– Какие красивые! – воскликнула Холли, поднимая одну.
– Симпатичные, правда? – обрадовался Киаран, выглядывая из своего кабинета.
– Мне очень нравится. – Холли повесила сумочку на плечо. – Мне идет?
Крис усмехнулся:
– Ну как сумка может кому-то не идти, это же просто сумка, черт возьми!
– Не скажите, босс! – воскликнул Киаран, ткнув в него пальцем. – Вам нужно прочитать мою статью в следующем номере. Сумочки идут далеко не все и не всем, чтоб вы знали. – Он повернулся к Холли: – Можешь оставить себе, если хочешь.
– Насовсем? – ахнула она. – Но она же стоит несколько сотен, не меньше!
– Ну да, но у меня их целая куча, видела бы ты, сколько мне всего притащил дизайнер. Пытается подкупить меня, мерзавец, – фыркнул Киаран.
– Думаю, это сработает, – засмеялась Холли.
– Ага, я начну свою статью словами: «Все немедленно отправляйтесь покупать эти сумочки, они просто замечательные!» – Он засмеялся.
– А что еще у тебя есть? – Холли попыталась заглянуть в его кабинет.
– Еще я работаю над статьей о том, что будет модно на это Рождество. Сегодня привезли несколько платьев. И кстати, – он внимательно осмотрел ее, заставив втянуть живот, – одно из них отлично смотрелось бы на тебе. Примеришь?
– Конечно! – взвизгнула Холли. – О, как мне нравится моя работа!
Крис покачал головой и угрожающе произнес:
– Кто-нибудь в этой чертовой редакции работает?
– Да! – откликнулась Трэйси. – Поэтому заткнись и не отвлекай нас.
Послышался дружный хохот, и Крис демонстративно хлопнул дверью своего кабинета. Но Холли была уверена, что увидела, как он улыбнулся.
Спустя несколько часов, примерив невероятное количество бальных платьев, Холли наконец вернулась к работе и перезвонила Дениз.
– Вы позвонили в отвратительный, старомодный и невероятно дорогой одежный магазин. Измученный менеджер к вашим услугам.
– Дениз! – изумилась Холли. – Ты что, всем так отвечаешь?
Дениз расхохоталась.
– Да нет же, Холли, у меня стоит определитель номера, так что я знала, что это ты звонишь.
– Да?.. – недоверчиво переспросила Холли. Она и не знала, что у Дениз есть определитель номера. – Мне сказали, что ты звонила.
– Да-да, я звонила, чтобы обсудить рождественский бал. В этом году Том заказывает столик.
– Какой бал?
– Рождественский бал, дубина, на который мы каждый год ходим.
– Ну да, рождественский бал. Это тот, который проводят в середине ноября? – засмеялась Холли. – Прости, но в этом году я не смогу.
– Да ты даже не спросила, когда это будет! – возмутилась Дениз.
– Я думаю, что в то же время, что и в предыдущие годы, а я как раз буду очень занята.
– Нет, в этом году они устраивают его тридцатого ноября, так что ты сможешь прийти! – радостно заверила ее Дениз.
– Тридцатое… – Холли замолчала, делая вид, что листает ежедневник. – Нет, Дениз, я не смогу. Тридцатого я очень занята. У меня как раз к этому времени выходят все сроки, – соврала она. Да, у нее действительно к этому времени выйдут все сроки, но журнал первого декабря уже будет в магазинах, то есть тридцатого никакой работы не будет вообще.
– Но начало будет не раньше восьми, – пыталась уговорить ее Дениз. – Ты можешь подъехать даже к девяти, если хочешь, пропустишь всего пару тостов. Это будет в пятницу вечером, не будешь же ты сидеть в пятницу допоздна…
– Послушай, Дениз, извини меня, – твердо сказала Холли. – Но я слишком занята.
– Это что-то новенькое, – пробормотала Дениз.
– Что ты сказала? – спросила Холли, начиная злиться.
– Ничего, – мрачно ответила Дениз.
– Я слышала. Ты сказала, что это что-то новенькое? Так уж вышло, дорогая, что я серьезно отношусь к своей работе и не собираюсь терять ее из-за какого-то дурацкого бала.
