зевать. Нужно это делать так, — она широко открыла рот и сильно зевнула. — Поняла?
Мейв засмеялась:
— Я учусь также, как сделать, чтобы кожа была всегда молодой, и как самой обновлять ее.
— Тебе же только двадцать один год, Сара!
Мейв очень нервничала, пока ее книга не вышла из печати.
Она боялась, что ее плохо примут, и еще больше боялась, что ее примут хорошо. Свяжется ли с ней отец? Может, ее сочинение никто даже и не заметит, о ней не станут писать. И никто вообще не узнает, что она написала книгу.
Но французские критики и пресса в США хвалили ее. Мейв была просто поражена. Все писали о новом открытии в литературе, что она почти гениальна… Один критик заявил, что Мейв пишет таким прекрасным языком, который совершенно отсутствует у современных авторов. Многие критики сравнивали ее с отцом. И этого нельзя было избежать, потому что она была дочерью знаменитого писателя.
— По меньшей мере, странно сравнивать нас, — воскликнула Мейв. — Мы пишем так по-разному… совершенно на разные темы. Мы — это ночь и день!
Некоторые критики даже заявили, что она более талантлива.
— Что это значит? — спросила Крисси, зачитывая отрывок из статьи. — «Талант Мейв О'Коннор двадцати двух лет начинается там, где кончается творчество ее уважаемого отца. Нам было бы интересно пронаблюдать, до каких высот дойдет следующий роман Пэдрейка О'Коннора в этом состязании талантов…»
— Мне кажется, автор заявляет, что Мейв уже превзошла своего отца, — гордо отметила Сара.
— Не болтай глупости, — резко парировала Мейв. — Я только начинаю. Я только маленький светлячок в темном…
— Чего я больше всего не терплю, так это фальшивую скромность, — спокойно заметила Сара. — Золотце, не следует спорить со знающими людьми. Ты просто великолепна, Мейв! Ты — звезда!
Мейв приняла важное для себя решение. «Временное проживание в Париже» станет ее последней книгой. Если она и станет еще писать, то только для себя. Тогда не будет больше никаких сравнений.
— Как продвигается работа над новой книгой? — спросила ее Сара. — Мне кажется, не стоит тянуть слишком долго с ее публикацией.
— Сара, я увольняю тебя с должности моего менеджера прямо сейчас. Занимайся своей собственной карьерой, — сказала ей Мейв.
— Тебе должно быть стыдно, Мейв О'Коннор. Я считаю, что ты должна мне быть благодарна. Не то чтобы я сильно нуждалась в благодарности, но тебе стоит время от времени просто быть немного счастливой. Что касается моей карьеры, спасибо, у меня все в порядке! Я хотела сделать вам сюрприз, но, наверно, настало время признаться. У меня будет роль в картине Жана Габена. Это очень маленькая роль, но мне все равно интересно. Вы даже не можете себе представить сексуальную притягательность этого мужчины!
— Сара, как приятно все это слышать! Я так рада за тебя! — Мейв обняла Сару. Может, хоть теперь она оставит ее в покое.
— Ну, вот здорово! — воскликнула Крисси. — Пойдемте отметим эту новость. А мы сможем встретиться с Жаном? Мне бы так хотелось переспать с мужчиной, с которым спала Марлен Дитрих!
— Я буду первой, — сказала Сара. — Но ты можешь стать второй. — Она подумала секунду. — Но только в том случае, если ты позволишь мне организовать твою выставку. Твою личную выставку, Я знакома с Фредди Аллертоном — ну, ты знаешь, галерея на…
— О Боже! — Крисси сделала вид, что сейчас рухнет. — Мейв, спаси меня от нее.
— Художники, которые не выставляются, боятся собственного провала, — торжественно заявила Сара. — Гораздо легче не выставляться, чем рисковать подвергнуться критике.
— Я не боюсь провала, Сара! Я никому ничего не собираюсь доказывать!
— Так ли?
