возвращаться за ней некогда. Давайте, Уотсон, придётся рыть руками.
С этими словами он сел на корточки и принялся откидывать рыхлую почву в сторону. Некоторое время я, оторопев, просто стоял и смотрел на своего друга, затем стал помогать ему. Должно быть, из всех диких и ужасных ситуаций, в которых я оказывался, сопровождая Холмса в расследованиях, эта была самой странной. В угасающем пламени свечи мы оба стояли на коленях и рыли землю руками.
— Рад, что нас сейчас не видит Лестрейд, — возможно спокойнее заметил я. — Он наверняка упрятал бы нас за решётку какой-нибудь психиатрической лечебницы.
Холмс криво усмехнулся.
Скоро наши усилия были вознаграждены. На глубине восьми-девяти дюймов Холмс наткнулся на что- то твёрдое.
— Это гроб! — воскликнул он, поднеся свечу ближе. — Надо очистить крышку.
Осознав, насколько близки мы к завершению наших поисков, я содрогнулся: в этом самом ящике может сейчас покоиться граф Дракула!
Пока мы работали, ветер снаружи усиливался, по временам свирепыми порывами врываясь в хижину. Пламя свечи мерцало, заставляя наши огромные тени бешено метаться по тёмным гранитным стенам. Вой ветра и неверное освещение в сочетании с нашим занятием усиливали ощущение разрыва с реальностью. Видимо, я стал впадать в какое-то оцепенение — внезапно Холмс сильно встряхнул меня за плечо. Этого оказалось достаточно, чтобы я принялся копать с усиленным рвением.
Через десять минут мы полностью освободили от земли крышку гроба. Нервы мои были натянуты, я вдруг понял, как сильно напуган. Лицо Холмса было встревоженным, но выставленный вперёд подбородок говорил о твёрдой решимости.
— Готовы, Уотсон? — спокойно спросил он.
Я кивнул.
Достав из саквояжа молоток и деревянный кол, Холмс положил их рядом с собой.
— Попробуем поднять крышку, — тихо сказал он.
Она оказалась незаколоченной, и мы без всякого труда откинули её в сторону.
Я слышал громкие удары собственного сердца.
Гроб был пуст.
Должен сознаться, увидев это, я почувствовал огромное облегчение. А вот Холмс разочарованно охнул.
— Но что это значит? — спросил я.
— Это значит, что я сильно недооценил хитрость графа, — сердито ответил Холмс.
— Так его здесь и не было?
— О нет, он здесь был.
Холмс поднял свечку над пустым гробом. Дно его устилал тонкий слой светлой сухой почвы.
— Земля с родины, — пояснил мой друг. — Необходимое условие для убежища вампира.
— Но, если это гроб Дракулы, где же он сам? Он не мог восстать — сейчас ещё день.
— Знать бы, где он сейчас… — досадливо начал Холмс, но, быстро взяв себя в руки, продолжил совершенно спокойно: — Понимаете, Уотсон, как только гроб вампира обнаружен и разорён, он обречён, ибо ему надлежит лежать в родной земле от крика петуха и до заката. Похоже, Дракула обеспечил себе несколько подобных укрытий — если одно будет найдено, он сможет воспользоваться другим.
— Вы хотите сказать, у Дракулы поблизости есть несколько мест упокоения?
— Точно. Нечто вроде дьявольской формы страхования. Нам не повезло, и мы раскрыли то из них, которое сейчас пустует. Помните, Ван Хельсинг рассказывал нам, что Дракула организовывал отправку в Англию нескольких ящиков?
Я слушал слова друга с нарастающим унынием. Если, как предполагал Холмс, у Дракулы было несколько гробов, в которых он мог покоиться в дневное время, то обнаружение и уничтожение этого изверга становилось почти невыполнимой задачей.
Мои мрачные мысли, по всей видимости, были написаны у меня на лице, поскольку Холмс сказал:
— Не унывайте, старина. Пока Кэтрин Хантер жива, граф Дракула не уйдёт из этой местности. Он собирается сделать её своей невестой и не отступит, не завоевав её окончательно. Пока девушка под нашей опекой, козырной туз в этой игре наш. То, что ему нужно, находится у нас, и, следовательно, в конце концов он должен прийти к нам. Я надеялся уничтожить это существо в момент наибольшей его уязвимости, но теперь уверен, что конфронтация неизбежна.
Я содрогнулся.
— Мы должны подготовиться к этой встрече как физически, так и духовно. Это будет самое опасное предприятие в нашей жизни.
— И каков будет наш следующий шаг?
— Нам следует незамедлительно вернуться к нашей подопечной. Впереди ночное дежурство. Я думаю, что сегодня ночью Дракула попытается окончательно завладеть девушкой. Мы должны быть там, чтобы остановить его. Но, перед тем как вернуться, я освящу это место упокоения.
Вынув из саквояжа серебряное распятие, Холмс опустил его в гроб. Поблёскивая в тусклом пламени свечи, крест лёг на трансильванскую землю.
— По крайней мере, одним убежищем для него стало меньше — он не сможет лечь сюда снова.
Когда мы выбрались из хижины, было около трёх часов пополудни, но день уже начал уступать место надвигавшимся сумеркам. День постепенно угасал, и темнеющие очертания вересковых пустошей окрасились розоватым светом вечерней зари. Холмс снова вышагивал впереди. У самого Столба он задержался, чтобы дождаться меня. Его строгий профиль в дорожном кепи был обращён в сторону холмистой пустоши. Несколько мгновений Холмс стоял неподвижно, не говоря ни слова. Я чувствовал, что он готовится к тому, что, по его представлению, станет величайшим деянием в его карьере.
Глава семнадцатая
ВХОДИТЕ, ДРАКУЛА
Прежде чем вернуться в академию Гарднера, мы зашли в почтовое отделение в Кумб-Трейси, и Холмс послал телеграмму Ван Хельсингу. В ней говорилось, что, хотя наше расследование приносит определённые результаты, перелом ещё не наступил. В подробности Холмс, естественно, не вдавался.
— Я чувствую, что мы вполне успешно сможем справиться с делами сами, не заставляя Ван Хельсинга проделать долгий путь в Девоншир, — заметил он.
Думаю, что истинная причина, по которой Холмс не хотел приезда профессора, состояла в том, что мой друг решил заниматься этим делом именно так, как он считал нужным. Никогда за всю нашу долгую совместную деятельность я не видел, чтобы он искал ту славу или известность, которая потом ему доставалась. Для Шерлока Холмса главным была игра. Однако он всегда ревниво отстаивал привилегию вести расследование самостоятельно, без помощи других людей и неизбежных помех с их стороны. Вот и сейчас, при всём уважении к Ван Хельсингу и тайным обрядам, которыми тот владел, Холмс всё же хотел сам разобраться в этом наиопаснейшем деле.
Уже почти совсем стемнело, когда мы приехали в академию. Гарднер был несказанно рад нашему возвращению и гостеприимно предложил разделить с ним трапезу. К моему великому сожалению, Холмс отклонил его приглашение, объявив, что мы должны незамедлительно пройти к месту своего ночного дежурства. Однако сестра Гарднера, заметив голодный взгляд, который я бросил на стол, накрытый к вечернему чаю, принесла в комнату большой поднос с ужином.
— Пока вы отсутствовали, мистер Холмс, вам передали это, — сказала она, протягивая моему другу продолговатый белый конверт.
— Как его доставили?
— Вскоре после вашего ухода прислуга нашла его на коврике у двери.
Холмс взял конверт и положил в карман. После того как мисс Гарднер ушла, я спросил:
