семья Годдардов примет ее, теперь было совершенно ясно — по крайней мере для нее, — что этот прием если когда-нибудь и осуществится, то состоится очень нескоро. Она также с досадой подумала о выходке Джеймса. Разорвать чек — да, это был гордый мелодраматический жест, скорее похожий на попытку богатого мальчишки доказать свою независимость. Но Кэролайн выросла без богатств, без особняков на берегу моря и дорогих маленьких спортивных автомобилей, без летних каникул в Мэне. Для нее десять тысяч были настоящим богатством, опорой, к которой можно было обратиться в трудные времена, золотым яичком, которое могло бы оказаться решающим при выживании. Никто не знает, что принесет им будущее, никто не говорит, что деньги, которые дали Годдарды, могут оказаться решающими. Просто она решила, что Джеймс погорячился, рыцарским жестом уничтожив чек. Но как она могла винить его? Ведь чек был выписан на его имя. Это были его деньги, а она сама больше, чем кто-либо другой, понимала сложности отношений с родителями.
— Нам все равно не нужны их деньги, — сказал Джеймс, инстинктивно понимая, что у нее на душе. — Летом я немного заработал, кроме того, у меня есть трастовый фонд, ведь ты помнишь? Бабушка оставила его на меня и мою сестру. Все доходы зачисляются на мое имя, и я могу тратить деньги, как мне заблагорассудится. Что, кстати, напомнило мне кое о чем.
— О чем?
— О нашем медовом месяце. Как тебе нравится Париж?
— Париж? Как ты можешь спрашивать, нравится ли мне Париж? — воскликнула Кэролайн, радуясь, что их разговор о Годдардах закончен, по крайней мере на время. Она расцеловала Джеймса, покрыв поцелуями его щеки, глаза, нос, губы. Потом отстранилась. — Но как мы можем поехать в Париж? У меня работа в магазине, а ты не закончил учиться у Калеба.
— Мы поедем через три недели после того, как Сисси закроет «Штат Мэн» и закончится мой договор с Калебом. Графиня не откроет свой «Элеганс» до Дня труда. Поэтому у нас появляется маленькое «окошко», которым мы можем воспользоваться. Что ты скажешь на это, милая женушка?
— Я скажу, что люблю тебя.
— И я скажу: ое t'aime[5], — произнес Джеймс.
— О, вы так старомодны, месье Годдард.
— Совершенно верно, мадам Годдард.
— Советую поверить. Потому что я собираюсь увести тебя на нашу супружескую постель и скрепить наш союз печатью, — сказал Джеймс с веселой искоркой в глазах.
— Интересно, это будет по-другому теперь, когда мы женаты? — размышляла вслух Кэролайн, пока они поднимались в спальню по узкой лесенке.
— Не по-другому. Просто лучше, — сказал Джеймс. — Гораздо лучше.
Глава 13
Женитьба как бы вдохновляла Джеймса, он стал еще более романтичным, чем раньше, и новая жизнь Кэролайн в качестве его жены была сплошным праздником внимания, любви и обожания. Не было ни одного дня без какого-нибудь, пусть маленького, доказательства его любви — небольшого сюрприза, неожиданного подарка, сентиментального амулета. Он читал ей вслух целые тома лирических стихов, приносил вычурные раковины, найденные им на морском берегу, устраивал пикники, которые рождались как бы сами по себе. И плюс ко всему обязательные «юбилейные подарки» — праздники, которые стали почти священным ритуалом. В первую субботу после свадьбы он появился в коттедже, отработав день в студии Калеба, с одной красной розой.
— С юбилеем, Кэролайн, — сказал он, протягивая ей цветок. — Красная роза в честь самого счастливого дня в моей жизни. Только помни, что на этот раз это самый настоящий юбилей, а не придуманный случай.
— Ты просто невероятный романтик, ты знаешь об этом? — сказала Кэролайн, поцеловав его.
— Конечно, — рассмеялся Джеймс. — Я самый натуральный мистер Романтик. И влюбленный герой. Из героического рыцарского романа.
