рискованно.
– Тебе придется как-то это обойти. И своим электронщикам ты не сможешь поручить поиск, – добавила Ева. – Тебе придется работать с Финн и Макнабом.
– Думаешь, все поверят, что я околачиваюсь в ОЭС ради кофе и пончиков?
– В ОЭС ты не найдешь кофе и пончиков. Они больше увлекаются шипучкой и энергетическими батончиками. Но штаб-квартирой по этому делу является мой дом. У нас есть компьютерная лаборатория, экипированная не хуже, чем ОЭС, а моего домашнего кабинета для наших целей вполне хватает.
– О да, я хорошо помню твой домашний кабинет.
Ева бросила на него насмешливый взгляд.
– Ну, значит, найдешь его без проблем.
– Дело шло бы куда эффективнее, если бы мы задействовали все ресурсы БВР.
– А ты так уверен, что в БВР все чисто, Уэбстер? Ты до сегодняшнего дня хоть раз принюхивался к Рене? Судя по твоему виду, держу пари, ответ – нет. А ты можешь гарантировать, что у нее нет кого-нибудь прикормленного в вашей норе? Кого-то, кто блюдет ее интересы?
– Ничего я не гарантирую, но я знаю людей, с которыми работаю в контакте, и в их число, безусловно, входит мой капитан.
– Но я этих людей не знаю. Я знаю, ты сделал запись нашего разговора. Если ты разболтаешь и это дойдет до Рене или Гарнета, считай, что ты выставил задницу Пибоди в тире. – Ева помедлила. Ее голос зазвучал холодно и деловито. – Я сломаю тебе руку, если только попробуешь выйти отсюда с диктофоном, пока не дашь мне слово ничего не разглашать. А если пойдешь с этой сломанной рукой к своему капитану, если только попытаешься поставить под удар моего детектива, мою напарницу, я тебя закопаю. Ты знаешь, я не шучу.
Их взгляды скрестились, Уэбстер глотнул еще воды.
– Да, Даллас, я знаю, ты не шутишь. Но и я не шучу. Я не выставлю задницу хорошего копа в тире.
– Тогда дай мне слово. Я поверю на слово, и мы сможем двигаться дальше. А если нет, я позвоню Уитни прямо сейчас. Может, у него и нет полномочий напрямую вмешиваться в процедуру БВР, зато он может запросто перевести тебя постовым в гребаный Квинс, и будешь ты там на перекрестке руками махать.
Уэбстер поставил бутылку, наклонился над столом и придвинулся к самому лицу Евы.
– Не угрожай мне, Даллас.
Ева повторила его движение.
– Слишком поздно.
Он отодвинулся от стола, встал, подошел к бару, где Крэк молча трудился на компьютере. Через минуту Уэбстер вернулся к столу с кружкой кофе. Ева знала, что напиток ударит по желудку, как горячая кислота из автомобильного аккумулятора.
– Даю слово, но не потому, что боюсь твоих дурацких угроз, а потому, что, повторяю, не больше, чем ты, хочу выставить задницу хорошего копа в тире.
– Упомянутая задница выражает признательность, – пробормотала Пибоди.
Уэбстер отхлебнул кофе, зашипел и выругался.
– Черт, ну и гадость. Мне нужны копии каждого бита информации, которая у тебя была, есть или будет.
– Получишь.
– Протоколы всех совещаний для архива БВР.
– Э, нет, с этим я согласиться не могу, Уэбстер, – перебила Ева, не давая ему возразить. – Все результаты, все оперативные и аналитические разработки будут регистрироваться, но я не хочу заставлять моих людей дрожать над каждым словом, чтобы, не дай бог, не рассердить БВР. Обещаю, что все мои контакты и разговоры с Рене Оберман, Уильямом Гарнетом и любым другим человеком, если я решу, что он замешан, будут записаны, скопированы и переданы для БВР. Я буду на прослушке, как и Пибоди.