— Боже, спаси нас от доморощенных психиатров. Сара, я пока еще не готова. Мне нужно повышать свое мастерство. Когда я буду готова, ты об этом узнаешь в первую очередь. Клянусь, что ты будешь заниматься моей выставкой, я тебе это обещаю!
Мейв снова начала чувствовать присутствие своего отца, но теперь от этого присутствия исходили совершенно иные флюиды — флюиды ненависти, злобы, готовности отмщения за нежелание общаться и — самое главное — за ее недавний успех! Снова она начала оборачиваться и искать его позади себя, боясь, что увидит его стоящим у нее за спиной на приемах в тени драпировки. Она боялась, что человек, столкнувшийся с ней в книжной лавке, может оказаться Пэдрейком. Она опять слышала шаги за своей спиной.
Мейв все чаще оставалась дома, старалась почти не выходить, пока не стала настоящей затворницей. Она стала пленницей своих фантазий. Что бы ни говорили ей Сара и Крисси — ничего на нее не действовало.
— Ты же хочешь, чтобы я работала над своей новой книгой, Сара? — шутила Мейв, хотя ей было совсем не смешно. — Тогда оставь меня в покое, мне нужен покой.
Но со временем она стала испытывать уверенность, что он настигнет ее даже дома.
Сара ни за что на свете не хотела пропустить прием в английском посольстве, который должен был состояться в июне, — английское посольство было самым элегантным во всем Париже. Но ей пришлось идти одной. Мейв не собиралась выходить из их апартаментов в «Ритце», а Крисси уехала в «Лидо» со своими друзьями, приехавшими из Штатов. Все новенькие обязательно хотели посетить «Лидо», считая, что это типично французское развлечение.
Нэнси Чартерс подошла к Саре в посольской туалетной комнате, отделанной в черных с золотом тонах.
— Один человек хочет познакомиться с тобой, Сара.
Сара старательно расчесывала свою новую, в итальянском стиле, прическу, чтобы придать ей растрепанный под ветром вид. Она хотела знать, кто желает ее видеть.
— Я не могу тратить время неизвестно на кого — это такая тоска. Кто он такой? Он знаменит или хотя бы красив? Он — кинозвезда? Это Кери Грант? Я слышала, что он сейчас здесь.
Нэнси Чартерс засмеялась:
— Он и знаменит, и красив, но не Кери Грант и не кинозвезда. Но он желает тебя видеть!
Сара улыбнулась своему отражению в зеркале, ей нравились ее волосы.
— Почему он хочет меня видеть? Он что, сражен моей незабываемой красотой?
Нэнси подумала, серьезно размышляя над вопросом Сары.
— Нет. Я так не думаю. Он точно знает, кто ты такая, и вообще все знает о тебе. О твоих подругах, о том, что вы живете в «Ритце». — Она засмеялась. — Мне даже кажется, что он специально все узнавал о вас и пришел сюда сегодня, чтобы встретиться с тобой!..
— Ну, ладно, — Сара была заинтригована. — Пошли, Не стоит заставлять моего поклонника ждать!
Сара сразу же узнала его, хотя до этого видела только его фотографии. Она даже представить не могла, что это будет дорогой Пэдрейк О'Коннор, отец Мейв, так долго не появлявшийся милый папочка!
— Мейв будет просто вне себя! — Это были ее первые слова. Сара сама боялась упасть в обморок. Никогда, нет, правда, никогда она еще не встречала такого красивого мужчину, столь великолепного в черной визитке. Он совершенно не был похож ни на кого. Сара решила, что невозможно прочитать возраст на его гладком лице без единой морщинки, таком прекрасном и великолепно бледном, как у настоящего поэта! Эти глаза — такие синие, даже отдающие чернотой! Когда они смотрели на девушку, у нее сладко замирало сердце. Сара подумала, что он мог бы быть кинозвездой. Пэдрейк излучал животный грубый магнетизм! Он был одним из тех мужчин, чье присутствие заставляло гореть щеки и возбуждало тело женщины. И такой великолепный блестящий интеллект!
