с кем и не за чем. «Возьми с собой кого-нибудь…» Кого? Кто пойдет?
Вдоль дороги горели редкие фонари. Когда Олег проходил мимо них, его тень неожиданно выскакивала из-под ног назад и в сторону, быстро уменьшалась, потом падала вперед и удлинялась, а затем пропадала в темном пространстве. И у следующего фонаря — снова… Олега это не забавляло. Что-то в собственной тени раздражало, даже злило. У очередного фонаря Олег понял — тень сутулая и засунувшая руки в карманы. Как будто она не его, а «хорька».
«Хорьки»…
Неизвестно, сколько будет прятаться парень в проломе, но деваться ему некуда — дорога отсюда одна, а «хорьки» сидят недалеко, у остановки. Когда-нибудь он выйдет и попадется им в лапы. И тогда — что? Опять побежит прятаться?
С другой стороны, кому какое до этого дело? Парень знал, куда бежал. Явно не первый раз это делает. Почему он, Олег, должен волноваться за какого-то незнакомого недоделка, который простых вещей не понимает? Если ты готов драться, тогда можешь напяливать на себя костюмчики с витрин дорогих бутиков. А не можешь постоять за себя — не выпендривайся. На худой конец, не шляйся по темным окраинам. Если у родителей есть деньги, чтобы одевать дитятко по журналам мод, пусть катают его в лимузинах с охраной…
Олег со злостью пнул валяющийся на обочине обломок кирпича. Легче не стало.
Бормоча все известные ругательства, Олег развернулся и зашагал в обратную сторону.
Парень сидел на корточках, привалившись плечом к стене у прохода. С этой, нормальной стороны.
— И долго ты тут будешь торчать? — издалека поинтересовался Олег. Получилось насмешливо и грубовато.
— Не знаю, — серьёзно отозвался парень. — Я обычно чувствую, когда уже можно идти. Сейчас ещё рано.
— А если до утра придётся сидеть?
— Это вряд ли, — вздохнул парень. — Но как-то почти до полуночи здесь застрял. Хорошо хоть на той стороне теплее. И костёр можно развести…
— Ты давно знаешь про… ту сторону? — с заминкой поинтересовался Олег.
За злость, желание разрушить, ударить, обозвать, Олегу никогда стыдно не было. Но когда в нём шевелилось сочувствие или интерес — он отчаянно смущался и скорее бы умер, чем признался в этом. Обычно он хмуро смотрел на окружающих и был немногословен. Ведь именно таким должен быть настоящий мужчина.
Новый знакомый, похоже, такими вопросами не парился. Он никак не реагировал на холодность Олега, улыбался открыто и разговаривал приветливо, словно старого знакомого встретил.
— Мне сосед рассказывал, мы с ним часто болтаем. Он журналист, сейчас книгу пишет о детстве, иногда мне главы читает…
Голова у Олега пошла кругом.
Сумасшедшая бабка, которая стучит по батарее, если после девяти вечера музыку включить — это обыкновенная соседка. Или девчонка, которая целый день пиликает на скрипке. Алкаши этажом выше, которые скандалят каждый день — тоже нормальные соседи, как у всех. А писатель, который дружит с мальчишкой и читает ему свои произведения — это тоже из какой-то фантастики.
Так, стоп… Параллельные миры, взрослый друг, фантастика…
Олег усмехнулся.
— Не веришь? — догадался парень.
— Не-а.
— Почему? Потому что мне про это взрослый сказал?
— Потому что взрослые не читают пацанам своих рукописей. Особенно соседям. И потому что я тоже знаю эту книжку. Хоть и не произвожу впечатления особо интеллигентного, — язвительно ответил Олег. Он чувствовал себя обманутым. Снова захотелось уйти.
— Ка…кую книжку? — очень удивился парень.
— В которой всякие фантастические штуки, и взрослые, которые понимают пацанов. У моего брата целая полка таких. Он их разве что наизусть не выучил. Толку, правда, никакого…
Олег испуганно замолчал. Он понял, что ещё слово — и он разревётся, как дошкольник.
А парень поднялся и подошел ближе. Тихо, но с силой сказал:
— Я правду говорю. У меня есть сосед, он рассказывал мне про этот санаторий. Когда он был пацаном, здесь ещё всё работало, и он часто сюда ездил, потому что болел много и матери на заводе путёвку давали. А он и рад был, здесь школа-то — одно название, три урока в день по тридцать минут, и никаких домашек… А однажды привезли к ним мальчишку. Совсем мелкого. Лет восемь ему было. Он всё плакал, по маме скучал. А потом они начали в прятки играть, и его долго не могли найти. Саша — это тот журналист — потом к нему подошел и спрашивает — куда ты делся? А тот удивился и обещал показать… и не успел.
Это «не успел» резануло Олега по нервам, как бритвой. Он весь закаменел, ожидая услышать продолжение. Парень, кажется, ничего не заметил. Он продолжил:
— За ним мама приехала и забрала.
Олег медленно выдохнул через стиснутые зубы. «А ну, возьми себя в руки!» — мысленно прикрикнул он на себя. И услышал:
— Он потом уже письмо написал, большими кривыми буквами… Саша показывал… Что проход в стене на спортплощадке и что он странный. Саша искал, искал и не нашел. А я пошел и сразу увидел. И Саше рассказал.
— И он поверил?
— Не знаю. Он улыбнулся, но как-то не весело. И волосы мне взлохматил. Как в старом кино.
Олег верил и не верил. Он хотел уйти, но не мог. Он разрывался на части, и от этого хотелось кому- нибудь врезать. Бить парня не хотелось, он казался жителем другого мира. Того, где взрослые дружат с детьми, «хорьки» не отнимают деньги, в стенах бывают невидимые проходы, а дома ждёт мама…
Нужно было срочно отвлечься, и Олег спросил:
— А ещё он что рассказывал? Про то, старое время?
— Говорит, у них игра была такая. В конце смены обязательно собирались, и, преодолев всякие препятствия, добирались до специальной штуки такой, с рубильником. Типа, нужно зло отключить, чтобы родители приехали и забрали вас. А то оно не пускает.
Олег стиснул зубы. Да что такое! Опять!
— Ты чего? — удивился парень.
— Да так…
— Я что-то не то сказал?
Олег отвернулся. И, глядя в сторону, пробормотал:
— Ну что там, можно уже идти?
Парень наклонил голову к плечу — так собака прислушивается.
— Похоже, нет…
Мысленно выругавшись, Олег стал смотреть в серое небо. Вот же влип. И уйти нельзя — зачем тогда возвращался? И разговаривать невозможно, через слово глаза намокают. Ещё не хватало разреветься перед незнакомым пацаном.
А парень вдруг сказал:
— Знаешь, Саша рассказывал, раньше жизнь спокойнее была.
— В каком смысле?
— «Хорьки» деньги не отбирали так нагло, и терактов не было.
— И что?
— Знаешь, я вот думаю… Ты решишь что я спятил, но всё-таки… Раньше каждый месяц это зло выключали. А теперь всё заброшено. Может, из-за этого всё?
— Нелогично, — снисходительно отозвался Олег. — Если его столько лет не включают, жизнь только лучше должна стать.