– Ты собираешься сунуть Кинера ей под нос?
– Я собираюсь засунуть Кинера ей в зад.
– Каким образом?
«Ладно, – подумала Ева, – теперь он мой. Будет не только помогать, но и защитит мою команду, если БВР вздумает на нас наехать задним числом».
– Я прочла его досье и поняла, что он ее стукач. Кстати, это чистая правда. К тому же мой мифический стукач с ним знаком. Не волнуйся, я знаю, как справиться с ситуацией на том конце.
– А я знаю, как с ней справиться на этом. Но я должен хоть что-то сказать своему капитану. Итак… я получил возможную наводку на крупное дело, но мне нужно время. Хочу поработать в одиночку, все проверить, прежде чем докладывать в Бюро. Он меня, конечно, помурыжит, начнет выжимать детали, но он не станет меня душить, если я скажу, что мне нужно время.
Ева решила нажать на него для проформы.
– Сколько времени он тебе даст, если ты намекнешь на большое дело?
– Сколько надо. Я не стану лгать моему капитану. Кроме того, если я его проинформирую в этих пределах, мое участие в следствии будет считаться официальным. Это зачтется, когда мы возьмем Рене с ее веселыми человечками.
– Хорошо, – кивнула Ева.
– Ну а теперь, раз уж этот кофе меня не убил, я, пожалуй, приступлю к делу.
– Брифинг в шестнадцать ноль-ноль в штаб-квартире, – напомнила Ева.
– Я приду. – Уэбстер встал. – Ты все правильно сделала, Пибоди. На все сто. И это тоже зачтется.
Пибоди заговорила не сразу, выждала, пока Уэбстер не вышел.
– Господи, как я рада, что с этим покончено! Даллас, а ты правда сломала бы ему руку? Или позвонила бы Уитни, чтобы он перевел Уэбстера в Квинс?
– Не обязательно. Я могла сломать ему нос и послать его в Йонкерс. – Ева пожала плечами. – Но мне было бы немного жаль его.
Вернувшись в Управление, Ева велела Пибоди подготовить доску и открыть журнал по Кинеру.
– Я зайду в ОЭС, подключусь к прослушке, а мотом нанесу визит Рене.
– А разве я не должна пойти с тобой?
– Мы начнем как бы с визита вежливости. Лейтенант лейтенанту, куратор стукача куратору стукача. Дам ей знать, что мы бросили на это дело все наши силы, а моя напарница уже закладывает основы перед визитом в морг.
– Думаешь, она уже знает, что мы его нашли?
– А вот это мне и предстоит узнать. Правда, интересно? Начинай журнал, Пибоди, а потом устрой себе один из твоих небольших перекуров с Макнабом, и пусть навесит на тебя прослушку.
Пибоди округлила глаза с видом воплощенной невинности.
– Каких таких перекуров?
– Ты и впрямь думаешь, будто я не знаю, что творится в моем родном отделе?
Ева сделала шаг в сторону от своей напарницы и вскочила на эскалатор, чтобы подняться в отдел электронного сыска.
Стараясь, насколько хватало сил, не обращать внимания на шум, на обжигающие роговицу глаз краски, на бесконечное мельтешение, она нырнула в благословенно тихий кабинет Фини.
Финн сидел за столом, такой уютно помятый, сутуловатый. Он постукивал пальцами по сенсорному экрану, а потом машинально ерошил ими и без того стоявшие дыбом рыжие с проседью волосы.
Он повел в ее сторону глазами печального сенбернара.
– Я должна закрыть дверь. Как ты выносишь этот шум, не понимаю.
Ева закрыла дверь, с минуту оба молчали.
Лицо Фини, такое же помятое, как и рубашка, помрачнело.
– Это черт знает что.
– Да уж.
– Я много раз пересекался с дочерью Обермана. Всем нужен ОЭС. Я бы ни за что не догадался.
