я невольно дернулась. Вблизи он выглядел еще более кряжистым, чем на фотографии. Сейчас ему как раз припудривали лысую макушку, и в стеклах его очков без оправы отражались блики света. Наши глаза встретились на мгновение. Он поприветствовал меня коротким кивком головы. Я кивнула в ответ, и мы оба отвернулись. На столике перед Джадсоном лежали две книги — его автобиография и Библия.
Вышел Хосе Джулиа, за ним хвостом увивались его личная гримерша и режиссер, нашептывающий ему на ухо последние инструкции.
— Понял, понял, — сказал Джулиа, взгромоздившись на свой трон. Он заглянул в записи, проверил звук, попросил приблизить телесуфлер на пару футов, сверил часы. На своих гостей он не обращал никакого внимания.
Когда режиссер дал команду тридцатисекундной готовности, Джулиа удостоил нас взглядом, широко улыбнулся и сказал:
— Шоу начинается!
— Двадцать секунд, десять секунд, пять, четыре, три, две…
Вспыхнули огни, режиссер подал сигнал Джулиа, который уставился прямо в камеру и начал читать с телесуфлера.
— Добрый вечер, Америка! Сегодня в нашей программе — проклятие тучной женщины, чей роман с персональным тренером закончился убийством. И что бывает, когда падчерицы выходят замуж за своих отчимов? Но прежде… представьте, что у вас был запретный роман с мужчиной тридцать лет назад — и вы же помогли своему возлюбленному бежать из страны, в то время как его разыскивало ФБР. Представьте, что этот человек, ныне пересмотревший собственные убеждения, пишет книгу о своем прошлом, вытаскивая тот самый скелетик из вашего шкафа. Как бы вы отреагировали на это? Вот с такой дилеммой столкнулась Ханна Бакэн, замужняя учительница из штата Мэн, чье прошлое разворошил в своей новой книге ведущий радийного ток-шоу из Чикаго Тобиас Джадсон. И Ханна всерьез оспаривает версию Тоби, утверждая, что он силой втянул ее в эту авантюру… между тем Тоби пишет, что она была так влюблена в него, что не колеблясь вызвалась помочь ему бежать от правосудия. Что ж, друзья, у нас классическая ситуация: его слово против ее слова, — и сразу после рекламной паузы мы сможем выяснить, кто же здесь говорит правду. Оставайтесь с нами!
Свет в студии опять погас.
— Тридцать секунд! — скомандовал режиссер.
Джулиа снова игнорировал нас, потягивая воду. Я посмотрела в сторону Джадсона. Я видела, что он наблюдает за мной, отмечая мою нервозность. Он адресовал мне легкую сардоническую усмешку, словно говоря:
— Десять секунд, пять, четыре, три, две…
Вспыхнули прожектора.
— И снова здравствуй, Америка! В правом углу нашей студии Тоби Джадсон, известный радиоведущий из Чикаго и автор книги «Я больше не марширую». В левом углу Ханна Бакэн, школьный учитель из штата Мэн, жена, мать двоих взрослых детей. Это ее роман с Джадсоном стал новостью национального масштаба в свете любовной связи ее дочери со знаменитым доктором Марком Маккуином и последующим исчезновением девушки. Мы говорили о деле Элизабет Бакэн в нашей предыдущей программе. Прежде чем мы начнем, Ханна, позвольте просто спросить: как вы считаете, доктор Марк Маккуин мог причинить вред вашей дочери?
Рита предупреждала, что этот вопрос обязательно прозвучит, так что я точно знала, как на него реагировать.
— Видите ли, Хосе, — сказала я, устанавливая пресловутый визуальный контакт. — Каждый из родителей, кто нас сейчас смотрит, знает, что нет ничего страшнее, чем пропажа твоего ребенка. И пока моя дочь не будет найдена живой и невредимой, моя жизнь будет омрачена трагической неизвестностью. Я должна верить, что она по-прежнему жива и ее здоровью ничего не угрожает.
— Но все-таки, как вы думаете, доктор Маккуин может быть причастен к ее исчезновению?
— Это вопрос к полиции, Хосе.
— Но полиция по-прежнему считает Маккуина главным подозреваемым в деле. Тоби Джадсон, зная о той боли, которую сейчас испытывает Ханна Бакэн в связи с пропажей дочери, вы полагаете, это подходящий момент для публикации вашей книги?
Широкая улыбка Джадсона в сторону Хосе Джулиа.
— Хосе, позвольте мне с самого начала нашего разговора сказать о том, что мое сердце переполнено сочувствием к Ханне Бакэн в связи с ее трагедией, и я каждый день молюсь за счастливое возвращение Элизабет домой. Но я также должен отметить, что у меня никогда не было намерений раскрывать имя миссис Бакэн как женщины, которая помогла мне бежать в Канаду. В книге я вывел ее под псевдонимом…
— Но наверняка вы знали, что кто-нибудь да вычислит прототипа…
— Псевдоним был предназначен для того, чтобы защитить ее личность. Если вы хотите показывать пальцем, Хосе, вам следует начать с Чака Канна, который и раскрыл тайну на своем веб-сайте.
— И все-таки вы были непримиримым радикалом шестидесятых, не так ли?
Еще одна снисходительная улыбка от Джадсона.
— Я бы сказал, самым упертым из твердолобых левых, — ответил он и тут же начал объяснять, что за обстоятельства привели его в Мэн, рассказывать про то, как мой отец направил его ко мне, потом про
— Довольно насыщенная история, Тоби, — сказал Джулиа. — Адюльтер. Радикализм шестидесятых. Пособничество серьезному преступлению. Любовь с первого взгляда. Ночной марш-бросок через границу. Неудивительно, что ваша книга уже стала бестселлером! Ханна Бакэн, что ваш муж думает обо всем этом?
— Понятное дело, он расстроен, — сказала я, глядя ему в глаза.
— Настолько расстроен, что ушел от вас после тридцати лет брака.
Я уже была близка к тому, чтобы закусить губу.
— Боюсь, так оно и есть, Хосе.
— И никаких шансов на примирение, поскольку теперь он живет с вашей лучшей подругой? Или, вернее сказать,
— В ней полно лжи и искажения фактов. Но самой большой ложью…
Джулиа перебил меня:
— Да ладно, ведь ваш отец действительно направил его к вам?
— Да.
— И вы запали на него, верно?
— Это было временное увлечение…
— Которое увлекло вас обоих в постель, так?
— Ммм… да.
— И в той же комнате находился ваш ребенок?
Боже, все шло не по плану.
— Да, но…
— И вы действительно отвезли его в Канаду?
— Все это так, Хосе. Я никогда и не отрицала ни одного из перечисленных фактов…
— Вы просто отказались попросить прощения за них. В отличие от Тоби, который написал целую книгу, в которой покаялся и провозгласил свой патриотизм и возрождение к христианской вере.
— Я попросила прощения у тех людей, кто мне дорог: моего мужа…
— Что ж, похоже, ваш муж не принял прощения.
