Птичка сделала шаг в его сторону.
— Брэд… — Голос у нее дрогнул. — Я пришла, Брэд.
Это была юная, наивная Райская Птичка, именно поэтому Брэд в ней души не чаял.
Но человек у нее за спиной отнюдь не был наивен. Он посмотрел вслед женщине, оставившей его на коленях и направившейся к мужчине, которого она любит. Брэд понял: еще минута, и Квинтон убьет ее.
— Птичка!
Лицо Квинтона перекосилось от ярости. Он медленно потянулся к пистолету, лежащему справа от него.
Как санитарка на поле боя, Птичка кинулась к любимому мужчине.
— Извини, Брэд, я не могла…
— Пригнись! — прогремел Брэд. — Лети, Птичка, лети!
Если она не будет задавать лишних вопросов и сразу побежит, шанс еще есть. Есть!
— Лети!
— Что? — Она растерянно остановилась на полпути к нему.
Брэду казалось, все происходит, словно в замедленной съемке. Крик его прозвучал как протяжный стон.
— Лети!
— Что?
Квинтон подбросил пистолет на ладони и прицелился ей в спину.
Птичка увидела, как лицо Брэда исказилось от ужаса, и медленно повернулась следом за его взглядом, загородив от него убийцу. Выстрел прогремел как орудийный залп, знаменующий конец времен.
У Брэда замерло сердце.
Птичка начала заваливаться набок. Он лихорадочно искал взглядом выходное отверстие от пули, потому что так его учили, но в душе умирал вместе с нею.
Птичка опустилась на колени, дрожа всем телом так, словно даже сейчас отказывалась умирать, потому что и в этот момент была невинна, чтобы цепляться за несуществующую надежду.
— Вас не задело, сэр?
Голос донесся откуда-то слева, но остался практически не услышанным. Сейчас имело значение только одно — Птичка цела.
И только когда она нагнулась и зарыдала, Брэд увидел, что рядом с ней лежит Квинтон Гулд. Пуля попала ему в голову.
Брэд растерянно заморгал.
По радио прохрипел голос:
— «Скорую», срочно. Один труп. Судя по всему, убит разыскиваемый. Позвони в ФБР, скажи, место преступления взято под охрану. — Офицер полиции штата Канзас в коричневой форме сунул пистолет в кобуру и кивнул Рейнзу:
— Специальный агент Брэд Рейнз?
— Он самый, — прохрипел Брэд.
— Сержант Робби Биттермен, сэр. — Он перевел взгляд на только что застреленного им мужчину. — Похоже, подоспел я вовремя.
Птичка бросилась к Брэду. Упала на колени. Обняла за шею. Не сказала ни слова, только разрыдалась.
Глава 42
— Как насчет того, чтобы прокатиться на пляж? — спросил Казанова, шагая по лужайке в длинной ночной рубашке и шлепанцах. — Здорово было бы. Не обижайтесь, Элисон. У нас тут чудесный парк, и пейзаж великолепный: горы, небо, птички поют — словом, все, что нужно для хорошего настроения. Но мне, честно говоря, хотелось бы на других птичек посмотреть, если вы понимаете, о чем я.
Элисон слегка прищурилась и обвела взглядом своих «детей», какими казались все эти четверо.
Неутомимый детектив Рауди. Как всегда, закутанный в плед, который ошибочно принимал за твидовый костюм, в галстуке-бабочке. Сегодня он вертел в руках трубку (не набитую, впрочем, табаком), которую Элисон подарила ему неделю назад, когда они отыскали Птичку.
Юная Андреа. Ее светлые волосы ласкал свежий ветерок. Она не сводила глаз с площадки для катания на роликовых коньках, метрах в шестистах отсюда, у подножия холма.
— Да вон же они, птички, — заметила она.
— Я других имел в виду, тех, что более естественно одеты, — пояснил Казанова.
— Ты старый развратник, Касс. — Андреа повернулась к самозваному специалисту по любовным делам. — Если на девушке бикини, из этого не следует, что она естественна.
— Ну, Дре, — тут же парировал Казанова, — а ты, если хочешь, можешь на парней полюбоваться. Ходят там по пляжу такие накачанные ребята, гора мышц, тяжести перетаскивают, пот по всему телу течет.
— Фу, что за гадость, — поморщилась Андреа.
Птичка захихикала.
Элисон перевела взгляд на девушку, ставшую отныне ее любимицей, хотя вслух об этом никогда бы не сказала, особенно в присутствии остальных. Птичка сидела на траве скрестив ноги и слегка облокотившись на колени Брэда Рейнза. Две вещи сейчас радовали Элисон больше, нежели это прилично бывшей монахине.
Во-первых, Птичка прилетела в парк, находящийся в сорока километрах от ЦБР. Она избавилась от агорафобии, так долго мешавшей ей наслаждаться жизнью. А во-вторых, ее обнимает мужчина. И не просто мужчина, а Брэд Рейнз, который, судя по реакции на любое его замечание, кажется всем им едва ли не воплощением Бога на земле. Они и сами герои в собственном представлении, но Брэд — герой истинный. Даже в представлении Элисон.
К тому же он любит Птичку. А Птичка любит его. Уже одно это делает героями их обоих. Не говоря уж о том, что он поймал Коллекционера Невест, хотя, надо отдать должное, Рауди тоже немало сделал, чтобы раскрыть это преступление. А по мнению Элисон, и Птичка приняла в этом участие не меньшее, чем они оба.
Это благодаря ее телефонному звонку участок поисков сузился до полоски земли на границе штатов Колорадо и Канзас, невдалеке от городка Сен-Фрэнсис. В течение пятнадцати минут полиция определила девятнадцать возможных мест, где мог творить свое черное дело преступник, — брошенные бараки, сараи, силосные ямы, пара ветхих фермерских домиков. По всем адресам, получив строгий наказ действовать с предельной осторожностью, были направлены тридцать два сотрудника из полиции штата и местного полицейского управления.
Через пятьдесят четыре минуты после того, как Темпл связался с начальником полиции Сен- Фрэнсиса, сержант Робби Биттермен притормозил в двухстах метрах от старого брошенного барака на северной оконечности пшеничного поля Сэма Уорнера, где тот когда-то держал инструменты. К удивлению полицейского, барак был освещен изнутри. Он вызвал подмогу, подкрался поближе и впервые за пятнадцать лет службы убил человека из табельного оружия. Одним выстрелом с шести метров в голову.
Убил Квинтона полицейский, но к тому времени Птичка уже лишила его сил, лишила власти над собой и окружающими. Бог простер свою длань и спас избранницу. Почему именно ее, а не других, на этот вопрос Элисон не смогла бы ответить. Точно так же ни она, ни Птичка не взялись бы утверждать, являлся ли последней в видениях Квинтон, то ли призрак его, то ли реальное прошлое. Все это оставалось загадкой.
Видеть сейчас Птичку, всего через неделю после той страшной ночи, сияющую, как того и следует
