последние штрихи и украшая место торжества. Обстановка была нервной, но приподнятой, так что даже Мадди испытывала легкое возбуждение.
Когда они вчетвером торопливо доедали завтрак на кухне, Николь чрезвычайно ласково обратилась к своей сводной сестре:
– Мадди, я с мамой собираюсь на Фалхэм Роуд, чтобы выбрать цветы. Не можешь ли ты мне оказать одну услугу?
Естественно, в присутствии отца и Иветты Мадди не могла отказать.
– Да, конечно, – ответила она. – А в чем дело?
– Да, вот, я хотела попросить Глэдис погладить мне платье, а она сказала, что слишком занята сегодня приготовлением закусок и всего прочего. Может, ты выберешь время для того, чтобы отутюжить мой наряд?
– Ну, конечно, ты сделаешь это, Мадди, правда? – сказал Кристофер. И ей ничего не оставалось, как согласиться.
– Ладно. Я все равно буду гладить свое платье.
– Спасибо, – растроганно сказала Николь.
Спустя десять минут они с матерью удалились. Кристофер вышел в сад проследить, как устанавливают шатер, а Мадди пошла наверх в примерочную, где была доска для глажения белья и швейная машинка. Платье Николь висело на вешалке, но Мадди стала сначала готовить свое платье, вспоминая, когда ей пришлось надевать его в первый раз, и вдруг поймала себя на том, что в глубине сердца надеется, что вечером Саша придет, извинится перед ней, и они весь вечер проведут вместе.
Мадди очень хотелось, чтобы пришел и Себастиан, хотя с ним она не разговаривала с той последней размолвки.
Она послала ему приглашение, которое вполне можно было расценить как первый шаг к примирению, а Себастиан прислал ответ, что он с огромным удовольствием приехал бы, но, к сожалению, за неделю до торжества ему нужно лететь в Италию на конкурс.
Мадди аккуратно разложила на доске темно-синее платье из шелка, тонкого и невесомого. Платье было очень красивое, и она знала, что Николь в нем будет выглядеть просто великолепно. Боясь оставить малейшую отметину на ткани, она положила на платье чистую салфетку, включила утюг на самую низкую температуру и начала гладить. Ей потребовался час, чтобы отутюжить каждую складку. Когда она закончила работу, платье выглядело замечательно. Мадди с облегчением вздохнула, повесила платье на плечики, накрыла защитной тканью и отнесла в комнату Николь. Затем вернулась, чтобы догладить свое платье.
Весь день прошел в отчаянных хлопотах. В пять часов Иветта дала им возможность спуститься в сад и выпить чего-нибудь холодного.
– Не могу поверить, но, кажется, наша пресловутая английская погода решила для разнообразия козырнуть чем-нибудь приличным. Похоже, вечером будет тепло и тихо, – довольно произнес Кристофер, в то время как рабочие в саду зажигали иллюминацию.
– Как красиво! Спасибо! – восхищенно сказала Николь, подходя к матери и обнимая ее.
– Да, спасибо. Выглядит чудесно, как в сказке, – не удержалась от восхищения и Мадди.
– А теперь, – улыбнулся Кристофер, – перед тем, как мы разойдемся, чтобы переодеться, мы с Иветтой хотим сделать вам подарок.
– Мы очень долго думали, что бы такое подарить, – добавила Иветта, и тогда Кристофер достал из кармана два конверта и подал один Мадди, а другой Николь.
– Откройте, – с видом заговорщика сказал он.
Мадди открыла свой конверт и обнаружила в нем обратный билет из Нью-Йорка.
– Билет до Нью-Йорка! – радостно воскликнула Николь.
– Да, все готово, – улыбнулась Иветта. – Мы решили, что в следующем году, скорее всего, в это время вы будете очень заняты, поскольку станете балеринами Королевского Национального балета. Мы с Кристофером очень на это надеемся, и поэтому вы должны хорошо отдохнуть на последних каникулах. Так вот, когда через три недели закончится семестр в училище, вы, родные мои, отправитесь в Америку к моей хорошей подруге. Она живет в Нью-Йорке. Можете отдыхать в Штатах в свое удовольствие весь июль и август, а Марси, она сама в прошлом балерина, покажет вам страну. Мне даже удалось договориться, чтобы с вами позанимались на репетициях труппы Нью-йоркского балета.
– Ой, мамочка, как замечательно! Правда, Мадди?
Мадди почувствовала, как у нее от восхищения и радости даже мурашки по спине пробежали. Черт с ним, что придется столько времени терпеть Николь, но за возможность повидать Нью-Йорк и позаниматься в одной из лучших балетных трупп мира стоило заплатить такую дорогую цену.
– Да! Это грандиозно! Спасибо, папочка! – Мадди обняла отца и повернулась к мачехе. – Спасибо.
– Разлетимся на лето в разные стороны. Мы с Иветтой сняли дом в Тоскане. У нас был очень тяжелый год, нам тоже хочется отдохнуть вдвоем.
Иветта кивнула.
– По-моему, сейчас самое время переодеться к торжеству. А то с такими темпами мы не успеем, вскоре начнут собираться гости.
– Мадди, ты не против, если я первая пойду в душ? – спросила Николь.
– Пожалуйста. Платье я оставила у тебя в шкафу.
Иветта и Николь скрылись наверху, оставив Мадди и Кристофера одних.
– Как приятно, дорогая, видеть тебя более счастливой, чем раньше, – сказал отец.
– Да, папа. Мне очень жаль, что я недавно была такой… такой… Ну, в общем, мне требуется какое-то время, чтобы привыкнуть.
– Конечно, девочка. Но ты же знаешь, что для меня нет никого дороже, правда?
Слезы навернулись у Мадди на глаза, и она прошептала:
– Да, папа, знаю.
– Ну, обними же меня, – Кристофер протянул к ней руки. – С днем рождения, милая моя. Я горжусь тобой.
В эту минуту на террасе дома, где они только что сидели, появилась Николь, держа в руках платье, которое недавно гладила Мадди. Ее лицо было залито слезами.
– Ах, Мадди! – жалобно воскликнула она. – Почему ты мне сразу не сказала! Если бы я знала раньше, можно было бы с этим что-то сделать!
Услышав рыдания дочери, на террасу выбежала Иветта.
– Что случилось?
– О, мама! Взгляни!
Николь встряхнула платье. В центре на самом видном месте была большая дыра от утюга.
– Я больше не смогу его носить! Оно совсем испорчено, нет времени приготовить что-нибудь еще!
– О, дорогая моя. Не волнуйся. Уверена, мы что-нибудь подберем из моего гардероба. Как это могло случиться?
– Ну, помнишь, утром Глэдис была занята, и я…
Три пары глаз обратились к Мадди, а она, совершенно обескураженная тем, что произошло, замерла, онемев от растерянности.
– Мадлен, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес Кристофер. – Почему, ради всех святых, ты не сказала раньше? Мы тогда смогли бы хоть что-то придумать. У Николь было бы время купить новое платье.
Кристофер говорил, и его лицо все больше мрачнело. Он уже не пытался скрыть своего гнева и разочарования.
– Потому, что… я… я этого не делала, – запинаясь, проговорила Мадди.
– А кто же это сделал? Не лги, Мадлен. Мы слышали, как Николь просила тебя погладить платье, а я, проходя мимо примерочной, видел тебя там, – тихо возразил Кристофер.
Николь с наигранной бодростью вытерла слезы и сказала:
– Послушайте, не будем больше из-за этого беспокоиться. Я уверена, что это просто случайность…
– Так, Мадлен? – Кристофер пристально посмотрел на нее. – Я никогда не думал, что у тебя такой злобный, мстительный характер. Мне стыдно за тебя, очень стыдно. После всего, что мы с Иветтой сделали