— Натуральный Джеймс-Романтик — преданный рыцарь прекрасной дамы, — поддразнила его Кэролайн.
— Скорее уж, целая ходячая компания «Романтика любви», — со смехом возразил Джеймс.
— Да, это про тебя, — Кэролайн улыбнулась. — «Романтика любви», лучший друг продавцов цветочного магазина! — Вдруг выражение ее лица стало серьезным. — Я говорила тебе, как я счастлива с тобой? — спросила она, положив розу на стол и обхватив лицо Джеймса ладонями.
— Да, но я не буду возражать, если снова услышу это.
— Я с тобой очень-очень счастлива, моя корпорация «Романтика любви»!
— И это только начало, — нежно сказал Джеймс. — Вот увидишь.
Во вторую субботу после дня бракосочетания Джеймс появился в коттедже под вечер с двумя красными розами.
— С юбилеем, Кэролайн, — сказал он.
— И тебя тоже с юбилеем, корпорация «Романтика любви». — Кэролайн улыбнулась, назвав его этим прозвищем, которое быстро стало у них обиходным, и позвала его на второй этаж.
Вдохновленная романтическими наклонностями своего мужа, Кэролайн тоже запланировала кое-что по случаю их юбилея. Она поспешила уйти из магазина, чтобы успеть приготовить сандвичи и охлажденный чай с мятой. Голубое покрывало, подаренное Дженни, было все усыпано маргаритками.
Джеймс лукаво посмотрел на нее.
— Игры на маргаритках? — спросил он.
— Как минимум одна игра, — ответила Кэролайн, подмигивая ему и расстегивая верхнюю пуговицу на блузке.
В третью субботу после свадьбы, закончив трудный рабочий день — ведь она помогала Сисси закрыть «Штат Мэн» на зиму — и собрав последние вещи для предстоящей поездки в Париж на неделю — так называемый их медовый месяц, — Кэролайн ждала Джеймса, который должен был прийти из студии Калеба. Конечно, с традиционными розами. Она с улыбкой представляла себе своего романтического супруга, забежавшего в цветочный магазин перед самым его закрытием и заказывающего самые прекрасные цветы, какие только есть в продаже. На этот раз это должны быть три розы. Хотя, зная Джеймса, можно ожидать и три дюжины роз, как в тот раз, когда он сделал ей сюрприз, неожиданно приехав из Пенна в Лэйк-Ворт.
Обычно Кэролайн успевала поддерживать порядок в коттедже, но теперь там царило полное безобразие из-за всех этих чемоданов, сумок, коробок и газет. Собираясь уехать из Мэна, упаковывая вещи для Парижа, подыскивая жилье в Палм-Бич, они просто задыхались от нехватки времени, чтобы полностью закончить все дела.
Измотанная, уставшая и слегка продрогшая от сырости, которая воцарилась в Мэне, Кэролайн все же улыбалась, думая об их третьем юбилее. Она собиралась кое-что сказать Джеймсу, и для этой новости следовало создать особо приятную атмосферу. Кэролайн зажгла камин, подбросив в огонь пучок веток черники. Она подумала о том, что это последние веточки в этом сезоне, и вспомнила, как еще только вчера вечером они с Джеймсом оборвали несколько оставшихся ягод. Потом она приготовила чай, как это делал личный повар Сисси, и поставила его в холодильник. Кэролайн, конечно, так и не научилась готовить, несмотря на неоднократные безуспешные попытки, но она все же освоила искусство выпечки черничных палочек и приготовления охлажденного чая и в самом деле гордилась своим искусством.
Кэролайн вернулась в гостиную, села перед камином и стала поджидать Джеймса. Она глядела на огонь, но представляла себе уже не пылающий дом Шоу в Лэйк-Ворте, не свое незадачливое детство, а то, как они с Джеймсом здесь, перед камином, занимались любовью. Кэролайн чувствовала, как эти воспоминания согревают ее, придают чувство защищенности и уверенности. Она также вспоминала, как
