широкими покрывалами для двуспальных кроватей, а также модели судов, сделанные Калебом Джонсом и его учеником Джеймсом Годдардом. В магазине принимались индивидуальные заказы.
Сисси, за которой клиенты в основном присылали частные самолеты, чтобы ускорить ее приезд, старалась проводить в Кэмдене как можно больше времени. Она просто засыпала Кэролайн идеями по оформлению витрин, чтобы привлечь как можно больше покупателей. Ее опытный взгляд декоратора не упускал ничего, и это выгодно отразилось на интерьере магазинчика.
— Необходимо создавать ощущение простора, — поучала Сисси Кэролайн, расставляя посуду на незатейливом подносе. — Вещам нужен воздух, чтобы они могли как бы дышать, и не бойся самых неожиданных сочетаний. — Она указала на глиняную посуду и расписные эмалированные кувшины, стоявшие вместе. Кэролайн прислушивалась к ее советам, присматривалась и вскоре стала подумывать, что этим летом она научилась у Сисси не меньше, чем до этого у графини. Кэролайн теперь знала, что учатся не только в школе или колледже.
Благодаря тому что издатель местной газеты был старым приятелем Сисси, там вскоре появилась статья о магазине с фотографиями красиво оформленных витрин, просторного интерьера, высококачественных изделий и его молоденькой прелестной директриссы.
— Ты становишься знаменитостью, — подтрунивал над Кэролайн Джеймс, разглядывая ее фотографию в газете. — Сначала «Яркие страницы», а теперь и здесь.
Статья вызвала оживление в торговле, и дела в «Штате Мэн» шли все лучше и лучше. Кэролайн даже пришлось взять себе помощницу на неполный рабочий день. Фил давал ей рекомендации по бухгалтерскому учету — в «Элеганс» этим занималась графиня, никого не подпуская к расчетам, — а Джеймс подсказал Кэролайн, что не следует закрываться на субботу, чтобы мастеровые со всей округи могли лично встречаться с заказчиками и рекламировать свои изделия. К августу магазинчик «Штат Мэн» был уже не авантюрой, в которую Сисси позволила себя втянуть, а довольно прибыльным предприятием, и Кэролайн смогла выдать Джеймсу очередной чек в погашение своего долга.
— Я что, нищий, чтобы брать у тебя деньги? — спросил он, как обычно отказываясь взять чек.
— Ты не должен так говорить. То платье от Селесты было деловым предложением. Займом. И теперь я хочу расплатиться, — сказала Кэролайн.
— Но мне не нужны деньги, — ответил Джеймс.
— А я настаиваю. — Кэролайн говорила вполне серьезно.
Не желая спорить с ней, Джеймс взял наконец чек и положил его в карман рубашки. Кэролайн вскоре получила уведомление из банка, что он положил эти деньги на свой счет.
По воскресеньям, когда у них был выходной, Кэролайн и Джеймс купались в море, играли в теннис и плавали на яхте на близлежащие острова, организовывая спонтанные пикники. Они ходили в порт, чтобы посмотреть на величественные теплоходы, чей маршрут начинался и заканчивался в Кэмдене, покупали свежую рыбу и прочие дары моря у рыбаков прямо на шхунах. Они собирали чернику, и Кэролайн пекла пирожки и пирожные по рецептам Сисси. Они выращивали помидоры и пшеницу, посадили базилик, петрушку, петуньи и герань. По вечерам они сидели дома перед камином или посещали спектакли кэмденского народного театра имени Шекспира или концерты музыкального салона. С Дженни и Филом они стали неразлучными друзьями и часто обедали вместе, прогуливались или совершали велосипедные экскурсии по окрестностям.
Самыми особенными днями оставались вторники. Ведь именно во вторник Джеймс зашел в «Элеганс», и, отличаясь особым романтизмом, он не забывал отметить этот памятный день. Как-то Кэролайн проснулась, засыпанная лепестками роз, чтобы сразу же увидеть любовное письмо рядом с чашкой с утренним кофе. На следующую неделю Джеймс организовал ночную прогулку под парусом с шампанским и икрой, потом последовала прогулка к далекому водопаду, который заканчивался чистым прозрачным прудом. Там, в свете угасающего дня, они занялись любовью на мягкой зеленой траве.
— Интересно, когда иссякнет твоя фантазия в плане празднования этих юбилеев? — спросила Кэролайн, нежась в объятиях Джеймса.
— Никогда, — тихо ответил он. Облокотившись, он приподнялся и посмотрел на Кэролайн. Она была прекрасна. Нет, она была просто совершенством с головы до кончиков пальцев. В ней вообще не было недостатков, ее душа не знала зла. Даже не верилось, что удача улыбнулась ему и он встретил такое сокровище. Пока Джеймс раздумывал над тем, что она для него значила, его лицо оставалось серьезным, а когда он заговорил, Кэролайн удивилась глубине его чувств, отразившихся в его дрогнувшем голосе.
— Я хочу, чтобы у нас был настоящий юбилей, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Кэролайн. Сейчас.
— Женой? Сейчас? — спросила она, затаив дыхание.
— Да, — сказал он, осыпая поцелуями ее лицо. — Пока не кончилось наше лето.
— А как быть с договором, который ты заключил с отцом? Вдруг твои родители расстроятся? Я ведь еще с ними не встречалась… — проговорила она. Джеймс рассказал ей, какой разговор состоялся у него с отцом в Палм-Бич и об их соглашении.
— Если меня это не беспокоит, то и тебя не должно волновать, — сказал Джеймс. — Мои родители будут счастливы, что ты станешь членом нашей семьи.
— Ты уверен?
— Конечно, уверен! Они будут просто очарованы тобой, — заверил ее Джеймс. — Когда они узнают тебя поближе и поймут, какая ты чудесная и как я счастлив с тобой, они полюбят тебя так же сильно, как и я.
Уверенность Джеймса подействовала на нее, и Кэролайн начала обдумывать их свадьбу.
Глава 11
Во-первых, нужно было составить список приглашенных. С друзьями все было просто, совсем не так, как с их семьями. Без сомнения, будут приглашены Фил и Дженни, а также Сисси Макмиллан и Калеб Джонс со своей женой Милдред. Джеймс и Кэролайн подружились со многими художниками, поставлявшими свои изделия в магазин, и у Джеймса также было несколько друзей по яхт-клубу. Кэролайн хотелось пригласить Франческу Пален, с которой она переписывалась и не будь которой она никогда не встретила бы Джеймса. Но Франческа была сейчас в Калифорнии и не могла приехать, так же, как и графиня, отдыхавшая в Европе.
Что касается Годдардов, они были явно шокированы и выразили свое неудовольствие, когда Джеймс позвонил им в Лоукаст-Вэлли, чтобы сообщить приятную новость. Чарльз раздраженно напомнил своему сыну, что тот обещал ему дождаться конца лета и только потом принимать какие-нибудь серьезные решения. Дина заплакала в трубку и сказала Джеймсу, что он просто разрушает свою жизнь. Они оба явно дали понять, что и слышать не хотят ни о какой Кэролайн Шоу и, что бы ни говорил Джеймс, они не собираются менять свое мнение. Теперь Джеймс и Кэролайн стояли перед дилеммой: приглашать ли его родителей? Или лучше не надо? И вдруг если они их не пригласят, то еще больше настроят их против Кэролайн? Или, получив приглашение, те откажутся приехать? А если приедут, то как поведут себя? Может быть, будут улыбаться и притворяться, что рады за новобрачных? Или будут мрачными как туча и своей неприязнью омрачат этот счастливый день? Кэролайн не могла ничего сказать по этому поводу, да и Джеймс тоже. Он задумывался над тем, что погорячился, пообещав Кэролайн, что ее с радостью примут в его семью. Всегда он был для них загадкой, а теперь они становились загадкой для него.
А как быть с родителями Кэролайн? Ей хотелось бы, чтобы ее мать была рядом с ней, когда она скажет «да». Или по крайней мере, как Кэролайн вскоре поняла после долгих раздумий, ей хотелось видеть ту мать, которую породило ее воображение, которой та могла бы быть. Мэри Шоу не было рядом, когда Кэролайн стала скаутом. Не было на выпускном вечере в школе и в тот день, когда она нашла работу на Ворт-авеню. Мэри Шоу была слишком поглощена своими проблемами, чтобы разделять минуты радости и триумфа в жизни дочери. Единственное, в чем Кэролайн была уверена полностью, — это в том, что Эл Шоу будет незваным гостем на свадьбе. На церемонии официального празднования их счастливой судьбы не