– Ну ладно, – раздраженно ответила Дениз. – Не ходи.
– И не пойду! – засмеялась Холли.
– Отлично!
– Просто замечательно! Я очень рада, что тебя это устраивает, Дениз. – Холли рассмеялась, осознав, насколько дурацкий диалог они ведут.
– Я очень рада, что ты рада, – добавила Дениз еще более раздраженно.
– Не говори глупости, Дениз, – засмеялась Холли. – Мне просто нужно работать, вот и все.
– Ты меня не удивила. В последнее время ты только этим и занимаешься, – вдруг не выдержала Дениз. – Ты больше никуда не ходишь, каждый раз, когда я куда-то тебя зову, у тебя находятся более важные дела – работа. На моем девичнике ты выглядела так, словно это самое скучное мероприятие в твоей жизни, ты даже не вышла к нам во второй вечер. Я вообще не понимаю, зачем ты тогда приехала. Если я тебе надоела, Холли, то ты так и скажи мне, вместо того чтобы вести себя как зануда!
Холли застыла у телефона, не веря, что ее подруга смогла такое произнести. Неужели Дениз настолько зациклена на себе, что думает, будто дело только в ней, а не в том, что у Холли есть и собственные проблемы? Неудивительно, что ей иногда кажется, будто она сходит с ума. Раз уж близкая подруга перестала ее понимать…
– Это самое эгоистическое заявление, какое я когда-либо слышала. – Холли старалась говорить спокойно, но сама услышала, как ярость звенит в ее голосе.
– Эгоистическое? – ахнула Дениз. – Ты меня называешь эгоисткой? Это я весь девичник просидела в номере? Мой девичник! Как ты могла, ты же моя свидетельница!
– Мне нужно было побыть с Шэрон! – попыталась оправдаться Холли.
– Чушь собачья! Шэрон и одна бы прекрасно посидела. Она беременна, а не больна и не умирает, в конце концов, за ней не нужно присматривать целыми днями!
Дениз замолчала, осознав, что она наговорила. Холли сосчитала до пяти и заговорила дрожащим от обиды голосом:
– Так тебе интересно, почему я никуда с тобой не хожу? Вот из-за таких твоих заявлений. Ты когда- нибудь задумывалась над тем, насколько мне тяжело? Ты же всю дорогу только и говоришь что о своей чертовой свадьбе, о том, как ты счастлива, как не можешь дождаться момента, когда навек соединишься с Томом в счастливом браке, как будешь жить с ним долго и счастливо. К твоему сведению, Дениз, у меня такой возможности нет, потому что мой муж умер. Я очень рада за тебя, действительно очень рада. Я рада, что ты счастлива, и я не прошу у тебя ничего особенного, я прошу только немного терпения. Постарайся понять, что я не могу за несколько месяцев прийти в себя! А что касается бала, я не собираюсь идти туда, куда мы ходили вместе с Джерри в течение последних семи лет. Может быть, ты не понимаешь, Дениз, но мне это НЕСКОЛЬКО ТРУДНО, чтобы не сказать больше. Так что не надо заказывать на меня место, я с огромной радостью останусь дома, – закончила она, бросила трубку и разрыдалась, положив голову на стол. Она чувствовала себя ужасно. Наверное, она окончательно сходит с ума. Может быть, пора забыть о Джерри. Может быть, все нормальные люди так и поступают после смерти любимых. Нужно было все-таки поискать какие-нибудь советы молодым вдовам, чтобы узнать, какой срок положено оплакивать умершего. Тогда ей не пришлось бы ставить в затруднительное положение родственников и друзей.
Ее рыдания постепенно перешли в тихие всхлипывания, и тут она сообразила, что все окружающие, должно быть, слышали разговор. Ей стало так стыдно, что она даже не решилась спуститься в туалет за салфеткой. Она вытерла мокрое лицо рукавом.
– Черт! – заорала она, разбросав бумаги, лежавшие на столе. Дорогущая белая блузка теперь была измазана слезами с тушью.
